Мне пришлось запастись книгой потолще и укрыться в погребе, иначе она отыскала бы меня и не отпустила,
пока не сумела бы докопаться до правды. Я слышал, как она рычала на челядь – не хуже собаки, у которой отняли кость, и поэтому сидел
в погребе до полуночи. Потом пришел Куинси и сказал, что миледи взяла трех дюжих лакеев и в карете отправилась искать вас по городу.
Она, конечно, испугалась сверх всякой меры – ведь от вас не было ни записки, ни курьера. Даже тетушки принимали участие в поисках. А
маленькая девочка не переставала плакать, видя, как расстроена ее сестра. Ее милость вернулась посреди ночи, но не ложилась спать –
все ждала, все ходила взад вперед по гостиной и только уже перед самым рассветом поднялась в спальню.
Грей все это время машинально тер мылом свое колено.
– Они все равно не сумели бы меня отыскать, – буркнул он и глянул на Хорэса. – Я был у реки, смотрел на воду и думал о том, как время
уносит нашу жизнь.
Барон замолчал и больше, пока мылся, брился, одевался и причесывался, не проронил ни слова. Наконец он снова стал походить на
джентльмена, и только выражение его лица свидетельствовало о глубокой душевной муке.
Грей неслышно прошел в спальню. Часы на каминной полке показывали восемь тридцать утра. У него было такое чувство, будто он находился
здесь в последний раз не меньше десяти дней назад! Голова его разрывалась от хранившейся в ней тайны, готовой уничтожить их обоих.
Ах, как ему не хватало сейчас сумерек, чтобы смягчить остроту жуткой реальности!
Джек, закутавшись в одеяло, сидела на подоконнике; светлые волосы свободно рассыпались по плечам. Она следила за Портмен сквер. Грей
смотрел, как тонкие бледные пальчики рисуют узоры на запотевшем стекле.
– Джек!
Она обернулась – медленно, как во сне. Горем и страхом повеяло из глубины широко распахнутых глаз.
– Это ты… – Джек кубарем скатилась с подоконника и ринулась к нему. – Грей… слава Богу, ты вернулся! – прошептала она, обнимая барона
за шею так неистово, что он подивился ее силе.
Медленно его руки стали подниматься, чтобы сжать Джек в ответном объятии, но вдруг застыли на полпути. Он зажмурился. Он думал о том,
что никогда больше не сможет обнимать ее, целовать, заниматься с ней любовью, и эти мысли приводили его в отчаяние. Сестра. Нет, он
этого не переживет…
Джек отстранилась и заглянула ему в лицо.
– Господи, ты не болен? – Она стала торопливо ощупывать его всего: плечи, руки, грудь. – Кажется, все цело! Но что же случилось?
Она снова встала и прижалась к нему. Барон почувствовал, как Джек дрожит. Но разве здесь холодно? Нет, просто она боялась. Боялась за
него. Он невольно прикрыл глаза.
Боже, какой же он негодяй, эгоистичный, трусливый негодяй!
– Все в порядке, – Грей подивился тому, как равнодушно звучит его голос, – со мной ровно ничего не произошло.
– Но почему тебя так долго не было?
– Послушай, нам надо поговорить.
Он подал ей халат. Джек машинально взяла его, но даже не подумала надевать: она не спускала глаз с мужа.
Тогда Грею пришлось одеть ее самому, словно маленькую.
– Присядь. – Он жестом указал на глубокое кресло возле камина, а затем, опустившись на корточки, развел огонь. – Ну вот, скоро станет
совсем тепло.
Последив некоторое время, как огонь охватывал сухие поленья, барон выпрямился и подошел к Джек.
– Прости меня, – глухим голосом произнес он. Джек нетерпеливо отмахнулась.
– Сначала объясни, за что ты просишь прощения… Она словно пыталась заглянуть ему в самую душу, но Грей знал, что ее взгляд не
обладает столь невероятной силой; иначе она увидела бы перед собой человека, всю ночь боровшегося со своими демонами – и
проигравшего.
