- Этому нужно положить конец. - Согласен. Что нужно от меня? - Письмо на имя короля Экхарда. С предложением оказывать моему отряду всю необходимую помощь. - Твоему отряду? - Я возьму лучших из лучших. И сам поведу воинов по следу. Только петельщики. Ни лучников, ни копейщиков. Мак Кехта должна сдохнуть. - Если за дело возьмешься ты сам, не сомневаюсь - не топтать землю проклятой ведьме. Будет письмо. После полудня. - Благодарю, ваше величество, - Валлан склонился в глубоком - насколько позволяла тяжелая броня - поклоне. - Не смею больше занимать ваше время, мой король. - Иди уж, иди... Петельщик развернулся на каблуках, но негромкий окрик Витгольда остановил его. - Погоди чуток... - Да, мой король. - Ты побереги себя там. - Ваше величество?! - Думаешь, не вижу, как ты вокруг Селинки моей ходишь? Как козел вокруг капусты. Да не наливайся... Мне не долго осталось. Трегетрену крепкая рука нужна. Вот и задумал окрутить вас. В жнивце в самый раз будет. Так что без нужды под стрелы не лезь. - Ваше величество! - голос Валлана звучал сдавленно из-за нахлынувших чувств. Из последних сил превозмогая боль, король улыбнулся - наконец-то ему удалось смутить непробиваемого капитана гвардии. Ишь, покраснел, как мальчишка, которого подловили подглядывающим за купающимися в пруду девками. - Теперь иди. Витгольд, несмотря на внешнюю невозмутимость, готов был выть от боли и грызть зубами лохматые шкуры. - Да, Герека покличь!.. Дверь за Валланом захлопнулась и тут же вновь распахнулась, впуская в опочивальню постельничего. - Что прикажете? Но король уже корчился, не слыша и не видя ничего вокруг. Излучина реки Аен-Маха, того же дня, ближе к закату Острый наконечник дротика, брошенного с неимоверно большого расстояния, с противным чавканьем вонзился в незащищенную спину стремглав бегущего человека. Враз помертвевшие ноги запнулись о припыленную траву и охотник рухнул кулем, широко разбросав сильные загорелые руки. Его товарищ, удиравший рядом, даже не замедлил шага. Смерть сидела у него на закорках, часто и хрипло дыша, посверкивая зелеными глазищами с вытянутыми аспидно-черными зрачками. До заветной двери оставалось не более сотни шагов. - Я же говорила - живым! Смысла сказанного человек не разобрал, но высокий, самую малость надсаженный от постоянного напряжения, женский голос вселил еще большую прыть, поскольку и был он голосом самой Смерти, которая накатывалась с дробным топотом копыт от недалекой опушки леса. Припав к выгнутым шеям серых и соловых скакунов пять вооруженных всадников споро настигали беглеца. Пять пар яростно сверкающих раскосых глаз, пять пар заостренных ушей... Пять перворожденных сидов с искаженными гримасой ненависти молодыми светлокожими. словно нечувствительными к жаркому летнему солнцу, лицами. Пять занесенных дротиков... - Жми, Харран! - Скорее, сынок!!! На крыльцо припавшего к склону прибрежного холма кряжистого сруба, сложенного из обхватных бревен, выскочили двое. Старик с изуродованным когтистой лапой какого-то хищника лицом и парень помоложе, огненно-рыжий, в щегольской куртке с бахромой. Две стрелы сорвались с задрожавших от натуги луков. Одна по самое оперение ушла в шею изящно прыгающему через изгородь коню. Другая ударила в грудь изготовившегося метнуть дрот сида. Эх, не в ходу у охотников Ард'э'Клуэна бронебойные боевые стрелы! Широкое жало, вполне пригодное для охоты, способное пустить кровь кабану, изюбру, медведю, но не подходящее для войны, разорвав звенья кольчуги, потеряло силу и вошло не глубоко. Только ранив. Харран, ощутив из-за подоспевшей помощи прямо-таки крылья на ногах, действительно поднажал. Шестьдесят шагов, сорок, тридцать... В это время граненый железный штырь пробил ему правую ногу.
