– Генерал Мирзоев руководит штабом по зачистке, – сообщил он.
– Когда этот кошмар кончится? – спросил я, решив не уточнять, кто кого сейчас зачищает
– Пока все только хуже. Третий лёгкий пехотный батальон перешёл на сторону противника. Некоторые полицейские подразделения – тем более. Вряд ли обнадёжу вас. Нет сил даже для эвакуации пострадавших. Вы вообще куда собрались?
– В отель «Регистан». Попадём?
– Вообще-то приказ доставлять всех в пункты концентрации, – пожал плечами офицер.
– Зачем лишние заботы? Мы выкрутимся сами.
– Но приказ…
– Соединитесь с Мирзоевым. Нам необходимо в отель.
– Но…
Всё-таки соединили со штабом.
– Мирзоев? Это я. Дай распоряжения соответствующие. Потом все объясню. Вас, – я протянул пластинку трубки капитану.
Тот с кислой миной выслушал генерала, не переставая говорить «есть» и «так точно». Потом нас сопроводили в ближайший командный пункт, располагавшийся в бункере под одним из зданий. Там нам на идентификационные карточки нанесли объёмную печать и код, позволяющие передвигаться свободно в зоне военного контроля.
– Сопровождающих не дам, – напоследок сказал капитан.
– Да они нам и не нужны. Это – зона спокойствия.
Действительно, в этой части города было спокойно. Если, конечно, не считать рванувшей в полустах метрах от нас ракеты, которая расплылась плавящим металл огненным пятном. Мы едва успели унести ноги.
Перед департаментом безопасности и внутренних дел скопилась масса бронетехники. По всему «району безоопасности» работали инженерные подразделения, оборудуя новые линии обороны. Похоже, военачальники не слишком надеялись удержаться на нынешних рубежах. Судя по тому, что разворачивались противовоздушные комплексы, занимали боевые позиции машины с плазменными дальнобойками, приспособленными для поражения воздушных целей, слухи о захвате террористами аэродрома под Ангреном вовсе не беспочвенны.
Нас тормозили на каждом шагу, но пропуск действовал безупречно. Мы добрались до семидесятиэтажного отеля «Регистан». Его стены были покрыты спектропленкой, от чего сияли всеми цветами радуги. Обычно на площади перед отелем кипела яркая, выставочная, восточная жизнь. Дымились жаровни, зазывалы предлагали натуральные шашлыки, бешбармак, лепёшки, плов, шербет и рахат-лукум. По протянутым между шестами верёвкам ходили канатоходцы. Тут же показывали восточные фокусы местные чародеи, глотатели огня. Бил высокий фонтан, по спирали ввинчиваясь в голубые выси, и не сразу можно было понять, что уходит вверх искусная, продолжающая водяные струи СТ-проекция. Туристы имели возможность, недалеко уходя от отеля, припасть к восточной экзотике. Сегодня же они смогли почувствовать эту экзотику во всей полноте и на собственной шкуре. Притом экзотику настоящую, без прикрас. Только многие уже никогда и никому не расскажут об этом Ибо били, кромсали и жгли сегодня именно неверных, к которым относились пришельцы из других стран и краёв, а также около двух сотен тысяч местных жителей.
Сейчас на площади не было праздника и ярмарки. Здесь под присмотром взвода гвардейцев в синих термоизоляционных пуленепробиваемых комбинезонах собралось несколько сот человек. Многие из них были избиты, перебинтованы, одеты в лохмотья, в которые превратилась их одежда. У некоторых на теле наливались красным светом присоски переносных «Гиппократов» – медицинских приборов неотложной помощи. Многих из этих людей вырвали из лап смерти. Одна из женщин, сидевшая на земле и монотонно раскачивавшаяся из стороны в сторону, периодически разражалась весёлым смехом – мозг, не выдержавший обрушившихся испытаний, выключился.
