Пока Кип направлялся к ней, она не двигалась. Он не мог сказать, смотрела она на него или мимо него. Вспомнив кассира и толстого мальчишку в ресторане, Кип внезапно похолодел. А что, если это не совпадение? Что, если она не видит его? Если никто его не видит?
– Нэнси, – неуверенно позвал он.
Ее голова чуть‑чуть повернулась: к нему, или просто так? Нэнси как будто была удивлена.
– А, конечно, – сказала она. – Ты тоже мертв, Кип.
Она поднялась.
– Я рада, что убила тебя, Кип, – произнесла она доверительно. – Теперь мы можем всегда быть вместе, да?
Жильцы Кипа жужжали внутри него. Он попытался не обращать на них внимания.
– Ты не убила меня, я живой, – ответил он Нэнси.
– Э, нет. Если бы ты был живой, ты не смог бы видеть меня. Живые не могут видеть мертвых, Кип. Мама меня не видит.
По улице мимо двора шли какие‑то подростки. Они говорили все одновременно: чистые сопрано и ломающиеся баски. Кип посмотрел на них, затем на Нэнси.
– Послушай, твоя мать волнуется за тебя. Пойдем, скажем ей, что с тобой все в порядке.
Он положил ладонь на ее руку жестом убеждения.
Она вывернулась и отступила назад.
– Значит, ты еще не догадываешься. Хочешь, чтобы я тебе показала, Кип? Смотри.
Нэнси стала пятиться по лужайке к выходу со двора, продолжая смотреть на него. Она ступила на тротуар прямо перед первой группой подростков.
Девушка и два парня шли рядом. Девушка повернулась, разговаривая с кем‑то, кто шел позади нее. В это время парень, который шел посредине, толкнул второго паренька. Они стали бороться, потеряли равновесие и рухнули в канаву. В следующее мгновение позади них тоже завязалась суматоха: на тротуар влетел высокий парень, за которым гнались две девушки. Они пытались отнять у него сумочку, которую он старался открыть на бегу. Раздались вопли, а затем вся эта гурьба перебежала на другую сторону улицы. Нэнси не двинулась с места.
Ну что ж, ничего сверхъестественного не произошло. Простое совпадение. Или все‑таки…
– Видел? – спросила Нэнси.
– Ты не невидимка, – сказал ей Кип. – Они не заметили тебя, но это случилось потому, что они все смотрели в другую сторону.
Нэнси кивнула.
– Вот так же было и с мамой, – произнесла она.
По его спине прокатилась ледяная волна. Все это, понял Кип, было лишь вопросом терминологии. Вещь, которая полностью прозрачна, – невидима. Как, например, окно, не отражающее свет и не дающее бликов. Но вещь, которая хорошо замаскирована, тоже невидима – как, например, насекомое, притворившееся веточкой, или пятнистый олененок в пятнах света и тени. А вещь, на которую просто никто никогда не смотрит…
А как насчет ощущения, которое возникало у него довольно часто, когда он был ребенком – обычно в темных уединенных местах, хотя иногда и в самый разгар дня. Ощущения, что он не должен поворачивать головы, иначе случится нечто поистине ужасное?
По улице, направляясь в их сторону, шел мужчина. Он шагал быстро и размашисто, и размахивал портфелем на ходу. Мужчина двигался несколько неуклюже, потому что повернул голову так, как будто присматривался к домам на противоположной стороне улицы.
Кип стал у него на дороге.
– Извините, – сказал он.
Мужчина шагал, напевая себе под нос. В тот момент, когда он проходил мимо Кипа, он резко наклонил голову, а затем метнулся вправо, наклоняясь к чему‑то, что тускло блестело на тротуаре: гладкий кусочек металлической фольги. Он отбросил фольгу, выпрямился – все это было проделано на ходу – и направился дальше. Он не дотронулся до Кипа и не посмотрел на него. Очередное совпадение?
Какое‑то мгновение Кип тяжело дышал, ничего не говоря.
Очередное совпадение?