Закричав не столько от боли, сколь от ужаса, человек упал на четвереньки и пополз, пятная кровью бурую каменистую землю и пожухлые стебельки травы. Один из стоящих на крыльце мужчин - тот, что был помоложе, - забыв про лук, бросился на подмогу собрату. - Куда, дурак? Убьют! - выкрикнул вслед старший, делая попытку поймать слишком прыткого за полу кожаной куртки. Рыжий сделал пяток шагов прежде, чем предостережение достигло его разума. Остановился, дернулся было назад, потом опять к Харрану, но, увидев приближающихся безжалостных убийц, растерялся и замер на полусогнутых ногах, не пытаясь даже поднять лук. Вздыбивший коня над упавшим охотником сид с довольным видом вогнал дротик во вторую ногу. Самому ему это стоило жизни. Пущенная стариком стрела ударила перворожденного в юное лицо, вырвав из седла. В ответ прилетели сразу три дрота. Один низко загудел, дрожа в вязкой древесине бревна не далее пяди от головы старика. Два других ударили младшего охотника в грудь и плечо. Человек упал на колени, выплевывая пузыри крови. Распахнутые голубые глаза, казалось, вопрошали: "За что?" Харран корчился, грызя в бессильной ярости сухую траву, и пытался подтянуться на руках поближе к крыльцу. Без толку - стальной каленый наконечник намертво пригвоздил его к земле. Старик, окидывая полубезумным взглядом приближающихся нелюдей, снова натянул лук. - Назад, желторотые! Сид с суровым морщинистым лицом осадил коня у округлой копны свежескошенного сена. Привычным движением поправил длинный хвост снежно-белых волос. Светло-серый жеребец играл мундштуком и рвался вперед, сильные пальцы, затянутые в перчатки тонкой кожи, сдерживали его порыв без малейших усилий. - Кому сказал?! Назад! Ворвавшиеся с разных концов во двор перворожденные неохотно сдержали бег скакунов, разворачивая их таким образом, чтобы уйти за пределы досягаемости охотничьего лука. - За коней прячьтесь! - продолжал командовать белоголовый. Но старик не глядел на них. Его взгляд встретился со светло-серыми глазами сидки в вороненой броне и кольчужном койфе, обрамлявшем миловидные черты искаженного ненавистью лица, гарцевавшей на косящем глазом скакуне позади изгороди. В правой руке она сжимала изящный самострел. Приклад почти соприкоснулся с плечом. Жало стрелы смотрело человеку в лицо. Охотник понял, с кем столкнула его прихотливая девка - Судьбина. Узнал сидку, слухами о жестокости которой и творимых повсюду зверствах полнились земли по правому и по левому берегам двух великих рек - Ауд Мора и Аен Махи. Фиал Мак Кехта, чьим именем пугали матери непослушных детей в трех королевствах. Фиал Мак Кехта, приходящая в кошмарах командирам пограничных фортов Трегетрена и Ард'э'Клуэна. И иногда приходящая наяву, когда явь становилась страшнее самого ужасного кошмара. Бешенная сидка. Беспощадная. Неугомонившаяся. Она поклялась искоренить не только сам род человечий, но даже и воспоминание о нем. Вернуть времена до войны Утраты. Супруга погибшего на стенах сожженного замка ярла Мак Кехта. Охотник не колебался ни мгновения, беря прицел, упреждение и поправку на ветер. - На! Получай, сука!.. Пухлые губы, которым скорее пристало петь баллады под неспешное бренчание скальдовой лиры, чем выкрикивать боевые команды, не замедлили с ответом: - Сдохни, салэх! Две стрелы - одна длинная, вырезанная из доброго орешника, крашеная соком брусники на удачу, другая короткая, граненая искусным кузнецом перворожденным вылетели одновременно. Стрела охотника скользнула сиде по виску, прокладывая вскипевшую кровью борозду, рванула прочь с головы койф и вязанный подшлемник. - Феанни! - белоголовый сид заставил своего коня в два прыжка преодолеть расстояние, отделяющее его от Мак Кехты.