Онаподарилаему
двух сыновей: Питта, названного так не столько в честь отца, сколько в честь
дарованного нам небом министра, и Родона Кроули, названного поименидруга
принца Уэльского, который, став его величеством Георгом IV, так основательно
забыл этого друга. Много лет спустя после кончины леди Кроули сэр Питт повел
к алтарю Розу, дочь мистера Дж. Досона из Мадбери, от которойунегобыло
две дочери, и вот для них-то и была теперь приглашена мисс РебеккаШарпна
должность гувернантки. Из чего следует, что нашей молодойособепредстояло
войти в семейство, обладавшее весьма аристократическими связями, и вращаться
в гораздо более изысканном кругу, чемскромноеобществонаРассел-сквер,
которое она только что покинула.
Распоряжение выехать к своимвоспитанницамонаполучилавзаписке,
начертанной на старом конверте и гласившей:
"Сэр Питт Кроули просит мисс Шарп и багаш быть здесьвовторник,так
как я уезжаю в Королевское Кроули завтра рано утром.
Грейт-Гонт-стрит".
Ребекка, насколько ей было известно, никогда еще невиделаниодного
баронета, и вот, как только она распрощалась с Эмилией и пересчиталагинеи,
которые положил ейвкошелекщедрыймистерСедли,кактолькоосушила
платочком глаза (закончив эту операцию в тот момент, когда каретазавернула
за угол), она принялась мысленно рисовать себе, каким долженбытьбаронет.
"Интересно, носит ли он звезду? - думала она. -Илиэтотолькоулордов
бывают звезды? Но, уж конечно, он в придворном костюме с кружевнымжабо,а
волосы у него слегка припудрены, как у мистераРотонавКовент-Гарденском
театре. Наверно, он страшно гордый и на меня будетсмотретьспрезрением.
Что ж, придется мне нести свой крест безропотно, но, по крайней мере, я буду
знать, что нахожусь в благородном семействе, а не среди каких-товульгарных
торгашей". И она задумалась о своих друзьяхнаРассел-скверстойсамой
философической горечью, с которой лисица в известной басневысказываетсяо
винограде.
ВыехавчерезГонт-сквернаГрейт-Гонт-стрит,каретаостановилась
наконец у высокого мрачного дома,зажатогомеждудвухдругихвысокихи
мрачных домов, на каждом из которых поверх среднего окна гостиной красовался
траурный герб. Таков обычай домов наГрейт-Гонт-стрит-изэтихмрачных
кварталов, по-видимому, никогда не уходит смерть. Ставнинаокнахвдоме
сэра Питта были закрыты и только внизу, в столовой, приоткрыты,изаними
виднелись шторы, аккуратно обернутые старыми газетами.
Грум Джон, на сей разправившийлошадьми,непожелалспуститьсяс
козел, чтобы позволить, ипопросилпробегавшегомимомальчишку-молочника
исполнить за него эту обязанность.
Когда раздалсязвонок,междустворками
ставен в столовой показалась чья-то голова, ивследзатемдверьоткрыл
человек в линялых штанах и гетрах, в грязном старомсюртукеиобтрепанной
косынке вокруг зарос шей волосами шеи, плешивый, сплутоватойфизиономией,
на которой похотливо поблескивали серые глазки и плотоядно ухмылялся рот.
- Здесь живет сэр Питт Кроули? - окликнул его с козел Джон.
- Да, здесь, - отозвался человек у двери, утвердительно кивнув головой.
- Стащи-ка тогда пожитки, - сказал Джон.
- Тащи сам, - ответил швейцар.
- Не видишь, что ли, мне нельзя отойти от лошадей. Ну, бери,любезный,
авось мисс даст на пиво, - прибавил Джон и насмешливо заржал, уженисколько
не стесняясь, так как отношения мисс Шарп с его хозяевамибылипрерваныи
она ничего не дала слугам, уезжая.
Лысый человек в ответ на это обращение вынул руки из карманов,подошел
к экипажу и, вскинув на плечо чемодан мисс Шарп, понес его в дом.
- Возьмите-ка эту корзину и шаль и откройте мне дверцу! - сказаламисс
Шарп и вышла из кареты в страшном негодовании. - Я напишумистеруСедлии
сообщу ему о вашем поведении, - пригрозила она груму.
- Ах, пожалуйста, не пишите,-ответилносительэтойдолжности.-
Надеюсь, вы ничего не забыли? А какнасчетплатьицмиссЭмилии,которые
должны были пойти барыниной горничной? Захватили их? Надеюсь, они вамбудут
впору! Закрой дверцу, Джим, из нее ничегоневыжмешь,-продолжалДжон,
указывая большим пальцем на мисс Шарп. - Плохая от нее пожива,скажутебе,
плохая! - И с этими словами грум мистера Седли тронуллошадей.Сказатьпо
правде, он был влюблен в названную горничную и негодовал, чтоееограбили,
отдав другой то, что ей полагалось по праву.
Войдя, по указанию субъекта в гетрах, встоловую,Ребекканашлаэто
помещение таким жемалоуютнымиунылым,какимиобычнобываютподобные
апартаменты, когда знатные семейства уезжают изгорода.Верныепокоикак
будто оплакивают отсутствие своих хозяев.Турецкийковерсамскаталсяи
смиренно уполз под буфет; картины притаились под листами оберточнойбумаги;
висячая лампа закуталась вкоричневыйхолщовыйчехол;оконныезанавески
напялили на себя всякую ветошь; мраморный бюст сэра Уолпола Кроули глядит из
своего темного угла на голыестолы,намедныйкаминныйприбор,обильно
смазанный жиром, и на пустые подносы для карточек на каминной доске; ящикс
бутылками укрылсяподковром;стулья,перевернутыевверхтормашкамии
поставленные друг на друга,жмутсякстенам;автемномуглу,против
мраморного сэра Питта, взгромоздился на столик старомодный грубыйпоставец,
запертый на замок.
Однако поближе к камину собралоськое-какоеобщество:дватабурета,
круглый стол, погнутая старая кочерга и щипцы,анаслабопотрескивавшем
огне грелся сотейник. На столе лежали кусочек сыра и ломоть хлеба, а рядом с
жестяным подсвечником стояла кружка с остатками черного портера.