— Ну, выходи, — продолжала она. — Встань, дай взглянуть на твое великолепие. Не часто старая Мэг может посмотреть на такого мальчика.
Он вытолкнул из туннеля лук, колчан и мешок и выбрался сам.
— Только посмотрите на него, — хихикала она. — Ну, разве не красавец? Его кожаные штаны блестят. Ему стыдно, что я поймала его в мою маленькую ловушку. Ты, конечно, думал, что тебя никто не видит, когда пробирался утром. Хотя не могу сказать, что видела тебя, я просто тебя почуяла. Как я чую других, когда они бродят вокруг. Впрочем, ты проделал это лучше других. Ты хорошо прятался. Но уж тогда я поняла, что на тебе знак.
— Заткнись! — грубо сказал он. — Что это за знак? И как ты меня почувствовала?
— Ах, какой он умный! И как хорошо говорит! Как хорошо подбирает слова! «Почувствовала». Да, это слово получше. До этого дня я тебя не видела, но знала, что ты здесь, что спишь весь длинный день. Ага, нельзя одурачить старуху.
— Знак? — спросил он. — Что за знак? Нет у меня никаких знаков.
— Знак величия, дорогой. Что еще может быть на таком красивом любителе приключений?
Он гневно поднял мешок и надел на плечо.
— Если тебе хочется посмеяться надо мной, я лучше пойду.
Она взяла его за руку.
— Не так быстро, сынок. Ты говоришь с Мэг, ведьмой с вершины холма. Я могу тебе помочь, если захочу, а я думаю, что хочу этого, потому что ты красивый мальчик с добрым сердцем. Я чувствую, что тебе понадобится помощь, и надеюсь, ты не будешь слишком горд и попросишь о ней. Моя власть, может быть, мала; иногда я начинаю сомневаться, на самом ли деле я ведьма, хотя так считают многие. Ну, а раз так, я требую хорошую плату за свою работу, иначе меня будут считать слабосильной ведьмой. Но для тебя, парень, платы вообще не будет: ты беднее церковной крысы и ничем не сможешь заплатить.
— Ты очень добра, — сказал Кашинг. — Особенно если учесть, что я не просил о помощи.
— Только послушайте, какой он гордый и высокомерный! Он спрашивает себя, что может для него сделать такая старая карга… Совсем не старая, сынок, я средних лет. И хоть не такая красивая, как раньше, но все же. Конечно, на сеновале со мной уже не поваляешься, но пригодиться еще могу. Должна же молодежь кое-чему учиться у старших и опытных. Но вижу, не это тебя интересует.
— Да, не совсем, — согласился Кашинг.
— Тогда, может, лучше подкрепиться? Окажи Мэг честь и посиди за ее столом. Если уже тебе нужно идти, хорошо начинать путешествие с полным животом. И я по-прежнему чувствую в тебе величие. Мне хотелось бы больше узнать о нем.
— Во мне нет величия, — возразил он. — Я просто лесной бродяга.
— Нет, есть. Или знак величия. Я знаю его. Почувствовала с раннего утра. Что-то в твоем черепе.
— Послушай, — отчаянно сказал он, — я лесной бродяга, вот и все. Позволь мне уйти…
Она крепче вцепилась в его руку.
— Нет, ты не можешь уйти. С тех пор, как я почувствовала тебя…
— Не понимаю, как это почувствовала. Ты учуяла мой запах? Прочла мысли? Люди не могут читать мысли. Но, погоди, а вдруг могут? Я кое-что читал…
— Сынок, ты умеешь читать?
— Конечно.
— Тогда ты, должно быть, из университета. Здесь, вне стен, мало кто сумеет прочесть хотя бы слово. Что случилось, мой дорогой? Тебя выгнали?
— Нет, — кратко ответил Кашинг.
— Тогда, сынок, это больше, чем я надеялась. Хотя я всегда знала. В тебе большое возбуждение. Люди университета не уходят в мир, если не ожидаются большие события. Они теснятся в безопасности своих стен и пугаются тени…
— Я был жителем лесов до того, как пришел в университет. В университете я провел пять лет и теперь возвращаюсь в леса. Я выращивал картошку.
— Какой храбрец! Отбросил мотыгу, схватил лук и марш на запад, против надвигающихся орд.
