Все расселись вокруг стола.
- А что, ваш корабль сильно пострадал от пиратов? - осторожно поинтересовался Андраковский. - Может, помочь?
- Не знаю, - пожал плечами Даниил. - Мы решили сперва бандитов обезвредить.
- А где... - маэстро помялся. - Где ваши родители?
- Их пираты усыпили, - ответила Милора. - Там и спят, на звездолете.
- Значит, вы в одиночку полетели? - Андраковский покачал головой. Думаете, справитесь?
- А что? - вызывающе спросил Даниил.
- Нет-нет, - быстро сказал Катарсис. - Ничего абсолютно!
- А почему вы считаете, что вы вправе наказывать этих несчастных? печально полюбопытствовал маэстро.
- Возраст здесь ни при чем, - отрубил Даниил. - Мы - представители более высокоразвитой и гуманной цивилизации, поэтому имеем право.
- Конечно, так, - неохотно согласился Андраковский. - Но...
- Это логика воинствующей добродетели.
- Понятия добра и зла очень относительны. Нужен богатый опыт, чтобы верно разобраться.
- Все равно ни у кого нет морального права грабить.
- Но это же не детское дело - карать за проступки. Я всегда считал Землю очень гуманной планетой! У вас, кажется, был даже какой-то Христос, который завещал прощать падших.
- Христос - это легенда, бывший бог. И примитивно под гуманизмом понимать всепрощение.
- А милосердие? Будьте милосердны, дети! Вы идете по зыбкой трясине! Вам надо учиться милосердию и чуткости! Чутко надо подходить, чутко!.. Может, вас плохо воспитывают?
- Наши понятия о нравственности вполне сформировались, чтобы мы могли принимать самостоятельные обдуманные решения и строить свои отношения с людьми на объективных предпосылках! - громко, зло и официально заявил Даниил.
Андраковский ухватил себя за подбородок. Рассуждения этого маленького, самоуверенного землянина брали Я верх над его смутной системой человеколюбия, где одно противоречило другому, где творились письма для будущего и совершались грабежи. Катарсис разлил чай по чашкам, и Даниил, взяв чашку в обе руки, стал дуть, смешно округляя щеки. Милора грызла пряник, роняя крошки, и Артем краснел от стыда за нее и толкал ее ногой Под столом.
"В чем же загвоздка? - думал Андраковский. - Где проходит та эфемерная линия, что не бросает доброго и гуманного по натуре человека - а ведь даже давний воспитатель маэстро пират Параллакс был добр по-своему! - из одной крайности в другую? Где та система воспитания, что учит сильного, мужественного и стойкого землянина быть милосердным, чутким, умеющим прощать? А может, он и не прав вовсе? Может, это и есть доброта объективная, целесообразная, расставляющая всех по местам и насылающая возмездие?"
Но пока Андраковский думал, в пустоте по направлению к двум катерам несся третий. Это разъяренный Аравиль Разарвидзе случайно обнаружил не подающий признаков жизни "Аввакум", а в нем - спящий экипаж и записку Даниила.
- Шакалы! - шипел Аравиль, форсируя скорость. - Гнусные твари! Подонки!
Катер трясся, двигатель ревел. На экранах иллюминаторов уже вырисовывалась страшная картина: беззащитные дети попались в плен к пиратам. Два состыковавшихся катера, словно вампир и его жертва.
И уютную тишину чаепития вдруг разорвал грохот включившегося динамика.
- Подлый пират, оборотень, садист! - заорал голос Аравиля. - Отпусти детей, слышишь, мерзавец!
Все вскочили, опрокинув чашки. Глаза Милоры полезли на лоб. Даниил ужаснулся. Артем позеленел. Минуты три длилось молчание, потом Андраковский достал бластер и сказал:
- Дети, уходите, пожалуйста...
Глава 4
Педагогическая заваруха
- Это знак, - говорил Катарсис, который верил в приметы. - Этот Аравиль Разарвидзе нам послан судьбой на горе. Чувствую, что нам будет очень плохо.