В большинстве же своём все были подавлены, кроме детей, смотрящих на происходящее с оптимизмом и беззаботным любопытством.
– За что? За что? – повторял зябко ёжившийся при сорокоградусной жаре седовласый мужчина.
Огромный, разукрашенный изразцами с восточными орнаментами холл отеля тоже был переполнен народом. Те же спасённые. Тот же шок. Те же затравленные или пустые взоры.
В отеле была размещена часть спасённых людей. Все первые этажи уже были заняты. До нашего, шестьдесят девятого, доберутся ещё не скоро.
Из восьми лифтов работал только один. Это означало, что отель отрублен от городской ТЭФ-станции и перешёл на собственные энергоресурсы.
– Не думал, что дойдём, – сказал Шестернев, блаженно разваливаясь на диване в нашем номере. – Крутой оборот.
– Бывало и покруче, – сказал я.
Я вышел на просторный балкон, по которому можно ездить на каре, расстегнул воротник рубашки с терморегуляцией, позволявшей нормально чувствовать себя в такую жару. Отсюда открывался отличный вид на Ташкент – столицу Казахско-Узбекского Вечного Союза. Трёхмиллионный, один из самых крупных в исламском мире, город.
Невиданным доселе землетрясением две тысячи двадцать седьмого года здесь было разрушено восемьдесят процентов зданий. Город отстраивался заново. Он раскинулся на многие мили одноэтажными районами, вознёсся вверх громадами делового центра, ломался изощрёнными линиями жилых небоскрёбов с изменяющимися контурами и гигантских «блинников» на окраинах. На двести метров возвышался минарет мечети Хаджи Акбара – одного из местных правителей, при ком появилось это архитектурное чудо. Вообще, обилие мечетей говорило о том, что к исламу здесь отношение серьёзное. Сегодняшний день показал, что чересчур серьёзное.
Я нацепил квантовые очки, через которые можно было разглядеть даже лица людей, дождавшихся давно призываемого активистами движения «Меч Абу Бакра» Мига Пламенного Гнева. Гнев пылал, пожирая пламенем золотоглавый христианский собор. Праведный огонь лизал стены гвардейских казарм и полз по коридорам Главного вычислительного центра, плавя нейросхемы мощных компьютеров, ещё недавно поддерживавших устойчивость хозяйства и общества в Нерушимом Союзе, пожирая кары, стоянку вертолётов, аэроавтобус. Гнев сверкал разрывами плазменных гранатомётов и молниями разрядников.
– Гнев Аллаха, – произнёс я устало.
– Шайтана, а не Аллаха, – махнул рукой Шестернев – Криз второй степени.
– А ведь мы чуть не влипли.
– Понадеялись на «головастиков». Спасибо Диксону.
Анализируя представленную информацию, собранную по крупицам, Стивен Диксон выявил место будущего криза – Ташкент, дал прогноз его динамики. И мы получили возможность заранее подготовить встречу Найдёнышу, который наверняка должен появиться здесь.
Я, Шестернев и семеро десантников, составляющих полный круг – наиболее эффективную боевую единицу суперов, прибыли сюда с самыми радужными надеждами.
Когда «Камбала» заходила на посадку, я особенно не нервничал, зная, что у нас в запасе трое суток – время, достаточное для рекогносцировеки и для расставления сетей. Во всяком случае по расчётам Стивена получалось именно так. Так что с утра пораньше мы отправились на лёгкую прогулку – осмотреться для начала, прицениться… И угодили в самый центр урагана. Криз обрушился неожиданным горным камнепадом, вспыхнул метеором, взревел, требуя крови и разрухи.
На рубеже двадцатого-двадцать первого веков измождённая и измученная, преданная и проданная, пожравшая сама себя Россия ушла из этого региона. Русское население понемногу было выдавлено. Сюда двинули афганцы, китайцы, индусы, а также англичане, у которых неожиданно проснулся дух былого экспансионизма.