Направив мощный луч настольной лампы в лицо подозреваемого, я прищурился и заставил себя вглядеться в эти запыленные и поцарапанные, черты. Арестованный сидел, прислонившись к колесу, и медленно растирал свои конечности в тех местах, где они давеча соприкасались с веревками. Глаза его были серьезными - нет, это не панк. И отнюдь не хиппи. Скорее всего, такой же вольный испанский летчик, как и я сам: узкое наглое лицо мальчика-мажора. Волосы собраны сзади в понитэйл [47: наверное, фанат "БГ". В левом ухе серьга... Среднего роста и легок телом - тонкие руки биоробота в оплетке вздувшихся жил, жесткие пальцы с аккуратными ногтями. Известный сорт молодых негодяев: в детстве они катаются верхом, играют в поло и в жаркий майский полдень проезжают мимо тебя в черном джипе с открытым верхом и кучей загорелых девушек в белых теннисных юбочках.
- Гляни-ка, патрон, что я при нем сыскал. - Отирая со лба влагу, Гай приблизился и протянул крохотный лоскуток бересты. Я аккуратно принял документ двумя пальцами и подумал, что местной азбуке придется все-таки научиться.
- Как я его узрел, враз помнилось: Берубойка, сукин кот, с тайным поспешным посланием течет во град, - продолжал мой подчиненный немного возбужденно. - Ну, перехватить его - а бегает, поганец, что твой мерин: без Травка и не споймался бы!
Я встал и, покусывая мундштук, прошелся к окну. Снаружи молодое солнце республики согревало северный город, но я знал, что гадина ползает, и заговоры в силе, и Юденич идет на Петроград. В этих условиях партия требовала от сотрудника органов нордической ненависти к врагам и евразийской беспощадности. Подойдя к Берубоеву, я неловко пнул его босой подошвой в плечо.
- Колись, контра, где спрятал валюту?
- Не накормил, не напоил, баньки не истопил, а с вопросами подступаешься, - внезапно сказал Берубойцев и тут же улыбнулся - мгновенно и нагло: - Слышь, Мстиславко, не за свой ухват взялся - не обожгись... Отпусти меня, добро тебе советую!
- Ща я те устрою баньку, - заверил я и мрачно добавил: - Кровавую. Я те вспомню и Чапаева, и Баумана, и бакинских комиссаров. Прохладно не покажется.
Травень, почувствовав, что нужна его помощь, усилием воли сделал злобное лицо и ткнул арестованного кончиком кнута.
- Гни-ида... - протянул он подземным голосом и тут же вопросительно глянул на меня, ожидая оценки начальства. Я поощрительно кивнул и поспешно перевел взгляд на портрет Ильича, висевший на белой стене кабинета. Вождь требовательно смотрел на меня, словно приговаривая: "Гляди в оба, товарищ! Добивай гадину!"
- Короче, гражданин Берубойский! - начал я твердым голосом. - Или ты мне сейчас говоришь, где у вас тут штаб дивизии, или я тебе быстро и профессионально отрываю задницу.
Мажор нахмурился.
- Эге, какой стрелый! Не садил, не поливал, не окучивал - а рвать приспел! - не спеша произнес он. Всего-то секунду я смотрел в сторону, обдумывая, как отреагировать на услышанную дерзость, - а Берубой уже вскочил на ноги! И тут же рядом со мной, - серый взгляд блеснул недобро, а пальцы цепко легли мне на запястье:
- Отпущай меня, Мстиславе, подобру-поздорову! А не то наместнику Катоме про твою нападку скажу!
Я напрягся, соображая, каким коленом действовать, - но тут металлическое выражение Берубоева лица резко потеплело. Слегка, словно играючи, запрокинув голову и прогибаясь в спине, противник повалился на газон. Позади него стоял Травень (обратите также внимание на дубину в его руке).
- Напрасно ты его убил, - сказал я, вглядываясь в остывающее тело Берубойского. - Теперь экологическое равновесие нарушится.
- Ага, его убьешь! - скептически скривился Травень. - Погодь, еще очнется.
Я нагнулся над телом. Наметанный глаз чекиста различил на указательном пальце берубоевской конечности небольшой золотистый взблеск - симпатичное колечко, подумал я, разглядывая перстень в ладони.
