Там были книги – настоящие книги, бумажные и в переплетах, и поскольку я до сих пор не видел ни одной книги, то сразу выбрал несколько увесистых томов по искусству людей, прошел в кабину в секции для инопланетян и начал перелистывать страницы фолианта с модернистскими космическими пейзажами. За час я пролистал почти половину взятых книг и вдруг наткнулся на еще один портрет незнакомки мистера Аберкромби.
Как всегда, она была одета в черное, и как всегда, ее безупречные, восхитительные черты были отмечены выражением бесконечной печали. Я быстро проверил приведенные данные и обнаружил, что портрет был создан на Земле в 1908 г Р.Х. в стране под названием Уганда. Художником оказался естествоиспытатель по имени Брайан Мак‑Джиннис, известный главным образом, как первооткрыватель двух редких видов орхидей, растущих на склонах гор вулканического происхождения; единственной его художественной работой до этого портрета была серия орхидей, выполненная пастелью.
Биографический очерк Мак‑Джинниса гласил, что он родился в стране Шотландии, получил образование по ботанике и биологии, провел 4 года на военной службе и в возрасте 28 лет уехал в Уганду, дикую и примитивную страну. Он опубликовал 17 монографий, из них 13 по орхидеям, три по местной фауне и одну по вулканическим образованиям, и умер от неизвестной болезни в 1910 г. Р.Х. в возрасте 36 лет.
Я проанализировал те данные, которые смог собрать по четырем художникам, и пока еще не сомневаюсь в правильности моей теории. Если Джамал действительно служил в армии, это будет единственным, что связывает его с остальными художниками, кроме того факта, что все четверо были людьми, мужчинами, и воплотили на полотне или в голограмме образ одной и той же женщины. Я убежден, что когда доберусь до компьютера на Дальнем Лондоне, он подтвердит военную службу Джамала.
Потом я попросил библиотечный компьютер определить, где сейчас находится картина Мак‑Джинниса, и он снова оказался не в состоянии мне помочь, а также не смог выдать никакой информации о Рубене Венциа, человеке, сведения о котором нужны мистеру Аберкромби. Честно говоря, я не могу понять, почему жители Пико II не потрудились усовершенствовать свой библиотечный компьютер.
Наконец я вернулся к себе в номер, намереваясь связаться с мистером Аберкромби и рассказать ему о новой находке, но гостиничному подпространственному направленному лучу не хватало мощности выйти на Дальний Лондон, а стоимость пересылки сообщения через Зартаску и Гамма Зайца IX, т.е. самым простым путем, оказалась такова, что я решил подождать, пока сам вернусь на Дальний Лондон и расскажу ему о своем открытии лично.
Остаток времени на Пико II я провел в библиотеке, просматривая все тома по искусству подряд, в надежде найти еще что‑нибудь, касающееся таинственной незнакомки мистера Аберкромби, но без успеха. Когда поступило сообщение, что флот подавил восстание беллумов, я явился на корабль и продолжил обратный путь на Дальний Лондон.
Вернувшись, я отправился прямо к мистеру Аберкромби, и к великому изумлению обнаружил, что картина Джамала уже висит у него в галерее. Я выразил свое удивление по поводу столь быстрой покупки, учитывая то, что мистер Миннеола, казалось, твердо решил с ней не расставаться. Мистер Аберкромби с видом победителя заявил, что когда он чего‑то хочет, то всегда получает желаемое. В данном случае, выражаясь его собственными словами (я прошу прощения за его грубость), «пришлось купить этому ублюдку чуть не целый цирк». Его торговому агенту, похоже, как‑то удалось обойти блокаду флота, чтобы привезти картину, вот почему она прибыла раньше, чем я.
Когда я сообщил о полотне Мак‑Джинниса, настроение у мистера Аберкромби улучшилось, и он приказал не жалеть средств, чтобы отыскать картину. Я объяснил, что даже не знаю, с чего начать, и высказал предположение, что малоизвестная картина, написанная шесть тысяч лет назад, может быть, уже не существует, но при одном упоминании об этом он повысил голос, заговорил грубо и даже оскорбительно, обвинил меня в попытке саботажа его стараний пополнить коллекцию, потребовал убираться и заняться делом.