Какое‑то мгновение Кип тяжело дышал, ничего не говоря. Нэнси наблюдала за ним, устремив на него неподвижный взгляд желтых глаз, с неподвижной выжидающей улыбкой на лице. Кип взял ее за руку.
– Идем, – сказал он.
Толпа на авеню чудесным образом разделилась, чтобы они могли пройти. Люди отворачивались от них, как раз в этот момент заинтересовавшись чем‑то в другой стороне. Люди разглядывали небо или упорно смотрели себе под ноги. В аптеке группа девушек позади фонтана сомкнулась тесным кружком, чтобы пошептаться. Покупателей заботили только товары. Продавец табачных изделий проверял свои записи.
Мужчина, стоявший возле стойки с телефонным справочником резко отвернулся и отошел прочь, когда Кип подошел и положил руку на открытую книгу. Кип нашел нужные номера и вошел в телефонную кабинку. Нэнси ожидала его снаружи все с тем же взглядом и с той же замороженной улыбкой.
Телефон полицейского отделения не отвечал.
То же самое и с пожарным отделением.
Телефонный оператор не отвечал.
Кип повесил трубку и сел, уставившись сквозь стену телефонной кабинки. Он думал о людях, которые исчезли – внезапно, полностью, навсегда. Амброз Бирс, Бенджамин Батурст, судья Крейтер… Неужели они провели остаток своей жизни, бродя среди отвернувшихся лиц, пытаясь докричаться через бездну молчания, умоляя, заливаясь слезами, вознося молитвы, пытаясь писать отчаянные письма, которые, как они догадывались, не будут вручены?
Был еще один номер, который он боялся набирать. Но все же он набрал его твердой рукой.
Телефон в кабинете Анжелики не отвечал.
…Но через какое‑то мгновение до него дошло, что с этим номером соединение должно было идти через телефонный коммутатор, – так же, как и в остальных случаях. Его немножко била дрожь, когда он набирал домашний номер Анжелики. Конечно, не было причин полагать, что в это время она окажется дома, но…
– Алло? Алло?
– Анжелика!
– Кип! – Ее голос прервался. – Ох, Кип! Я была так… Ты сейчас где? Ты дома?
– Нет. Я звоню из телефонной кабинки. В Санта‑Моника. Послушай…
Тонкая рука, крадучись, потянулась к телефону и попыталась отвести трубку от его уха. Опустошенное лицо Нэнси заглядывало в телефонную кабинку.
– Не разговаривай с ней! – сказала Нэнси настойчиво. – Она не имеет права!
Кип отвел в сторону ее руку и опять приложил трубку к уху.
– …не слышат меня, как будто меня просто нет! Я звонила тебе, но никто не отвечал. Кип, постарайся поверить мне, это не шутка…
– Я знаю, – сказал он. – Со мной случилось то же самое. – Послушай, ко мне добираться ближе. Могли бы мы встретиться у меня через полчаса?
– Да, но… Да.
– Я не разыгрываю тебя, – произнес Кип напряженно. – И ты не сошла с ума. Это произошло с нами обоими в действительности. И с Нэнси Леберт тоже. Я все объясню, когда увидимся. Хорошо?
– Хорошо. До встречи… Кип!
– Да.
– Ничего. Я уже в порядке. До свиданья.
Кип обнаружил, что он все еще сжимает запястье Нэнси – достаточно сильно, чтобы причинить боль. Когда он отпустил руку девушки, она другой рукой стала механически растирать запястье. Больше она не сделала никакого движения, и слишком яркая, слишком самоуверенная улыбка так и не исчезла с ее лица.
Но Кип едва ли замечал Нэнси. Он пытался вспомнить кое‑что, о чем говорили голубые человечки не так давно. Тогда он не обращал внимания на их разговоры, поэтому теперь он вспомнил только одно слово. Но этого было достаточно. Это единственное слово было…
Карантин!
3
Нэнси, которая сегодня относилась к Анжелике ни на йоту не лучше, чем вчера, сидела на краешке кожаного кресла, стоящего возле двери в спальню.