Он знал, что должен был сказать: «Если хочешь идти со мной, лошадь нужно оставить». Но глядя на Энди, он не мог так сказать. Он не мог покинуть Энди, как не мог покинуть животных тогда, когда уходил со своей фермы.
Взглянув на Энди, он понял, что это хорошая лошадь, без всяких иллюзий на свой счет. Терпеливое животное, зависящее от доброты человека. Костлявое, но явно сильное.
Кашинг шел на юго-запад, в сторону долины Миннесоты, как советовала Мэг. Миннесота — небольшая река, извивающаяся змеей меж низких утесов, чтобы влиться в Миссисипи немного южнее того места, где он накануне пересек большую реку. Долина Миннесоты густо заросла лесом, в ней легко укрыться, хотя следование за всеми извилинами реки намного удлинит путешествие.
Думая об этом, он гадал, куда же они направятся. Куда-то на запад — это все, что он знал. Но как далеко на запад и куда именно? К ближайшему плоскогорью, к подножию Скалистых гор или даже в великую южную пустыню? Они идут наугад, вслепую, и если поразмыслить как следует, то понимаешь, что решиться на такое — чистейшее безумие. Мэг, когда он рассказал ей о Месте, сказала, что слышала такую легенду, но не помнит когда и от кого. Но она не смеялась, она была слишком рада возможности уйти из города. Где-нибудь дальше в пути они, возможно, еще что-нибудь услышат. Если вообще существовало Место, откуда уходили к Звездам.
Но даже если оно существовало, что будет, когда они его найдут? Найдут свидетельства того, что некогда человек устремился к звездам. Что изменит это знание? И прекратят ли кочевники свои набеги и грабежи? Установят ли городские племена постоянное правительство? Придут ли люди в университет в надежде на возрождение, на подъем из пропасти, в которую рухнул мир?
Он знал, что ничего подобного не произойдет. Он получит лишь удовлетворение от знания, что когда-то свыше тысячи лет назад люди покинули Солнечную систему и ушли в космос. Конечно, этим можно гордиться, но гордость — слишком мелкая монета в этом мире.
И все же, говорил он себе, повернуть назад нельзя. Он отправился в поиск почти импульсивно, руководствуясь скорее чувством, чем разумом, и хотя это может показаться бессмысленным, он должен идти. Он пытался понять, почему это так, и не находил ответа.
Взошла луна. Город остался сзади, они углубились в пригороды.
Справа виднелась наклонившаяся водонапорная башня; еще несколько лет
— и она рухнет.
Кашинг остановился и подождал остальных. Энди ласково ткнулся мордой ему в грудь, тихонько дунул. Кашинг погладил его по голове, потянул за уши.
— Ты ему нравишься, — сказала Мэг, — а ему нравится далеко не всякий. Но он, как и я, разглядел на тебе знак.
— Забудь об этом знаке. У меня нет никакого знака. Что ты знаешь об этой местности? Продолжать ли идти дальше или свернуть на юг?
— На юг, — ответила она. — Чем быстрее мы доберемся до речной долины, тем это безопаснее для нас.
— Орда, о которой ты говорила, далеко ли она?
— В одном или двух днях пути. Городские разведчики обнаружили их неделю назад в ста милях к западу, они стягивали силы и готовились к выступлению. Вероятно, они движутся не торопясь.
— И они идут прямо с запада?
— Не знаю, сынок, но мне так кажется.
— Значит, у нас мало времени?
— Очень мало. Мы сможем легче вздохнуть, когда доберемся до речной долины.
Кашинг снова двинулся вперед, и двое пошли за ним.
Местность была пустынна. Изредка выскакивал из укрытия кролик и пробегал в лунном свете. Временами сонно вскрикивала в чаще потревоженная птица. Однажды с реки долетел крик енота.
Вдруг Энди фыркнул. Кашинг остановился. Лошадь услышала или увидела нечто достойное внимания.
Тихо подошла Мэг.
— Что это, сынок? Энди что-то почуял. Ты что-нибудь видишь?
— Не шевелись, — ответил он. — Прижмись к земле. И не двигайся.
Казалось, все спокойно. Холмики, некогда бывшие домами. Заросли шиповника. Длинная линия деревьев, некогда обрамлявших бульвар.
