А напоследок двое полицейских врезали ЭМ-очередями по своим коллегам. Беспорядки разрастались, были применены части отдельной десантной бригады Европола. Фантасмагория!
– Всё хуже и хуже, – покачал головой Шестернев. – А мы сидим тут незнамо зачем и занимаемся неизвестно чем.
– Отдыхай. Небось в отпуске года два не был.
– Три… Какой отпуск, чёрт возьми? Что от нас хотят эти м-уроды?! – Шестернев наконец взорвался. – Бог ты мой! Суперы! М-мутанты! Зверинец!
– Тише, Володя. Не буйствуй…
Я прикрыл глаза. Готовился к этому шагу два дня. Перед закрытыми глазами возникла серая вязкая масса с редкими блёстками – привычные ощущения при вхождении в информполе компа. Я выстроил синее заграждение, убедился в его устойчивости и вышел из контакта.
– Я замкнул контрольный комплекс. Они побегают, прежде чем его наладят.
– Как замкнул?
– Играючи У нас есть пять свободных от чужих глаз и ушей минут. Поговорим серьёзно.
– Поговорим, – с некоторым вызовом произнёс Шестернев.
– Ты мне не доверяешь. С первого дня.
– Тебе, как Александру Аргунову, моему напарнику, доверяю. Во всяком случае, достаточно доверяю. Ты вытащил меня из пыльной бури. Я твой должник, поэтому тут обсуждать нечего. Но…
– Но Асгард…
– Да. Я не верю в чужие благие намерения. Ими дорога в ад вымощена.
– Ты воспринимаешь нас, как некое подобие Больших Кланов. Только те торгуют наркотиками, а мы силой заставляем людей строить космические верфи и боевой флот Так?
– Несколько упрощаешь. Но похоже. Не один я так считаю.
– Правильно. Ещё последователи доктора Вольфа. И организации «Планета вне насилия».
– Не равняй с идиотами… Вы вылезли из тьмы. Ставите человечеству условия. Говорите что-то о внешней угрозе, не в силах ничем подкрепить свои слова.
– Почему это?
– Хорошо. Есть внешняя угроза. Прекрасно, вы воины без страха и упрёка, стремящиеся защитить нас, сирых и убогих. Вы не хотите для себя ничего. Вы благородны. Но… Вы чудовища, притом с огромными возможностями. Вы держите в руках силы, о которых люди не имеют никакого представления. И почему я должен думать, что в ваших руках щит, а не стилет убийцы?
– Ты веришь в то, что суперы – затаившиеся маньяки, стремящиеся устроить человечеству кровавую бойню?
– Суперы?.. Не совсем так. Взять человечество. Есть всемирный комитет развития культуры, есть Большой театр и «Фонд защитников животных». А есть Большие Кланы. Есть наёмные убийцы. Борьба противоположностей. Почему у суперов должно быть иначе? Кто-то – защитник. Кто-то – разрушитель. Только возможности Большого Клана и Асгарда разные. Как между обычным фугасом и вакумной бомбой. Мой ночной кошмар – столкновение человечества и суперов.
– Мы такое же человечество. Только лучше. Ответственнее. Благороднее. Суперы – не только шаг человечества к мощи, но и к свету.
– Красиво звучит.
– Я примерно знал, что ты ощущаешь. Но заговорил ты обо всём только сегодня. Почему?
– Не знаю. Во мне будто что-то надломилось. Пройдя через кошмар пыльной бури, начинаешь смотреть на все несколько по-иному. Я теперь не уверен ни в чём.
– Всё объясняется очень просто. Ты стал супером.
– Что?!
– Ты сейчас осваиваешься со своим новым состоянием. День за днём ты будешь открывать в себе новые способности. Ты уже сейчас начинаешь ощущать неясные потоки и веяния. Скоро ты начнёшь различать их. Научишься видеть «клинки Тю-хэ». Научишься перемещениям, считке с информ-полей. Получишь власть. И ответственность.
– Не может быть.
– Может. Сила дремала в тебе с рождения, она ждала своего часа. Инициация сверх-Я – процесс чрезвычайно сложный и опасный. Собирается круг суперов, проводит обращаемого по всем ступеням. При этом велик риск погибнуть, сорваться в «зыбучие пески» в иных пространствах.
