Я же говорю: вы вдруг оборвали разговор на полуслове и умчались с невероятной скоростью. Очень на вас непохоже.
- Ага-а-а-а... - в третий раз протянул Ницан. - А как вы полагаете, я был здорово пьян?
- А сами вы не помните?
Сыщик помотал головой. Баалат-Гебал оценивающе посмотрела на него, потом задумчиво подняла глаза к потолку.
- Думаю, примерно как сейчас, - ответила она. - Вы сейчас очень пьяны?
- Нет, конечно, - Ницан даже немного обиделся. - Сейчас я в норме. Даже еще трезвее, чем в норме. Значит, вчера я был именно в таком состоянии?
- Более-менее, - ответила Баалат-Гебал. - Я все-таки не специалист, да и возраст... В мое время молодые люди вроде вас вели себя по-другому. И девушки тоже... А что вам рассказал Сиван?
Ницан пожал плечами.
- Понятия не имею.
- То есть, как? Я поняла так, что от меня вы должны были отправиться на встречу с ним.
- Я и отправился, - уныло ответил Ницан. - Только, похоже, чем-то он меня здорово разозлил. И я его зарезал. Кинжалом. Раз - и готово... - он покачал головой. - Ох уж эти клиенты... Так что, госпожа Баалат-Гебал, перед вами, похоже, виновник смерти младшего жреца Сивана... - он искоса взглянул на Баалат-Гебал, надеясь, что она не начнет немедленно звонить в полицию или вызывать двухметровых големов-охранников приюта.
Горящие искренним интересом глаза госпожи Шульги-Зиусидра-Эйги и ее жестикуляция свидетельствовали, что престарелую даму нисколько не пугала перспектива оказаться приятельницей убийцы. Мало того, ей это обстоятельство явно доставляло истинное удовольствие.
- Это правда? - спросила она. - Вы действительно убили его? За что?
- Никого я не убивал, - хмуро ответил Ницан. - Во всяком случае, я так думаю. Но полиция думает иначе. А я, как назло, ничего не помню о вчерашнем вечере. Абсолютно.
К уверенности в том, что провал в памяти отнюдь не был вызван чрезмерным потреблением спиртного, Ницан пришел уже некоторое время назад. Слова госпожи Баалат-Гебал лишь подтвердили это. В конце концов, похоже, что с младшим жрецом Сиваном он должен был встречаться и раньше. Или хотя бы говорить по телекому - именно в тот период, когда еще не был чрезмерно пьян. Нурсаг сказала: "Со старым клиентом". Между тем имя Сиван нипочем не хотело всплывать на поверхность памяти, как Ницан ни старался. А значит, потеря памяти у него была весьма и весьма избирательной: вчерашний день и нынешнюю ночь он не помнил абсолютно, а вот из дней предыдущих кто-то словно стер имя Сивана.
- Госпожа Баалат-Гебал, - проникновенно сказал Ницан, пододвигая свой стул ближе к огромному креслу царственной старушки. - Вы мой искренний и давний друг. Сейчас мне необходима ваша помощь. Очень вас прошу: постарайтесь вспомнить, с чем связано было дело, которым я вчера занимался? Раз уж вы сами направили преподобного Сивана ко мне.
- Как все уголовные дела, - ответила госпожа Шульги. - С деньгами, с чем же еще? Вы собирались поймать за лапу мошенника, запустившего эту самую лапу... Да, а вот куда именно он ее запустил, вы рассказать не успели.
- Судя по моим же вопросам, в какой-то из храмовых фондов, пробормотал Ницан. - Даже не в какой-то, а связанный с домом престарелых. Это-то как раз ясно... Что же, - сказал он, - давайте я повторю вчерашние вопросы. Так каким образом вы оплачиваете свое пребывание в... э-э...
- Приюте, - подсказала госпожа Шульги. - В приюте для древних развалин. В мерзкой тюрьме, куда родственнички охотно спихивают осточертевших одиноких стариков и старух вроде меня.
- Ну-ну, что вы! - запротестовал Ницан. - Вовсе нет...