Энди больше не издавал звуков.
Прямо перед ними посередине бывшей улицы торчал камень. Не очень большой, не выше пояса человека. Интересно, как он оказался на улице?
Мэг лежала на земле. Она коснулась ноги Тома и прошептала:
— Я что-то чувствую. Слабо и далеко.
— Как далеко?
— Не знаю. Далеко и слабо.
— Где?
— Прямо перед нами.
Они ждали. Энди переступил с ноги на ногу.
— Я боюсь, — сказала Мэг. — Оно не похоже на нас.
— Что?
— Не похоже на людей.
В речной долине снова закричал енот. Глаза Кашинга болели от напряжения. Он старался уловить хоть малейшее движение.
Мэг прошептала:
— Это валун.
— Кто-то прячется за ним, — сказал Кашинг.
— Никто не прячется. Это камень. Он совсем другой.
Они ждали.
— Интересное место для камня, — сказал Кашинг. — Посреди улицы. Кто передвинул его сюда? И зачем?
— Камень живой, — сказала Мэг. — Он может сам двигаться.
— Камни не двигаются, — возразил он. — И кто-то должен передвигать их.
Она не ответила.
— Оставайся здесь, — сказал он.
Он положил лук, снял с пояса топорик и быстро пошел вперед. Остановился прямо перед камнем. Ничего не случилось. Он обошел камень. За ним никого не было. Том коснулся камня. Он был теплее, чем должен быть. Солнце село уже несколько часов назад, и теперь камень уже должен был отдать все тепло. Но он был все еще слегка теплый. Теплый и гладкий, скользкий на ощупь. Как будто кто-то отполировал его.
Энди двинулся вперед. Мэг — за ним.
— Он теплый, — сказал Кашинг.
— Он живой, — заметила Мэг. — Это живой камень. Или вообще не камень, а что-то похожее на камень.
— Мне это не нравится, — сказал Кашинг. — Похоже на колдовство.
— Нет. Что-то совсем другое. Ужасное. Такое, чего не должно быть. Не человеческое, вообще чужое. Замороженная память. Так я это чувствую. Замороженная память, такая старая, что вся застыла. Не могу сказать, что это такое.
Кашинг осмотрелся. Все было спокойно. И лишь деревья рисовались на фоне неба в свете луны. Сверкало множество звезд. Он попытался подавить поднимавшийся в нем ужас.
— Ты когда-нибудь слышала о чем-нибудь подобном? — спросил он.
— Никогда, сынок. Никогда в жизни.
— Идем отсюда.
9
Смерч, пронесшийся над долиной, должно быть, весной, проделал полосу среди деревьев, росших между речным берегом и утесами. Лесные великаны лежали грудой, вырванные с корнем. На многих ветвях виднелись засохшие листья.
— Здесь мы будем в безопасности, — сказал Кашинг. — Каждый, кто идет с запада, должен обойти этот завал.
Раздвигая ветви, они сделали проход для Энди и отыскали небольшое место, где можно было лечь и где было достаточно травы.
Кашинг указал на берлогу, образованную вырванными корнями гигантского черного дуба.
— Отсюда мы увидим, если кто-нибудь будет бродить вокруг.
Мэг сказала:
— Я приготовлю для тебя завтрак, сынок. Чего ты хочешь? Может, поджарить хлеба с мясом?
— Еще нет, — сказал он. — Пока не нужно… Мы должны быть осторожными с огнем. Только сухие ветви, чтобы не было дыма, и небольшой огонь. Я позабочусь об этом, вернувшись. Не разжигай костра сама. Я хочу быть уверен. Кто-нибудь может увидеть дым и явится посмотреть.
— А куда ты идешь, сынок?
— На утес. Хочу осмотреться. Может, кто-нибудь бродит поблизости.
— Возьми с собой «шпионское стекло».
На вершине холма он осмотрел расстилающуюся перед ним прерию, испещренную кое-где группами деревьев. Далеко к северу некогда была ферма
— несколько строений в роще. От зданий мало что осталось. В бинокль он смог рассмотреть то, что когда-то было амбаром. Часть его крыши обвалилась, но стены уцелели.