Андраковский сидел на ручке кресла, молчал и нервно курил сигарету за сигаретой, гася окурки в окошечке циферблата. Бомбар стоял, прислонясь к переборке, и дремал.
Отвязаться от Аравиля было легче, чем думали пираты, но Аравиль еще кричал по радио вслед уходящей "Большой Медведице", что дни ее сочтены и, шайтан их дери, он лично расправится с нею. Но не это удручало маэстро. Очень плохо получилось с детьми. Он едва-едва пошатнул непробиваемую стену справедливости в маленьких землянах, едва-едва попытался освободить окостеневшие души, как этот дурак врывается со своими ругательствами, выворачивая все наизнанку. Смогут ли дети отнестись милосердно к какому-нибудь малопонятному существу, когда первые же пираты на их пути гнусно их обманули, выдавая себя за людей честных и благородных?
Андраковский курил и кашлял, а в иллюминаторе росла громада приближающейся станции "Большая Медведица" - помесь железнодорожного моста, исполинского барабана и автомобильного мотора чудовищных размеров. Обойма из пяти гигантских труб-ангаров торчала, целясь в пустоту, как забытая артиллерийская батарея. Катер сбавил ход и, словно поршень в цилиндр, вплыл в ангар.
- Вошли, - сказал Артем Даниилу.
"Аввакум-2", с погашенными огнями и выключенной сигнализацией гнавшийся за "Большой Медведицей" на гравитационной тяге и потому невидимый, будто черная кошка в угольной яме, плавно замедлился перед пастью ангара. Ни Милора, ни Даниил, ни даже Артем не рассчитывали отпускать пиратов подобру-поздорову. Когда, услышав ругательства Аравиля, Андраковский отправил детей на их катер, Милора предложила этот план: выждать немного, погасить все огни, включить глушители и мчаться за маэстро в погоню, чтобы разведать местонахождение тайной пиратской базы и там прихлопнуть всю шайку, как шляпой тараканов. И Аравиль с Андраковским попались на удочку, разошлись в разные стороны, а потом "Аввакум-2" исчез прямо из-под носа "Санскрита".
Тем временем Андраковский поручил Бомбару перетащить награбленное добро, ушел в свой отсек, высыпал в ванну пакет хвои для аромата и залез в горячую воду.
Он подождал, пока тепло проберется внутрь и расслабит тело, как расслабляют подпруги у седел, взял в руки книжку стихов-танка и задремал. Он сам не заметил, что задремал, книжка поплыла по воде, но вдруг с треском и искрами над головой маэстро включился экран, и Катарсис крикнул:
- Я говорил, что не надо связываться!..
Андраковский от неожиданности хлебнул остывшей воды, закашлялся и погрозил роботу кулаком.
- Эти дети нашли станцию! - крикнул Катарсис. - И теперь - на, пожалуйста! - заходят в ангар! Через пять минут они нас перестреляют!
- Не волнуйся, ради бога, - ответил маэстро и выловил из ванны книжку. По отношению к детям никакого насилия!
- Как же!.. - рассвирепел Катарсис, но маэстро прервал его:
- Значит, так... Раз уж они нас считают мерзавцами, надо с педагогическими целями таковыми и представиться. Мы должны дать понять детям, что такое истинное зло. Пусть они победят нас и зло в нашем лице, а потом мы как-нибудь уладим это дело... Если они потерпят поражение или впоследствии будут мучиться от совести, что наказали нас несправедливо, может развиться комплекс неполноценности, а это...
- А они уже взломали дверь шлюза, - желчно сказал Катарсис, следивший за детьми из рубки по монитору.
- Сделаем следующее, - Андраковский вылез из ванны и схватил полотенце. Пусть они немного побродят по станции, а после мы их возьмем в плен. Я изображу из себя злодея, желающего уничтожить всю планету, а затем мы дадим им возможность бежать и расправиться с нами. Уж тогда-то они должны понять, что такое настоящее добро и зло, а, Катарсис?
Маэстро накинул халат, взял бластер и побежал в рубку, то и дело теряя тапочки. Он был вдохновлен своей новой идеей.