Она, видимо, с большим трудом научилась дышать и теперь радостно и удивленно вращала глазами, будто спрашивая: "Ой, братки, а что это я тут делаю?"
- Здрав бы ты, Мстя! - невнятно приветствовал партизан, расплываясь в моем направлении тихой солдатской радостью. - Гли, что я те принес, добавил он смущенно, протягивая рыбину, - но тут же увидел избушкино пепелище и заморгал, бледнея.
- Княжий век уже в законе, - загудел Гай, объясняя обстановку. Ушел на згу [44 наш волен, згинул восвояси... Эву пору и мы, Травень, не холопи, ано люди самовольные.
Кто-то вольный, а у меня, например, княжьи дети на руках, подумал я, изучая Травеня. Гопник мне понравился: интеллектом не испорчен и умеет ловить рыбу - такие люди нужны партии. В ходе непродолжительной беседы я выяснил, что оба головореза - профессиональные дружинники, биороботы-терминаторы, служившие князю Всеволоду Властовскому и его бессмертному делу с раннего детства. Не один десяток черепных коробок сокрушили они, ищучи, как говорится, себе чести, а князю славы. И вот - о радость! - готовясь к отъезду на небеса, мудрый старик запрограммировал их на выполнение любых приказов нового хозяина. "Мстиславка за старшого остается", - сказал князь, засовывая ребятам в мозговой отсек дискету с измененной программой послушания, - и вот ребята стоят передо мной, все пуговицы в ряд, играют мышцами на честных лицах и ожидают инструкций. Я прикинул шансы: кроме вашего покорного холопа, объединенным силам космического зла противостояли: слепой Лито, рыжий Гнедан, борец сумо по кличке Гай и люберецкий партизан Травень. Пятеро негодяев, с оружием в руках отстаивающих дело властовской революции... Звенят цикады, и багровая луна встает над Флорес-пара-лес-Муэртес, выползая из джунглей, глухо закипающих тропической ночью... Помнишь, Фернандо, как мы форсировали Рио-Гранде? Помнишь, камарадо, легкий блеск взлетающих мачете, сахарный хруст автоматных очередей и сияющий путь смерти, гордый хвост твоей ракеты SA-7, нацеленной во вражеский вертолет? Ах, амиго, юная черноглазая свобода выросла в хижинах наших матерей, она уже выучилась петь со своим народом пьяные песни независимости! Но пасаран, амиго! Венсеремос! Кристина Онассис! Впрочем, я отвлекся.
Покойный князь был прав насчет погоды. Мелкие осадки снова закапались с неба, и возвращение в деревню проистекало под теплым дождиком. Так и не дождавшись автобуса, мы решили пойти пешком. Местность медленно проползала мимо: рыжий Харли расслабленно плелся сзади, ведомый Гаем под уздцы. Он был обижен тем, что на него нагрузили личный мусор дружинников - два заляпанных грязью щита, мешок белья, чьи-то сапоги и небрежно свернутый дорожный плащ...
В промежутке между бизнесом я расспросил ребят об их детских впечатлениях. Осаду города Властова отчетливо помнил только Гай: Травень в те годы еще пешком на горшок ходил. С третьей попытки память Гая прояснилась настолько, что он вспомнил имя няньки, присматривавшей за ныне искомыми княжьими детьми. Ударницу педагогического труда звали Матохою (Ma'toha), и знаменита она была прежде всего умением профессионально драть задницы. Поймает, бывало, какую-нибудь задницу, и давай ее драть. Такие дела. Жестокая дама дожила до глубокого маразма и повергла окружающих в траур еще в эпоху командно-административных методов управления, то есть лет пять назад. Про секретную миссию Матохи касательно распределения обрезков княжьего кушака между наследниками никто, кажется, не знал - согласно официальной версии, все потомство Всеволода было вырезано престольцами.
Некоторые частушки, ходившие в народе в качестве фольклора, намекали, впрочем, что кое-кто из детей выжил, благодаря вмешательству местного сердобольного божка Стожара - но трезвые скептики и хронические атеисты (а таковыми были мои новые подчиненные) давно примирились с мыслью о генеалогической кастрации рода князей Властовских.
