Остров - не военная база и не засекреченный объект. Там, где они есть, об охране заботится военная администрация, и не мое дело регулировать процедуру каботажного плавания или туристских экскурсий. Лучше всего поменьше болтать о странностях этого проклятого острова и не мешать рыбакам и лодочникам избегать его в своих профессиональных поездках.
Смайли подмигнул Рослову: пора, мол! И Рослов сделал первый дипломатический ход.
- Надеюсь, что сэр Грегори и никто из присутствующих, - сказал он, - не будут возражать против поездки нашей научной группы на этот загадочный и, может быть, совсем не проклятый остров. Вреда мы не принесем, а возможно, и объяснить кое-что сумеем, и странности перестанут быть странностями.
- К тому же мы ничего не возьмем с собой, кроме диамагнитных шлемов, заказанных мистером Смайли в Нью-Йорке, - прибавил Шпагин. - Даже фотоаппараты оставим в гостинице.
- Они бесполезны, - усмехнулся Корнхилл. - Все равно ни одного снимка не сделаете.
- Какая жалость, что воскресшего Христа не удастся заснять на пленку, хохотнул Барнс. - Но может быть, он превратит для вас в вино воду из бухточки. Тогда выпьете за здоровье его преосвященства. Может быть, он и поверит.
- Хватит, Барнс, - поморщился губернатор.
Директор музея мгновенно стал серьезным.
- Лично я думаю, - прибавил он, - что вы ничего не увидите. Никаких галлюцинаций и магнитных загадок.
- Вы так уверены? - спросил Смайли.
- Вполне. Я провел на острове целую ночь и не увидел ни богов, ни пиратов. Консервы превосходно открывались, и жестяные банки не сплющивались в шедевр поп-арта. Так что у меня есть все основания сомневаться в странностях "белого острова". Его привидения не доверяют скептикам.
Но трезвый голос Барнса уже не мог повлиять на предпринятую операцию. Содействие губернатора и начальника полиции открывало "зеленую улицу" кораблям аргонавтов. И когда вернулись из сада Янина и леди Келленхем, за столом шел веселый и мирный спор о преимуществах английской и русской кухни.
4. СИНАЙ И ГОЛГОФА
- Вначале бе слово и слово бе к Богу и Бог бе слово, - сказал с пафосом Пэррот.
- Ты что имеешь в виду? - спросил Смайли.
- Библию, капитан.
- Типично религиозное помешательство, - шепнул доктор Керн Рослову.
Но Пэррот даже не взглянул на них.
- Где это было, Пэррот?
- В Синайской пустыне, капитан. Был вечер и было утро: день шестый.
- Он знает наизусть все Пятикнижие, но цитирует его только тогда, когда упоминают о его приключении. В остальном он совершенно нормален, - снова шепнул Керн, и опять Пэррот не услышал или не захотел услышать.
Рослов и видел перед собой на первый взгляд совершенно нормального человека. Смотрел он ясно и вдумчиво, говорил буднично и разумно. Только тогда, когда он цитировал Библию, его хрипловатый, глухой голос вдруг подымался до проповеднического пафоса. На Рослова и Керна он по-прежнему не обращал никакого внимания.
Встреча эта состоялась в саду частной клиники доктора Керна, в кедровой рощице на холмистых нагорьях за городом. Рослов поехал туда вместе со Смайли, а Шпагин с Яниной отправились в сопровождении Корнхилла навестить отставного полицейского инспектора Смэтса.
Керна нашли в саду отдыхавшим после очередного утреннего обхода больных. Прочитав записку губернатора, суховатый пожилой англичанин с любопытством оглядел Рослова.
- В первый раз вижу человека из Москвы, - улыбнулся он. - Не из штата Айдахо, а из России. В Штатах есть две или три Москвы, а в России только одна, но какая! Впрочем, по вашей бороде вас можно принять за американца, скажем, с юго-запада, из Техаса или Калифорнии. Хотя бороды сейчас в моде не только в Америке.
- Даже в Москве, - сказал Рослов.
- Только борода у вас ухоженная, как у английских королей.
Ручаюсь, что вы носите ее только из желания нравиться.
- Вы угадали - из щегольства, - засмеялся Рослов.
