А вот ведь взяли и приказали - иди в этот самый неведомый Акелон... - Ты это...- начал он, но слова почему-то не слушались. Ужик оторвал взгляд от костра. - Ты не бойся, парень! - Войча даже попытался улыбнуться.- Мы это... дойдем. - Конечно, дойдем,- тон никак не соответствовал смыслу: Ужик говорил все так же равнодушно и даже безразлично, словно речь шла не о нем самом. - Ты это... драться умеешь? - Если без оружия... Войча открыл рот, задохнулся воздухом, а затем захохотал. Краешком сознания он понимал, что смеяться над заморышем грешно, но сдержаться все же не мог. - Без оружия! Ну, Ужик! На кулачки, да? Ты как, с одного удара быка, наверное, валишь? Ужик оставался невозмутим, и Войча наконец немного успокоился. - Ты вот чего, парень! - заметил он, придавая своему голосу должную значимость.Мы с тобой не в бабки играем! Здесь без оружия никак. Вот гляди - это меч. Настоящий, франкский. Он мне от деда, Светлого Кея Хлуда достался. Закаленная сталь блеснула в свете костра. Ужик бросил на меч беглый взгляд и еле заметно пожал плечами. - Ты слушай! - Воичемир был изрядно раздосадован таким невниманием.- Мужчине без оружия нельзя. Да какой мужчина без оружия! Представь, идешь ты с женой по дороге, а тут есь всякая... - А что такое "есь"? -- осведомился заморыш самым наивным тоном. - Есь - это есь! - отчеканил Войча.- Я эту есь рубал немерянно! Еще когда ты пешком под стол ходил! Понял? Еще когда тебя папка с мамкой не придумали! - Я тебя старше, Войча,- вздохнул Ужик, и Воичемир осекся. А ведь действительно - заморыш только по виду казался мальчонкой. Самому Войче недавно исполнилось двадцать пять, а этому "наверно"... - Ну тем более! - нашелся он.- Вон здоровый какой, а меча в руках не держал! Не держал ведь? - Рахманы не берут в руки оружия... Воичемир покачал головой: - Ну вот я и говорю, идешь ты с женой, тут есь налетает. Или иные люди лихие. Хватают твою жену... - У рахманов не бывает жен... Войча сплюнул от возмущения, но решил не отступать. - Ну, с сестрой идешь... И не говори, что у тебя сестры нет! Не у тебя, так у другого, это я для примеру. Чего делать-то будешь? Вот-то! Значит, это меч. А вот это - сабля,- сабля была тоже продемонстрирована, причем не без гордости.Огрская, самая лучшая. Мне ее Сварг, сын Светлого, братан мой двоюродный, подарил. У него жена - дочь самого хэйкана огрского. Из его кладовой сабля! - А зачем тебе сразу и меч, и сабля? Войча порадовался вопросу, достойному настоящего мужчины, и принялся основательно пояснять: - Это для ближнего боя. Меня так сам Хальг Лодыжка учил. А он знаешь как рубится! У-у! Меч - на левый бок, под правую руку, саблю - на правый бок, под, стало быть, левую. Понял? Беру, значит, меч как обычно, а саблю - обратным хватом... - А что значит - обратным хватом? Войча вздохнул и принялся разъяснять. Честно говоря, выходило это у него не самым лучшим образом. Бойкостью слов Воичемир не блистал, да это и не требовалось альбиру, сила которого, как известно, отнюдь не в словах. Но тот же Хальг Лодыжка умудрялся объяснять самые мудреные приемы, используя вполне понятное и доступное слово "Ы-ы-ы!", подходившее буквально ко всем случаям. До таких высот Войча и не пытался подняться, но своим первым уроком остался все же недоволен. Не то чтобы Ужик слушал невнимательно - такого бы Воичемир не допустил. Но все-таки получалось как-то не очень. А когда Ужик после долгих уговоров все-таки взял в руки меч и попытался стать в стойку, Войча вздохнул и решил, что для начала хватит. - Ничего! - заключил он самым бодрым тоном.- Я тебя теперь каждый вечер учить буду! Я тебя человеком сделаю, карань! Трудно сказать, насколько это обещание пришлось по душе Ужику. Войче даже показалось, что заморыш взглянул на него как-то недостаточно почтительно, можно даже сказать с некоторой насмешкой.
