Он же не хочет быть женатым человеком, так откуда взялась эта неожиданная забота? Свидетельство о браке погибло, и он вполне мог считать себя свободным. Его забота казалась неподдельной, но неблагоразумной. У него хватает своих проблем. Больше того, она ведь пытается помочь ему. У этого упрямого человека нет ни капли здравого смысла. Любой другой на его месте был бы счастлив.
Не видя никакого выхода, Анджела сняла ночную рубашку и оделась. Она завязывала башмаки, когда вернулся Рейф.
— Я вижу, все готово. Тебе придется ограничиться вяленым мясом и бисквитом, пока мы не сможем сделать привал и поесть.
— Я могу подождать. Когда тебя среди ночи вытаскивают из постели, не слишком хочется есть. Ты уверен, что не пожалеешь, что взял меня с собой?
— Ни в коем случае, — ответил он, выводя Анджелу из пещеры. Оказавшись наружи, он задул фитиль и оставил фонарь у входа.
Прежде чем Анджела успела возразить, он усадил ее на лошадь и схватил поводья.
— Отдай мне поводья, — потребовала она.
— Пока что они останутся у меня. Успокойся, Ангел, и наслаждайся верховой прогулкой.
Рейф знал, что его Ангел сердится, но не мог отдать ей поводья — вдруг она убежит? Что за упрямица! Он никогда в жизни не встречал более своенравной женщины. Очевидно, Она понятия не имеет о том, какую опасность представляет Чандлер. Странно, подумал Рейф, а вот ему даже в голову не пришло, что Чандлера можно заподозрить в смерти Бакстера. Но Ангел додумалась до этого, и сразу же стало ясно, что Чандлер много выгадал от смерти Бакстера.
Совершенно очевидно, что Чандлер вознамерился воспользоваться беззащитностью Ангела. Теперь, когда Рейф исчез из виду, а Бакстер мертв, Ангелу не к кому обратиться. Наверное, Чандлер рассчитал, что Кент станет наследником Ангела, если с ней что-то случится. А Ангел пригласила Чандлера на прииск. Это не женщина, а ходячая катастрофа. Если бы он не вернулся, бог знает, в какую передрягу она угодила бы.
Он подстегивал коня. Первой остановкой в его странствии станет Додж-Сити.
Глава 12
Солнце уже стояло высоко, когда Рейф объявил привал. Он отыскал уединенное место неподалеку от пенистого ручейка.
— Теперь мы можем спокойно отдохнуть и перекусить, — сказал Рейф, спешиваясь и снимая с лошади Анджелу. Он отвязал от седла мешок с припасами и вынул старенький котелок для кофе. — Пойди умойся, а потом набери воды. И не забудь наполнить флягу. Я разведу костер и поджарю бекон.
Анджела бросила на него свирепый взгляд, вырвала котелок и зашагала прочь. Рейф смотрел, как она идет к ручью, и тихонько фыркнул. Он забыл захватить ее шляпу, и теперь щеки у нее покраснели от солнца. Но Ангел скорее упадет в обморок от солнечного удара, нежели пожалуется. Он смотрел, как соблазнительно колышутся под юбкой ее бедра, и его улыбка стала шире.
Он вспомнил, как ее хрупкое тело выгибалось под его жадными руками, когда он гладил и ласкал ее. Особенно отзывались ее груди. От одной мысли о том, как ее соски твердели под губами, он пришел в возбуждение.
Увидев, как Анджела опустилась на колени у самой воды и плещет водой себе в лицо и в вырез блузки, Рейф судорожно сглотнул. Он был готов швырнуть Анджелу на спину и любить ее прямо здесь, на жесткой земле. Пришлось отвернуться. В теперешнем настроении, полагал он, она отвергнет его.
Тяжело вздохнув, он смотрел, как она пробирается сквозь кустарник, и вернулся к своим обязанностям. Когда костер хорошо разгорелся, он уединился за деревьями, потом умылся в ручье. Вернувшись, нарезал бекон и поджарил его на сковородке с длинной ручкой. Анджела подошла с котелком для кофе и повесила его кипятиться, а Рейф возился с костром.
— В мешке есть черствые бисквиты, — сказал Рейф. — Они сгодятся?