На нем было что-то вроде печатки - не то крылатая собака, не то улыбающийся Бэтман.
- М-да, - рассеянно обратился я к подчиненным, - устал, видать, паренек: набегался за день. Спортом, конечно, не занимается - вот организм и ослабел вконец.
- Ох и верно! - опять возник старичок Порхей. - Нонче молодь больно мелковата родится. Един-то разок палицею по крепи, а уж оземь. В наши-то годы хошть наковальней лупи по темени, а с ног не свалишь.
Мысленно сожалея, что под рукой нет наковальни, я с трудом оторвал наметанный глаз от лысого темени Порхея.
- Хоша, впрочем, на Берубойку внапраслину пенять, - тут же поправился старик, покачивая головой. - По слухам, он парубок крепкий: чудом вы его споймали! Говорят, недавним делом одиночкою от мохлютского разбоя отбился на Вервятиной дороге, за озером. Народ брешет, буди Берубойка - богатырь...
- Да брехать-то не топором махать, любой умеет, - оборвал его Гай. Сыскали себе богатыря: давеча в лесу я твоего Берубойку с первого щипка на лежку отправил. Нонче воров-то - как в печке дров, а богатырь придет и огонь разведет...
Я прервал размышления Гая, протянув ему конфискованную у Берубойцева грамотку.
- Зачитай-ка содержание перехваченного документа. Причем вслух, добавилось на всякий случай .
Дружинник взялся за бересту всеми десятью пальцами и старательно зачел:
Болярину Катоме Дубовыя Шапка купца Алыберскаго саула слово.
Аз купец алыберский Саул Сутра прошел тремя лодьями Жиробрег-Град ныне входяй в воды твоея реки прозванием Керженец. Везу товар заморский знаемый. В три дни буду у тебя во Властов-Граде торговлею. Пропуска прошу и милости Саул Леванидов сын Алыберски купец. Ведая про разбои многие на реках, прошу бы мне встречу охранную выслать, помня драгоценные мои товары.
Писано в Жиробрег-Граде толмачем Ноздрятою.
Вестовому человеку плачено в полдороги три кун.
Оглашение депеши произвело в толпе соратников волну оживления: Травень стал зачем-то потирать крестьянские ладони, а Гай выразительно побагровел.
- Ну, патрон, деньги плывут! - прогудел Гай, закатывая рукава своей хэбэ. Травень возбужденно соскочил с телеги, подошел к телу Берубоя и слегка поддел его ногой.
- Бывает и от вора польза! - радостно забормотал он. - Не будь Берубойки с его посланием, пропустили бы мы алыбера [ 48 мимо западни! Ну и добро, на том Берубою и славу споем, - добавил он деловито, кратким движением руки извлекая из ножен свой тесак. - Отмаялся, Берубоюшка...
Меня посетила абсурдная идея, что он его сейчас зарежет. Во всяком случае, Травень зачем-то занес лезвие над грудью распростертого вора.
- Отбой! - заорал я. Острие застыло на полпути - Травень недоуменно распахнул глаза в моем направлении. - Убери кинжал, дорогой, да? Этого джигита мы будем судить по нашим, советским законам,
- Но... патрон! - вступился за напарника Гай. - Ведь эдак он, ненарок, выживет! Покончить вражину - и дело в закон... А инако он заисто посаднику Катоме все доложит про наше бесчинство с перехватом послания... Он Катоме заветный дружинушка. Возьмут нас посадниковы вой, и спать тебе свечера на дыбе.
Я что-то задумался. Глупо, конечно, посетить средневековье и не побывать на дыбе. Имя посадника Катомы мелькало в перехваченной депеше так назывался властовский шериф, представлявший столичное, престольское начальство и командовавший оккупационным корпусом. Этот парень не пожалеет десятка дружинников, чтобы привлечь нас всех к поголовной ответственности. Перехват письма - чудесный повод отомстить банде Мстислава за все хорошее. Мораль: чем позже Берубой доберется до Властова, тем краше. Можно бы, конечно, и ножиком его проткнуть - да только за нервы свои я не поручусь.