Расстояние до Стожаровой Хаты (так звучно называлась, оказывается, моя родная деревня) уже заметно сократилось, когда из-за поворота лесной дороги вырулил четырехколесный унитаз, увлекаемый вперед низкорослой крестьянской лошаденкой. На телеге, помимо бочек и старого улья, виднелись двое путешественников. Первый - плешивый старичок скинхэд в темной бороде управлял лошадью. А второй, незнакомый молодчик в дорогих сапогах и стильном дорожном костюме, едва заметив нашу веселую команду, бодро спустился с телеги на землю и... судорожно бросился с дороги к лесу!
Травень присвистнул и зачем-то побежал вослед. Гай свистеть не стал, но устремился туда же - через миг все трое едва мелькали в просветах деревьев. Мы с Харли остались вдвоем встречать мужичью телегу. Все произошло так неожиданно, что я присел на краешек измены [ 45. Почему мои ребята так заинтересовались путешественником?
Бородатый мужиченыш на тачке между тем улыбчиво поздоровался и стал объяснять:
- Уж не ведаю, что и за попутчик такой у меня был. Тать нощной или пословный человек, не инако, - закричал он мне, подмигивая. - Пристал ко мне у млина: подвози да подвози! Тьху! (Старик сплюнул и снова подмигнул).
- Не ори, папаша, - не в лесу, - сказал я, переводя взгляд на верхушки дерев.
- И все-то он от людей хранился, за бочки кутался, - шепотом продолжал подмигивающий старикан. - Вота: ногату [ 46 мне подсунул, да быть мне нему и за его попутствие ни единому лешему не речи... А мне что? Я молчу себе...
- Во-во, папаша, это ты здорово придумал. Помолчи еще разок. Уж больно у тебя это ловко получается, - посоветовал я, наметанным глазом оценивая конфигурацию бочек на телеге. - Это чего? - спросилось вдруг, глядя на бочки.
- Где? - Старик страшно заинтересовался и круто обернулся через плечо. - А-а-а, это телега, - сказал он несколько разочарованно.
- Ясно. - Я удовлетворенно кивнул. Из лесу послышался отдаленный крик и глухие высказывания: мои мальчики беседовали с незнакомцем. Старик тоже прислушался, но вдруг вздрогнул, будто вспомнив о судьбоносном:
- Да! А меня ведь Порхеем зовут! Из Калинцева починка, бортника Гонялы дед!
Я просто ушам своим не поверил. Встретить деда Порхея - это подарок судьбы, я считаю. Захотелось вдруг сердечно обнять старика! Радостно улыбаясь, я представился и протянул ему визитку. Между тем лесные голоса приближались - вынырнув из-за кучи бурелома, в поле зрения возник Гай, а за ним и Травень, тащивший кого-то за ноги по земле. Жертва была всячески обвязана веревками и покрыта в отдельных местах отпечатками босых, но грязных ног.
- Эво: самого Берубоя споймали! - выдохнул Травень, гордо улыбаясь и прислоняя тело к колесу телеги. Втайне наслаждаясь абсурдом ситуации (имя Берубоя я слышал впервые), я властно приподнял брови. Потом (не менее властно) опустил веки и приказал немедленно развязать свежепойманного гражданина Берубойского, усадить, если это еще возможно, на стул и предложить чаю.
- Видите ли, гражданин Берубоев, - обратился я к подозреваемому, в глубине души недоумевая, что мне от него нужно. - Вы должны понимать, что попали в серьезную организацию. У нас крайне много дел, потому что ползает еще по нашей многострадальной земле недобитая контрреволюционная гадина. И мы, сотрудники органов, в своей нелегкой работе рассчитываем, гражданин Берубоев, на вашу деятельную помощь. Чем скорее вы признаетесь в содеянном, назовете соучастников и организаторов известных вам противозаконных действий, тем скорее окажетесь снова в кругу семьи.