– Сначала объясни, за что ты просишь прощения… Она словно пыталась заглянуть ему в самую душу, но Грей знал, что ее взгляд не
обладает столь невероятной силой; иначе она увидела бы перед собой человека, всю ночь боровшегося со своими демонами – и
проигравшего.
Джек вдруг прижала пальчики к его губам и качнула головой, словно пытаясь отсрочить то ужасное, что предстояло ей выслушать.
– Погоди минуту, Грей.
Она взяла колокольчик и громко позвонила, не выпуская Грея из поля зрения, как будто боясь, что он может неожиданно раствориться в
воздухе.
Как только появилась горничная, Джек приказала подать легкий завтрак – только кофе и тосты – к ним в спальню.
К ним в спальню!
Грей откинулся на спинку кресла и, сжав руки в кулаки, глядел перед собой остановившимся взглядом, а Джек встала рядом. Ее легкая
рука легла ему на плечо. Барону захотелось скинуть с себя эту руку и заорать что было сил, чтобы она не смела к нему прикасаться. Его
сестра не должна обращаться с ним так, как это дозволено жене или любовнице. Он напрягся всем телом, как от удара, но промолчал и,
лишь заглянув ей в лицо, горько улыбнулся.
– Может, ты все таки присядешь?
Грей понимал, что на протяжении всей этой ночи Джек вела отчаянную борьбу со своим страхом за него, бросившего ее в одиночестве и
неизвестности. Ему не было ни прощения, ни оправдания, однако он чувствовал, что поступил бы точно так же, доведись ему пережить все
это еще раз.
– Когда я стою, мне легче держать себя в руках. – Джек выжидательно смотрела на него. – Неужели все так плохо? – Ее голос заметно
дрожал. – Неужели все еще хуже, чем я предполагала?
Грей уже не помнил, сколько раз он пожалел о том, что лорд Берли очнулся, а не ушел спокойно в могилу, унося с собой ужасную тайну.
Но что, если его крестный умрет сегодня, сейчас? Знает ли о тайне рождения Грея кто то еще?
Барон был почти уверен, что нет. Если лорда Берли не станет, они с Джек смогут жить дальше как ни в чем не бывало и он постарается
забыть разговор, поразивший его до глубины души.
Но ведь он знал, знал, кто его отец! Это знание меняло всю его прежнюю жизнь.
– Грей!
Джек смотрела на него, жалобно приподняв брови, и он прочел в ее прекрасных синих глазах, что ей вовсе не хочется быть посвященной в
эту неведомую пока для нее жуткую тайну. В глубине души Джек уже догадывалась, что впереди ее ждет нечто ужасное, нечто такое, что
положит конец их счастью.
– А вот и наш завтрак! – Джек поспешила к дверям, явно обрадовавшись, что может хотя бы ненадолго отвлечься от мрачных предчувствий.
Когда они уселись за стол и отведали ароматного, крепкого кофе, приготовленного миссис Пост, Грей заметил:
– Кажется, сегодня будет погожий день.
– Да, – согласилась Джек. – Скоро взойдет солнце. Оба они какое то время пытались делать вид, будто смакуют кофе, но наконец Джек не
выдержала.
– Пойду проведаю Джорджи, – быстро проговорила она и поднялась.
– Нет, пожалуйста, не уходи. Я понимаю, я сбежал, оставил тебя одну, и теперь будет только справедливо, если ты поступишь со мной так
же. Но я не в состоянии перенести это. Давай поговорим.
– Но мне нечего тебе сказать. – Джек вцепилась в спинку кресла так, что побелели пальцы. – Впрочем, я забыла одну вещь. Сегодня
тетушки возвращаются домой. Их очень беспокоило твое исчезновение вчера вечером, и Джорджи тоже.
– Я знаю.
Грей чувствовал, что откладывать объяснение больше невозможно.
– Помнишь то письмо, которое Куинси всучил мне вчера, когда я потащил тебя в спальню? Она кивнула.