В роще фисташковых деревьев виднелись маленькие здания различной формы.
Местами стояли каменные фаллосы, и большие олени спокойно бродили,толкая
раздвоенными копытами упавшие сосновые шишки.
Онипошлиобратномеждудвумядлинными,параллельнотянувшимися
галереями. Но краям открывались маленькие кельи. Их кедровые колонныбыли
увешаны тамбуринами и кимвалами. Женщины спали, растянувшисьнациновках
перед кельями. Тела их, лоснившиеся отпритираний,распространялизапах
пряностей и погасшихкурений;онибылитакпокрытытатуировкой,так
увешаны кольцами, ожерельями, так нарумянены и насурмлены, что, если бы не
вздымалась грудь, их можно было бы принять залежащихназемлеидолов.
Лотосы окружали фонтан, где плавали рыбы,подобныерыбамСаламбо;ав
отдалении вдоль стены храма тянулся виноградник со стекляннымилозами,с
изумрудными гроздьями винограда;лучидрагоценныхкамнейигралимежду
раскрашенными колоннами на лицах спящих женщин.
Мато задыхался в горячем воздухе, который веял от кедровых колонн.Все
эти символыоплодотворения,благовония,сверканиедрагоценныхкамней,
дыхание спящих давили его своей тяжестью. Средимистическихозаренийон
думал о Саламбо; она сливалась для него с самой богиней, и любовьегоот
этого раскрывалась, подобно большим лотосам, распускающимся в глубине вод.
Спендий высчитывал, сколько денег он в прежнеевремязарабатывалбы,
торгуя этими женщинами; быстрым взглядом определял он, проходямимо,вес
золотых ожерелий.
И с этой стороны нельзя было проникнуть в храм.Онипошлиназад,за
первую комнату. В то время как Спендий все оглядывалиобшаривал,Мато,
распростершись перед дверью, взывал к Танит.Онмолилеенедопустить
святотатства,онстаралсяумилостивитьееласковымисловами,точно
человека, охваченного гневом.
Спендий увидел узкое отверстие над дверью.
- Встань! - сказал он Мато и велел ему стоя прислониться к стене.
Став одной ногой ему на руки,адругойнаголову,ондобралсядо
отдушины и исчез в ней. Потом Мато почувствовал, что емунаплечиупала
веревка с узлами, та, которую Спендий намотал вокруг своеготела,прежде
чем спуститься в водоем; ухватившись за нееобеимируками,Матовскоре
оказался около Спендия в большом зале, полном мрака.
Подобноепокушениеказалосьчем-тосовершеннонеобычайным.Меры
предосторожности были недостаточны, потому чтоегосчиталиневозможным.
Страх охранял святилище гораздо вернее, чем стены.
Мато на каждом шагу ожидал, чтовот-вотонумрет.Вглубинемрака
дрожал свет, и они приблизились к нему.Тобылсветильник,горевшийв
раковине на подножии статуи в кабирскомголовномуборе.Алмазныедиски
рассыпаны были по длинной синей одежде статуи, ицепи,спускавшиесяпод
плиты пола, держали ее за каблуки. Мато чуть не крикнул.
- Вот она, вот!.. - сказал он шепотом.
Спендий взял светильник, чтобы осветить мрак.
. - сказал он шепотом.
Спендий взял светильник, чтобы осветить мрак.
- Нечестивец! - прошептал Мато, но все же последовал за ним.
В помещении, куда они вошли,небылоничего,кромечернойстенной
живописи, изображавшей женщину. Ноги ее занимали всю стенудоверху.Тело
тянулось вдоль потолка. С ее пупка свисало на шнурке огромное яйцо, иона
опрокидывалась на другую стену головой вниз, до самых плитпола,которых
касались ее заостренные пальцы.
Чтобы пройти дальше, они раздвинули занавеску; новэтовремяподул
ветер и загасил свет.
Тогда они сталиблуждать,растерявшись,взапутанномархитектурном
сооружении. Вдруг они почувствовали под ногами что-то изумительномягкое.
Сверкали искры, они ступали точно средипламени.Спендийощупалполи
догадался вдруг, что он устлан рысьими шкурами. Потом им показалось, что у
их ног скользнулатолстаямокраяверевка,холоднаяилипкая.Сквозь
расселинывстенепроникаливнутрьтонкиебелыелучи,ионишли,
руководясь этим неровным светом; вдруг они увиделибольшуючернуюзмею,
которая быстро исчезла.
- Бежим! - воскликнул Мато. - Это она! Я чувствую ее близость.
- Да нет же! - ответил Спендий. - Храм теперь пуст.
Сноп ослепительного светазаставилихопуститьглаза.Ониувидели
вокруг себя бесконечноеколичествоживотных,изнуренных,задыхающихся,
выпускавших когти и сплетавшихсявтаинственномбеспорядке,наводившем
ужас. У змей оказались ноги, у быков - крылья; рыбы с человечьими головами
пожирали плоды, цветыраспускалисьвпастиукрокодилов,аслоныс
поднятыми хоботами гордо носились по лазури неба, подобно орлам.Страшное
напряжение растягивало различные члены их тела, которыхбылотослишком
много, то недостаточно. Высовывая язык, они точно испускали дух. Тутбыли
собраны все формы жизни:казалось,чтовсезародышиеевырвалисьиз
разбившегося сосуда и очутились здесь, в стенах этого зала.
Двенадцать шаров из синегохрусталяокаймлялизал;ихподдерживали
чудовища, похожие на тигров, пучеглазые, какулитки;подобравподсебя
короткие ноги, чудовища были обращены головами в глубь зала, туда, гдена
колеснице из слоновой кости сиялаверховнаяРаббет,всеоплодотворяющая,
последняя в сонме измышленных божеств.
Чешуя, перья, цветы и птицы доходили ей до живота. В ушах у неевисели
наподобиесерегсеребряныекимвалы,касавшиесящек.Онаглядела
пристальным взором; сверкающийкамень,вформенепристойногосимвола,
прикрепленный к ее лбу, освещал весь зал, отражаясь над дверью взеркалах
из красной меди.
Мато сделал шаг вперед; под ногами его подалась одна из плит,ивдруг
все шары закружились, все чудовища стали рычать; раздалась музыка, звучная
и громовая, какгармониясфер;внейизливаласьбурнаядушаТанит.
Казалось, она поднимется, раскрыв объятия,огромная,каквесьзал.Но
вдруг чудовища закрыли пасти, и хрустальные шары перестали кружиться.