Керн помахал перед ним губернаторской запиской. Подчеркнуто и многозначительно.
- А знаете, о чем я подумал, прочитав это письмо? Вы хотите видеть Пэррота. А у него была точно такая же борода. Он чем-то напоминал... ну, вашего старшего брата, что ли...
- В самом деле... - вмешался Смайли, - я тоже припоминаю. Было сходство. Ей-богу, было.
- Почему вы все говорите в прошедшем времени: было, напоминал, удивился Рослов. - А сейчас?
- Сейчас вы увидите своего дедушку, - сказал Керн. - Сколько вам? Тридцать? Он старше вас всего на пять лет, но вы дадите ему все шестьдесят... Пэррот! - позвал он склонившегося над грядкой поблизости человека в вылинявшем синем комбинезоне.
Подошел седой, лохматый старик, ничем, кроме бороды, да и то не черной, а белой, не похожий на Рослова. Только загорелое лицо его без морщин и отеков свидетельствовало о том, что седина обманывает.
- Что вам угодно, док? - спросил он.
- Поговорите с моими гостями, Пэррот. Один из Европы - знаток Библии...
Реплика Керна не произвела впечатления на Пэррота. Глаза его смотрели равнодушно и холодно.
- ...другой из Штатов, - продолжал доктор. - По-моему, вы знакомы, Пэррот. Мистер Смайли когда-то навещал вас здесь. Припомните.
Пэррот взглянул на Смайли и кивнул без улыбки.
- Я помню, капитан. Вы уже раз говорили со мной, капитан.
- Почему "капитан"? - шепнул Рослов доктору.
- Для местного жителя любой искатель кладов всегда капитан.
А Смайли и не думал отрицать своего "капитанства".
- Вот и отлично, Пэррот, - сказал он. - Память у тебя золотая. Вспомни-ка еще раз свой разговор с Богом.
Тут Рослов и увидел, как седой рабочий-садовник вдруг превратился в библейского проповедника. Но Смайли решительно и настойчиво приостановил извержение цитат:
- Библию я тоже читал, Пэррот. Все ясно. Синай, пустыня, гора. Ты стоишь и внемлешь гласу Бога, как Моисей. Откуда?
- С неба.
- Громко?
- Нет. Глас Божий отзывался во мне самом. В душе.
- С чего началось?
- С приказа. Я вдруг услышал: "Стой на месте! Все вы одинаковы - ищете клада, которого нет. И какой одинаково ничтожный у каждого запас накопленной им информации".
- Стой! - закричал Рослов. - Он не может так говорить, Смайли. Это не язык садовника. Он не понимает, что говорит. Спросите его: то ли он говорит, что услышал?
Пэррот стоял строгий и каменный, не слушая Рослова.
- Ты повторяешь в точности то, что слышал? - повторил Смайли вопрос Рослова.
- От слова до слова, капитан. Мало понял, но ничего не забыл. Разбудите ночью - повторю, не сбиваясь. Как Библию.
- Откуда ты знаешь, что с тобой говорил именно Бог? Может быть, тебе это только послышалось?
- Я спросил его: "Ты ли это, Господи? Отзовись". Он ответил: "Все вы задаете один и тот же вопрос. И никто даже не поймет правды. Я был тобой и знаю твою мысль, и твой страх, и гнев, и все, что кажется тебе счастьем. Смотри". И я увидел стол, как в харчевне старика Токинса, большой стол и много еды. "Попробуй, ешь, пей, радуйся, - сказал Бог, - ведь это и есть твое счастье". И я ел, отведывая от каждого блюда, и запивал вином, и плясал вокруг стола, хмельной и сытый, пока не отрезвел и не услышал глас Божий: "Вот так вы все. Ничего нового. Скудость интересов, животная возбудимость, шаблонность мышления, ничтожная продуктивность информации. Я просмотрел ее и ничего не выбрал. Ты из тех, о ком у вас говорят: ему не нужен головной мозг, ему достаточно спинного".
- Что! - закричал Рослов, вскакивая, но тут же сел, потому что Пэррот даже не взглянул на него.
Он продолжал говорить с Богом.
- "Я не пойму тебя. Господи", - промолвил я и услышал в ответ: "Тех, кто мог бы понять, я еще здесь не видел.