Очень редко случаются самоинициации, как правило, подстёгнутые каким-то внешним воздействием. У первого супера – Чаева – инициацию спровоцировала работа с эфиродинамическими генераторами. В твоём случае – нечто, пришедшее с «Красным ифритом». Всплеск какой-то мощи. Ты бы сорвался в «зыбучие пески» и погиб, но я тебя вытащил.
– Я не верю…
– А чего тут верить? Ты же знаешь, что я прав. Теперь у тебя две дороги: или в Асгард, или своя – в неизвестность.
– Многие пошли своей дорогой?
– Насколько я знаю – никто. Мы все рано или поздно возвращаемся в Асгард. Мы не можем иначе.
– Но…
– Все. Сейчас включится контрольная аппаратура.
Я прикрыл глаза. Усилие – снова вошёл в компьютер, установленная мной стена разваливалась, серая с блёстками ровная масса восстанавливалась. Значит, повреждения исправлены, мы опять под колпаком…
Ещё двое суток мы провели, просматривая СТ-программы, большинство из которых почему-то было заблокировано, записи без какой-либо системы подобранных передач и фильмов. Старые боевики, пара «слезогонок», четырехсотсерийная тянучка из жизни английского света девятнадцатого века, тупая до невероятия даже по меркам тянучек. Несколько записей СТ-садомахов. Пара концертов инфрамузыки, включающей компоненты инфразвука. Неужели м-мутанты наслаждаются всем этим? Вряд ли. Просто кинули нам, чтобы не скучали. Два раза подручный Изабеллы водил нас на обследование диагноста. И, кажется, остался не слишком довольным результатами.
И вот после завтрака к нам заявилась Изабелла, которую мы не видели два дня. Она держалась ещё суше и официальнее, чем обычно, хотя, как мне казалось, она уже давно в этом достигла предела.
– Как вы себя чувствуете? – осведомилась она.
– Просто прекрасно. Ваше гостеприимство идёт нам на пользу, – сказал я.
Сарказм, который я вложил в эти слова, был проигнорирован.
– Самочувствие ваше, – обернулась к Шестерневу, – нестандартно. Показатели в норме, но изменчивы. Пока состояние не внушает опасений, но… Мы не можем поставить диагноз.
И не сможете, подумал я. Фактически организм Шестернева сейчас полностью перестраивается, вот только большинство изменений стандартному диагносту «Гиппократ» не выявить, иначе, думаю, с Изабеллы моментом слетела бы её маска равнодушия.
– Мы польщены заботой о нашем здоровье, – сказал Шестернев, – но на Марс мы прилетели не лечиться.
– А зачем?
– Мы уже отвечали на этот вопрос – социологическая программа Совета Земли по внешним поселениям, – раздражённо произнёс я. – Нет никакого смысла нас задерживать.
– Так ли? – губы Изабеллы дрогнули в лёгкой усмешке.
Оказывается, у неё есть эмоции.
– Именно так.
– Мы это вскоре выясним.
Готовит она нам какую-то свинью. Я чувствовал.
– Через час вас удостоит встречи Сергей Андерсон.
– Мы чрезвычайно польщены, – кивнул Шестернев. – А кто он такой хоть?
– Колдун. Через час. Купол. Она обернулась и плавной эротичной походкой удалилась.
Двери сомкнулись.
– Колдун… Только этого не хватало, – сказал я.
* * *
Я расположился в кресле около аквариума с барракудой. Клуб – единственное место, где есть мягкие кресла, в которых можно блаженно развалиться и расслабиться. Остальная мебель в ските специально создана для того, чтобы доставить людям (тьфу – м-мутантам) наибольшие неудобства.
– Интересно, что это за колдун? – не мог успокоиться Шестернев.
– Увидим. Наверное, с посохом и филином на плече. Как положено.
– Мы попали в каменный век. М-мутанты – чистые троглодиты. Живут в пещерах. С внешним миром не общаются. Спасённых ими не отпускают. Кстати, это первобытный обычай – спасённый в джунглях племенем становится его членом.
– Или съедается при наличии возражений.
– Или съедается.