К тяге к уединению, о которой я упоминал ранее, я должен теперь добавить еще одну черту, присущую мистеру Аберкромби и уникальную для человеческой расы: одержимость. (Что вполне может оказаться дополнительным симптомом умственной неуравновешенности.) Эта женщина наверняка не существовала. Она вряд ли могла что‑нибудь значить для мистера Аберкромби. Ее ни разу не изобразил художник с именем. И несмотря на это, мой наниматель уже потратил значительную часть своего состояния, покупая ее портреты. Не пожелай мистер Миннеола продать свою картину, я убежден, что мистер Аберкромби без колебаний украл бы ее. И все из‑за женщины с неизменно печальным лицом!
Добавлю, пожалуй, что сама модель остается пленительной тайной. Почему одно и то же лицо изображают люди, отдаленные друг от друга тысячелетиями и сотнями тысяч световых лет? Почему ее ни разу не изобразил кто‑нибудь из мастеров? И вообще, почему ее никогда не рисовал никто, кроме людей? Почему она никогда не улыбается, не носит других цветов, кроме черного? Что общего может быть у людей, ее изображавших, кроме того, что, возможно, все они так или иначе принимали участие в вооруженных конфликтах? Возможно, я что‑то проглядел. Кто она, и что она для них? Почему ни на одном портрете не названо ее имя?
Я все время думаю над этими увлекательными вопросами, и очень благодарен судьбе, что я бъйорнн, а не человек, а не то тоже мог бы пасть жертвой навязчивой идеи.
Как всегда, желаю процветания Дому и безопасности Семье.
Ваш преданный сын Узора,
(здесь три дивных иероглифа, изображающих подпись Леонардо)
Глава 5
Я вошел в местное отделение библиотеки, представился библиотекарю, подождал, пока он удостоверится, что мистер Аберкромби действительно оплатит компьютерное время, после чего был препровожден к маленькой кабине в зале под названием «Внепланетная Секция», в котором на самом деле работали исключительно инопланетяне.
Здесь было относительно много посетителей, и к моменту, когда я включил компьютер, ощущение беспокойства, охватившее меня, пока я шел по сравнительно пустым улицам Дальнего Лондона от отеля до библиотеки, пропало без следа.
– Доброе утро, – произнес не‑совсем‑механический голос. – Чем могу служить?
– Мне требуется краткий биографический очерк циркового артиста по имени Рафаэль Джамал, – сказал я на командном диалекте. – Особенно необходимы детали военной службы.
– Вы предпочитаете устный ответ или твердую копию? – спросил компьютер.
– Можно получить и то, и другое? – спросил я.
– Разумеется. Но это будет дороже.
– Меня устраивает.
– Мне нужны некоторые исходные данные, – сказал компьютер. – К какой расе принадлежит Рафаэль Джамал?
– Раса человеческая, – ответил я.
– Жив ли он, и если нет, когда жил?
– Он жил примерно 350 лет назад, в первом столетии Олигархии.
– Планета обитания?
– Не знаю, – признался я. – Но предполагаю, что Патагония IV, потому что там он создал картину, будучи уже инвалидом, и вскоре после того умер.
– Спасибо, – ответил компьютер. – Просматриваю библиотечные файлы.
Краткая пауза.
– Обращаюсь к компьютеру Публичной Информации на Патагонии IV.
Экран секунд на двадцать потемнел, затем снова ожил.
– Патагония IV больше не является колонией землян. Обращаюсь к файлам Бюро Исторической Переписи на Делуросе VIII.
Я терпеливо ждал, и наконец получил ответ.
– Джамал, Рафаэль, – сказал компьютер. – Настоящее имя – Педро Сантини. Год рождения 4503 Г.Э., смерти – 4538 Г.