Но подобного, конечно, быть не могло, и Войчемир отогнал нелепые подозрения прочь. - Ладно,- решил он, пряча саблю и укладывая меч поближе - на случай прихода незваных гостей,- пора спать. Только бы нежить не пожаловала... - Нежить не тронет,- равнодушно бросил Ужик.- Главное - не бояться. - И все? - поразился Войчемир, слыхавший от бывалых людей нечто совсем противоположное. - И все- Мне так Патар говорил. Не бойся - и тебя не тронут. Войча принялся раздумывать об этом важном предмете, но внезапно почувствовал, что его тянет спать. На мгновенье мелькнула мысль спать по очереди, но потом он решил, что здесь, в одном переходе от Савмата, опасаться им совершенно нечего. Затем языки костра стали двоиться в глазах, и Войчемир уснул, привычно положив правую ладонь на рукоять меча... Рука сжала меч, и Войча, еще даже как следует не проснувшись, перевернулся на бок и вскочил, выставив перед собой клинок. Сработала давняя привычка: просыпаться в походе от первого же . шума, от первого шороха. Войчемир на мог сказать, что именно его разбудило, но чувствовал - на поляне что-то не так. Наконец он проснулся окончательно и разлепил глаза. Костер догорал, светя малиновыми углями. Возле него мирно спал Ужик, свернувшись в калачик и укрывшись своим нелепым плащом. Темнота подступила к самому костру, но даже сквозь ночную мглу Войча сразу же разглядел то, что и разбудило его - огромную черную тень, медленно подступавшую от близкой кромки леса. Тень не была беззвучной - ее движение сопровождалось легким шорохом и еле слышным сопением. Войча подумал было о разбойниках, но тут же понял: перед ним не человек. Мелькнула и исчезла мысль о медведе, вставшем на задние лапы. Нет, не медведь. Медведей Войча навидался и мог сразу же сказать - то, что шло к ним из темноты, было повыше и пошире в плечах. Именно в плечах - ночной гость чем-то напоминал человека, хотя и ростом, и статью все же больше смахивал на очень большого и очень ловкого мишку, привыкшего почему-то ходить на задних лапах. У костра завозился Ужик, и Войча краешком сознания понял, что его недотепа-спутник проснулся. Это не порадовало - такой того и гляди с воплями убежит в лес, а потом ищи его по медвежьим берлогам и волчьим логовам! Но думать об этом было некогда. Войчемир поудобнее пристроил в руке знакомую рукоять дедова меча и решил ждать, пока чудище подойдет ближе. Тревожно заржал Басаврюк, ему вторил испуганный Ложок, и Войча подумал, что ко всем бедам им придется искать по ночному лесу коней - если, конечно, будет кому искать. Между тем чудище неторопливо приближалось. Шаг, еще шаг... Тот, что пришел из ночной тьмы, двигался совсем как человек, и Войчемир уже мог разглядеть его - громадного, выше самого рослого из Кеевых альбиров, даже если тот сядет на коня и наденет высокую огрскую шапку. Свет гаснущих углей упал на страшную волосатую морду, на огромные когтистые лапы - и впрямь похожие на медвежьи. Тускло блеснули круглые черные глаза, и у Войчи мелькнула нелепая мысль, что они чем-то похожи на глаза его недотепы-спутника, который, похоже, застыл от ужаса возле костра, не в силах даже крикнуть. Внезапно ухо уловило странный звук, похожий на тонкий писк. Поначалу подумалось, что это подало голос чудище, но тут же стало ясно - косматая громадина тут ни при чем. Да и не к лицу такому пищать! Пищал, разумеется, Ужик - не иначе как от конечного, последнего страха, когда голос пропадает вместе с разумом. Войче тоже было страшно. Вывали сейчас на поляну дюжина грязных разбойников с топорами и кольями, он лишь усмехнулся бы и сотворил в этой толпе улочку, а затем и переулочек. Но это... Короткий меч вкупе с рукой был куда короче когтистой лапы, а о сабле и говорить не приходилось.