Или ты ищешь что-то настолько важное, что можно не обращать внимания на завоевателей?
— То, что я ищу, возможно, всего лишь легенда, пустые разговоры. Но что это ты говоришь об ордах?
— Ты, конечно, не знаешь. За рекой в университете вы сидите за своей стеной, бормочете о прошлом и не замечаете того, что происходит вокруг.
— Мы в университете знаем, что идут толки о завоевателях.
— Это не просто толки. Их волна приближается и все растет. Нацелена на этот город. Иначе к чему бы этот барабанный бой прошлой ночью?
— Эта мысль приходила мне в голову, — сказал Кашинг. — Но я, конечно, не был уверен.
— Я слежу за ними. И знаю, что при первом же их появлении должна убираться. Если они найдут старую Мэг, то вздернут ее на дереве. Или сожгут. Они не любят ведьм, и хотя сила моя слаба, мое имя им известно.
— Но ведь есть люди города, — сказал Кашинг. — Они твои посетители. Много лет ты им хорошо служила. Они защитят тебя.
Она сплюнула на землю.
— Ужасно смотреть на такое невежество… Они с удовольствием всадят мне нож под ребра. Меня ненавидят. Когда страх их или жадность становятся слишком велики, они приходят ко мне и скулят о помощи. Но лишь тогда, когда больше ничего не остается. Они считают недостойным иметь дело с ведьмой. Боятся и из-за этого страха ненавидят меня. Ненавидят даже тогда, когда просят о помощи.
— В таком случае тебе давно нужно было уйти.
— Что-то говорило мне, что я должна оставаться. Даже когда знала, что нужно уходить. Даже когда ясно было, что глупо не уходить. Я чего-то ждала. Теперь я знаю, чего. Возможно, сила моя больше, чем мне казалось. Я ждала защитника и дождалась его.
— Иди к дьяволу!
Она выставила вперед подбородок.
— Я иду с тобой. Что бы ты ни говорил, я иду с тобой.
— Я отправляюсь на запад, — сказал Том Кашинг, — и ты не пойдешь со мной.
— Сначала мы двинемся на юг, — сказала она. — Я знаю дорогу. Покажу тебе, куда идти. На юг и потом вверх по реке. Так безопаснее. Орда будет держаться возвышенной местности. По речной долине труднее передвигаться, и они к ней не приблизятся.
— Я иду быстро и по ночам.
— Мэг знает заклинания. У нее есть сила, которую можно использовать. Она чувствует мысли других.
Он покачал головой.
— У меня есть лошадь, — сказала она. — И, конечно, не благородная кобыла, но хорошее животное и разумное и может нести все остальное необходимое.
— Все необходимое я несу на спине.
— У меня приготовлено в путь мясо, мука, соль, одеяла, «шпионское стекло».
— А что это такое?
— Шпионское стекло с двумя стволами.
— Бинокль?
— Оно очень старое. Один человек отдал мне его в качестве платы. Он очень боялся и пришел просить о помощи.
— Бинокль может пригодиться, — сказал Кашинг.
— Вот видишь. Я тебя не задержу. Я легка на ногу, а Энди — прекрасная лошадь. Он скользит так тихо, что никто и не заметит. К тому же благородный искатель легенд не покинет беззащитную женщину, да…
Он фыркнул:
— Беззащитную!
— Видишь, сынок, нам нельзя друг без друга. Ты со своей доблестью и старая Мэг со своей силой…
— Нет.
— Пойдем в дом. Там немного гречки, кувшин сорго и мясо. За едой ты расскажешь мне, что ищешь, и мы обдумаем наши планы.
— Я поем, — сказал он, — но ты ничего не выиграешь. Ты не пойдешь со мной.
8
Они выступили при свете восходящей луны. Кашинг шел впереди, раздумывая, как же это все-таки получилось, что он согласился взять Мэг с собой. Он говорил «нет», она говорила «да», и вот они идут вместе. Может, это колдовство? В таком случае неплохо иметь ее с собой. Если она и с другими сможет справиться, как с ним, все будет в порядке.
Но все же это неразумно. Один человек может проскользнуть незаметно. Но двум людям, да еще с лошадью это невозможно. Особенно с лошадью.