- Так вот, - величественно сообщила госпожа Баалат-Гебал, игнорируя его вялую попытку возражения. - Я не имею привычки возиться с финансами. Я в них ничего не понимаю, слава небесам.
Насколько мне известно, прочие здешние постояльцы - тоже. Мы выдаем управлению храмовой казной доверенности на ведение финансовых дел, в том числе и на оплату всех видов услуг, представляемых храмом.
- Доверенности имеют неограниченный срок действия? - спросил Ницан. Или как?
- Зависит от суммы и цели, - ответила госпожа Шульги-Зиусидра-Эйги. На содержание - да, неограниченный срок, но это строго определенные суммы. В случае необходимости дополнительных расходов выдаются доверенности на короткий срок и опять-таки, на определенную сумму. Доверенность выписывается на казначея и заверяется старшим жрецом Хешваном.
- Понятно. А контроль? - поинтересовался сыщик. - Каким образом вы контролируете добросовестность здешних служителей? Кто они, кстати говоря?
- Я же говорю - храмовый казначей, преподобный Кислев, - госпожа Баалат-Гебал поморщилась. - Унылая рожа, так и хочется иной раз... Вообще, дурацкая традиция давать жрецам имена по названиям месяцев, правда? Кажется, что перед тобой не человек, а листок отрывного календаря. То-то у них морды такие плоские... Да, так насчет отчетности, - прервала она себя. - Каждые три месяца он представляет мне полный финансовый отчет, а также сведения о моем банковском счете. Не знаю о других, но со мной дело обстоит именно так, - госпожа Шульги потянулась к столику, взяла с него небольшую шкатулку, инкрустированную серебром. - Вот, убедитесь еще раз, - она протянула Ницану пачку документов, хранившихся в шкатулке.
- Почему "еще раз"? - Ницан удивился, но тут же сообразил: - Ах да, вчера я тоже это просматривал?
- Собирались, - ответила госпожа Шульги. - То есть, я собиралась вам показать. А вы, вместо того, чтобы... Впрочем, я об этом уже говорила.
- Понятно, - сыщик присел на стул и приступил к изучению документов. Колонки цифр и краткие пояснения к ним вызвали у него приступ легкого головокружения. Справившись с организмом, Ницан попытался вникнуть в содержание финансового отчета. Не получалось.
- Вы можете дать мне его с собой? - спросил он.
- Разумеется, - госпожа Баалат-Гебал презрительно поджала губы. Неужели вы думаете, что я всерьез читаю эти закорючки? Берите, делайте с ними что хотите...
Ницан спрятал бумаги во внутренний карман куртки, получил чувствительный укус в палец и вновь обратился к событиям вчерашнего вечера:
- Госпожа Баалат-Гебал, а перед тем как я убежал, не произошло ничего необычного?
Дама задумалась. Взгляд ее рассеянно скользил по комнате, перебегая с одного предмета обстановки на другой. Некоторое время она задумчиво смотрела в окно, потом воскликнула:
- Ну конечно! Подойдите к окну, Ницан!
Сыщик подошел.
- Видите, справа гипар для жертвенного скота? Там сейчас содержат белорунных овец.
Ницан присмотрелся. Справа от окна, примерно в четверти парасанга, была видна относительно небольшая площадка - гипар, - окруженная тростниковой изгородью. Сейчас в гипаре толпилась небольшая отара, сплошь состоявшая из тонкорунных овец. Отсюда они казались сплошным белым облаком, спустившимся на землю и слегка волнующимся под порывами ветра. Блеянье животных и ленивые окрики смотрителя в желтой одежде храмового служки были отчетливо слышны сквозь закрытое окно.
- Это для жертвоприношения в день священного бракосочетания? - спросил Ницан.
- Именно. Так вот, вчера они были какими-то странными. Сразу после вашего ухода я подошла к окну - было еще светло, солнце только собиралось заходить - так вот, овцы показались весьма встревоженными, - возбужденно сказала она. - Вернее, чем-то напуганными. Забивались в углы, не брали корма. Когда служитель попытался погладить одну, у той вдруг подкосились ноги. И остальные застыли, словно изваяния.