— Если из моей кухни, то они вовсе не черствые, — фыркнула Анджела. — Я только вчера их испекла.
Когда кофе сварился, они уселись на земле и приступили к своей скудной трапезе. Потом Анджела вымыла оловянные тарелки и сложила серебряные приборы, а Рейф все упаковал. Рейф снял с себя шляпу и надел ее на голову Анджеле.
— Это для чего?
— Я забыл твою шляпу. Не хочу, чтобы тебя хватил солнечный удар или чтобы твоя нежная кожа обгорела.
— А как же ты?
— У меня кожа уже загорела, да она и погрубее твоей. Я обойдусь. Возьми шляпу; в первом же городишке я куплю тебе новую.
Он помог ей забраться в седло, взял ее поводья и вскочил на своего жеребца.
— Я вполне в состоянии сама держать свои поводья, — запротестовала Анджела.
— Ты обещаешь мне, что не убежишь обратно на прииск? Она сжала губы.
— Этого я не могу обещать, Рейф Гентри, и ты это знаешь.
— Тогда я буду держать их до тех пор, пока возвращение назад не станет невозможным, — ответил Рейф и погнал свою лошадь. — Мы проведем ночь около Пуэбло, а рано утром снова двинемся в путь. Я хочу миновать этот город, пока его жители не проснутся.
За весь этот долгий день они больше не проронили ни слова. Когда солнце село и фиолетовые тени протянулись по земле, Рейф нашел превосходное место для стоянки рядом с мелкой речушкой, через которую они только что переправились. Склон обрыва укрывал и от непогоды, и от хищников.
— Можешь искупаться, если хочешь, пока я позабочусь о лошадях, — предложил Рейф, указывая жестом на реку. — Не медли и не заходи слишком далеко. Мыло и полотенце у меня в сумке. Анджела молча кивнула.
— Сколько еще времени ты будешь истязать меня молчанием? — спросил Рейф, подняв бровь и глядя на Анджелу. — Ведь, в прериях, чертовски одиноко, когда не слышишь человеческого голоса.
— Я все еще сердита на тебя, Рейф Гентри. Ты высокомерный, властный себялюбец. Ты не смеешь подчинять меня своей воле.
— Подчинять тебя? Если бы я на самом деле хотел подчинить тебя своей воле, я сорвал бы с тебя одежду и завалил прямо здесь. Потом мы бы с тобой занимались любовью до полного изнеможения.
Анджела раскрыла рот и попятилась.
— Я… я… — Она не могла ничего произнести.
Резко повернувшись, она бросилась к реке и побежала, хотя Рейф и не думал преследовать ее. Она опустилась у воды на колени и подождала, пока дыхание не выровняется.
Слова Рейфа разбудили видение, которое навеки запечатлелось в ее голове. Перед ее мысленным взором предстал Рейф, обнаженный, с переплетенными змеями мышц на торсе и на спине, Рейф в состоянии крайнего возбуждения. Она закрыла лицо руками и застонала; при мысли о том, как он овладевает ею, лицо ее вспыхнуло, и она плеснула в него холодной водой.
Ей страшно хотелось искупаться, но не хотелось раздеваться, потому что Рейф мог наблюдать за ней. И она пошла по берегу, ища укромное местечко. Изгиб реки предоставил ей желанное укрытие. Оглянувшись, Анджела сняла с себя всю одежду, кроме сорочки, и попробовала воду ногой. После жаркого дня, проведенного в седле, река казалась восхитительно прохладной, и Анджела, держа в руке мыло, направилась дальше, пока не погрузилась до пояса.
Наклонившись, она долго мыла и полоскала волосы. Поколебавшись, все же сняла сорочку и бросила ее на берег. Потом намылилась и села на усыпанное гравием дно, чтобы ласковые струи воды омывали ее. Она так долго нежилась в освежающей влаге, что потеряла всякое представление о времени. Если бы не голод, она могла бы не один час провести в воде.
Услышав неподалеку тихий звук, Анджела мигом очнулась от своих грез. Может, это хрустнул сучок? Панический страх охватил ее. Может, этот звук ничего не значил. А может, это индейцы. Или какой-то зверь пришел на водопой. В любом случае она подвергалась большой опасности. Она с тоской посмотрела на свою одежду, оставленную на берегу.