— Не может быть!
— Говорю тебе, — Элоиза откинулась в шезлонге с бокалом лимонада в руке, — это истинная правда! А затем они напились до беспамятства…
— Неудивительно! — усмехнулась Софи. — Мужчины все такие: хлебом не корми, дай только напиться!
Элоиза вдруг поняла, что именно больше всего действовало ей на нервы вчера вечером — спевшаяся компания пьяных мужчин. Вчера вечером ей так не хватало трезвой, разумной женщины, с которой она могла бы вволю поперемывать этим мужчинам кости.
— Готова поспорить, — прищурилась Софи, — мой муженек снова завел разговор об этой пресловутой Люси!
— Ты ее знаешь? — удивилась Элоиза.
— Да ее вся округа знает! Еще бы — такую стоит один раз увидеть, чтобы запомнить навсегда!
Элоиза безуспешно пыталась вообразить, что же все-таки представляет собой эта загадочная Люси.
— Честно говоря, — вздохнула Софи, — мне даже жаль бедняжку. Не говоря уже о том, что ей приходится страдать от повышенного мужского внимания, иметь такой бюст, мне кажется, не очень-то хорошо и для здоровья. Он такой большой, что, наверное, тянет ее к земле!
Элоиза попыталась скрыть смешок, но он все-таки прорвался.
— А Поузи даже однажды спросила у нее напрямую, не тяжело ли ей ходить с таким бюстом…
Рот Элоизы округлился от удивления. Поузи была сводной сестрой Софи, жившей у Бриджертонов до своего замужества и теперь обитавшей с мужем, веселым деревенским священником, всего в нескольких милях от Бенедикта и Софи. Поузи была едва ли не самым компанейским человеком, какого Элоизе приходилось когда-нибудь встречать. Такая способна была завязать дружбу с кем угодно, в том числе и с грудастой красоткой из таверны.
— И что она сказала? — спросила Элоиза.
— Кто, Поузи?
— Нет, эта Люси.
— Этого Поузи не говорила. Люси — прихожанка Хью, и делиться ее секретами означало бы нарушать тайну исповеди.
Элоиза решила: то, что Поузи не сплетница, делает ей честь.
— Мне, впрочем, и нет до этого дела, — заявила Софи тоном женщины, не сомневающейся в том, что муж ее любит. — Я знаю, что Бенедикт никогда не прельстится другой женщиной.
— Разумеется, — кивнула Элоиза. О том, как безумно любят друг друга Софи и Бенедикт, в их семье ходили легенды. Собственно говоря, Элоиза и отвергала до сих пор всех претендентов на ее руку потому, что каждый раз перед ее мысленным взором, как идеал, вставал пример брака Бенедикта и Софи. Элоизе все-таки хотелось сильных, пламенных страстей, хотелось выйти замуж по любви, а не потому, что у ее избранника три особняка, шестнадцать арабских скакунов и сорок две охотничьих собаки (именно это в первую очередь сообщил о себе один из сватавшихся к ней).
— Хотя, — продолжала, лукаво прищурившись, Софи, — поглядывать на нее он все-таки поглядывает… Но осуждать его у меня язык не поворачивается: мужчины есть мужчины, и ни один из них, думаю, не сможет сдержаться и хотя бы не обернуться, если мимо него пройдет такая пташка.
Элоиза хотела было что-то ответить Софи, но в этот момент вдруг заметила сэра Филиппа, направляющегося к ним через лужайку.
— Это он? — прошептала Софи.
— Он, — кивнула Элоиза.
— Симпатичный, ничего не скажешь! — одобрила Софи.
— Вроде бы, да, — рассеянно согласилась Элоиза.
— “Вроде бы”? — усмехнулась Софи. — Ты хочешь сказать, что до сих пор не удосужилась оценить его внешность? Рассказывай это другим, Элоиза, меня ты не обманешь — мы с тобой давние подруги, уж кому, как не мне, знать тебя вдоль и поперек!
Элоиза хотела было возразить, что подруги они с Софи не такие уж давние — ведь девушки познакомились всего за две недели до того, как Софи вышла за Бенедикта, но прикусила язык — это было бы все-таки не очень вежливо.
— Да, — кивнула она, — его можно назвать симпатичным, если тебе нравятся мужчины с простой, грубоватой внешностью.
— Как будто я не знаю, что именно этот тип мужчин тебе-то как раз и нравится! — фыркнула Софи.
Элоиза почувствовала, как краска стыда приливает к ее лицу.
— Не стану отрицать, в таких мужчинах есть своего рода шарм, — проговорила она.
— Смотри, — воскликнула Софи, — он принес цветы!
— Чего и следовало ожидать — он увлекается ботаникой.
— От этого ни его поступок, ни букет не перестают быть милыми. Посмотри, с каким вкусом подобраны цветы!
— Неудивительно, — проворчала Элоиза. — Раз он разбирается в цветах, то ему и карты в руки.
— Элоиза, — поморщилась Софи, — прекрати!
— Что я должна прекратить?
— Ты все время почему-то пытаешься принизить сэра Филиппа. Чем, в конце концов, он перед тобой провинился?
— Вовсе я не пытаюсь его принизить! — фыркнула Элоиза, в глубине души, однако, признавая, что действительно несправедлива к бедняге Филиппу. Но ее все еще бесило то, что ее братья — пусть из самых лучших побуждений — посмели распоряжаться ее жизнью, вот она и отыгрывалась на ни в чем не повинном Филиппе.
— Как бы то ни было, — заявила Софи, — цветы очень милы, даже если он выбирал самые лучшие из восьми тысяч экземпляров.
Элоиза вяло кивнула. В этот момент она готова была презирать себя. Ей хотелось быть вежливой с Филиппом, встретить его приветливой улыбкой, но, как ни старалась, она не могла переломить себя.
— Бенедикт так и не рассказал мне всех деталей, — посетовала Софи. — Сама знаешь, как обычно разговаривают мужчины: что тебе больше всего интересно, этого-то как раз и не скажут! — Софи, казалось, совершенно не замечала того, что Элоиза не в духе, или, может быть, делала вид, что не замечает.
— А что тебе интересно? — спросила Элоиза.
Софи посмотрела на Филиппа, прикидывая, насколько он далеко от них, успеет ли она спросить у Элоизы то, что хочет. Наклонившись к уху подруги, Софи прошептала:
— Скажи, это правда, что до того, как ты убежала к этому Филиппу, раньше ты его вообще не знала?
— Лично — нет, — уклончиво ответила Элоиза.
Элоизе казалось, что со стороны ее история может показаться глупой, и она не спешила рассказывать ее даже такой близкой подруге, как Софи. Кто бы мог подумать, что девушка из рода Бриджертонов способна вдруг ни с того ни с сего убежать к практически незнакомому мужчине?
— Ну что ж, — подытожила Софи, — можно сказать одно: с чего бы ни началась эта романтическая история, закончилась она как нельзя лучше!
Элоиза промолчала, подумав о том, что история эта могла бы закончиться и получше. С момента встречи с Филиппом Элоиза подозревала, что конец истории может быть таким — она выйдет замуж за сэра Филиппа, но она и представить себе не могла, что выйдет за него подобным образом. И одному Богу известно, что готовит ей этот брак. При всей симпатии к сэру Филиппу Элоиза не могла бы сказать, что влюблена в него, как, впрочем, и он в нее, насколько она могла судить. Во всяком случае, пока. Может быть, им суждено полюбить друг друга в дальнейшем…
Но, наблюдая за тем, какими влюбленными глазами Бенедикт смотрит на Софи, Элоиза все больше склонялась к выводу, что совершает ошибку.