1
Городок, раскинувшийся у подножия заснеженныхвершинТироля,сиялв
белом полумраке веселыми огоньками электрической железнойдороги,словно
витрина магазина в дни рождественскихпраздников.Назасыпанныхснегом
улицах нарядно одетые люди - туристы иместныежителиобменивалисьпри
встречах приветливыми улыбками.Белыеикоричневыефасадыдомовбыли
украшеныгирляндамизеленивчестьнового,1938года,скоторым
связывалось так много надежд.
Взбираясь на гору, Маргарет Фримэнтл прислушивалась кхруступлотного
снега под лыжными ботинками. И белые сумерки,идоносившеесяснизу,из
деревни, пение детей вызывали у нее невольную улыбку. Сегодня утром, когда
она уезжала из Вены, моросил дождь, и, как всегда бывает в больших городах
в такие непогожие дни, все куда-то торопились,упрохожихбылкакой-то
унылый, озабоченный вид.Аздесь-величественныегоры,ясноенебо,
ослепительный снег, здоровое, патриархальное веселье. Все это казалосьей
особенно милым потому, что она была молода и красива и еще потому, что дни
отдыха сулили ей немало удовольствий.
Дорогу местамиперемело,и,шагаяпонеглубокомуснегу,Маргарет
чувствовала, как сладко ноют ее уставшие ноги. После лыжнойпрогулкиона
выпила две рюмки вишневого ликеру, и теперь приятнаятеплотаразливалась
по всему ее телу,
Dort oben am Berge,
Da wettert der Wind...
[Там вверху на горе,
Где бушует вьюга... (нем.)]
- отчетливо и громко звучали в чистом горном воздухе голоса детей.
Da sitzet Maria,
Und wieget ihr Kind
[Там Мария сидит
И дитя качает... (нем.)],
- тихо пропела Маргарет. Ее радовала не толькокрасиваяМелодияэтой
нежной песни, но и собственная смелость: плохо зная язык,онаотважилась
петь по-немецки.
Маргарет была высокая, стройная, изящная девушка с тонкими чертами лица
изеленымиглазами.Еелобусамойпереносицыпокрывалитипично
американские, как утверждал Йозеф, веснушки. При мысли отом,чтоЙозеф
приезжает завтра утренним поездом, Маргарет улыбнулась.
В дверях гостиницы девушка остановилась и бросила прощальный взглядна
величественные вершины и россыпь мигающих огоньков. Потом она сжадностью
вдохнула свежий сумеречный воздух, толкнула дверь и вошла в дом.
Холлмаленькойгостиницы,украшенныйветкамиостролиста,наполнял
сильный приятный запахобильнойпраздничнойстряпни.Простаякомната,
обставленнаямассивнойдубовоймебелью,обитойкожей,сверкалатой
особенной чистотой, которую так часто можно встретить в горных деревушках,
где она является столь же неотъемлемой принадлежностью каждого жилья,как
столы и стулья.
ЧерезхоллкакразпроходилафрауЛангерман.Ссосредоточенным
выражением на круглом пунцовом лице она осторожно несла врукахогромную
хрустальную чашу для пунша.
Увидев Маргарет, фрауЛангерманостановилась
и, широко улыбаясь, поставила чашу на стол.
- Добрый вечер, - сказала она по-немецки своим сладким голосом.-Как
покатались?
- Чудесно!
- Надеюсь, вы не слишком устали? - Фрау Лангерман лукаво прищурилась. -
Сегодня у нас маленькаявечеринкастанцами.Соберетсямногомолодых
людей, и будет очень жаль, если вы придете чересчур усталой.
- Ну, потанцевать-то у меня хватит сил, если меня, конечно,научат,-
засмеялась Маргарет.
- Уж вы скажете! - Фрау Лангерман протестующе всплеснула руками. -Это
вас-то учить? Да наши ребята танцуют кто во что горазд. Вотувидите,как
они обрадуются, когда выпридете.-ОнаокинулаМаргареткритическим
взглядом. - Правда, не мешало бы вам бытьчуточкупополнее,нотутуж
ничего не поделаешь - мода. Всему причиной американскиефильмы.Вконце
концов, дойдет до того, что только чахоточные женщиныбудутпользоваться
успехом.
Раскрасневшееся и приветливое, словно огонь домашнего очага, лицофрау
Лангерман снова расплылось в улыбке. Она взяла со стола чашу и хотела было
уйти, но остановилась.
- Будьте осторожны с моим сынкомФредериком.Ужбольноонохочдо
девушек! - Она хихикнула и скрылась в кухне.
Маргарет с наслаждением втянула сильный аромат специй и масла, внезапно
донесшийся оттуда, и, тихонько напевая, стала подниматьсяполестницев
свою комнату.
Вначале гости держались очень степенно. Старшие чинно сидели поуглам,
а молодые люди, еще не преодолев неловкости,тособиралиськучками,то
снова рассыпались по комнате, ссерьезнымвидомпопиваяпунш,обильно
сдобренный специями. Девушки, какправилокрупные,ссильнымируками,
одетые в пышные праздничные наряды, тоже чувствовали себя неловко.Были
аккордеонист. Он дважды брался за инструмент, но, так какниктонестал
танцевать,музыкантсунылымвидомпристроилсякчашеспуншем,
предоставивсобравшимсяразвлекатьсяподпатефонсамериканскими
пластинками.
Среди гостей преобладали местные жители: горожане,фермеры,торговцы,
родственники семьи Лангерман.Скрасно-бурыми,загоревшимиподгорным
солнцем лицами, все они в своих аляповатых костюмах выгляделиудивительно
здоровыми и крепкими. Казалось, онивечноостанутсятакими,словноих
закаленныйгорнымклиматоморганизмнеподвластенникакимболезням,
никакому разложению, а под их дубленую кожу никогданепроникнетничто,
хотябыотдаленнонапоминающееоприближениисмерти.Большинство
постояльцев гостиницы Лангермана, выпивизвежливостипочашкепунша,
отправились в места повеселее, в более крупные отели, и в конце концовиз
приезжих осталась одна Маргарет.Пилаонанемного,потомучторешила
пораньше лечь спать и хорошеньковыспаться:поездприходилвполовине
девятого утра, а Маргарет хотела встретить Йозефа бодрой и свежей.