Сюда, пожалуйста, я покажу вам вашу каюту.
Стюард отвел Кугеля в удобную каюту, которую до этого занимал капитан Баунт. Кугель одобрительно осмотрел все углы.
- Здесь очень мило. Особенно мне понравился вид из окна.
В дверях появился капитан Баунт.
- Надеюсь, вы удовлетворены?
- Вне всякого сомнения. Мне здесь будет очень удобно. - Потом он обернулся к Борку. - Можете, если не возражаете, принести мне что-нибудь перекусить, я завтракаю очень рано.
- Конечно, сэр, никаких вопросов.
- Единственное, что я прошу, так это не трогать мои полки, - грубо сказал капитан Баунт. - Моя коллекция ракушек невосполнима, и мне не хотелось бы, чтобы вы навели бардак в моих антикварных книгах.
- Не беспокойтесь! Ваши вещи здесь будут в такой же безопасности, как мои собственные. А сейчас прошу меня извинить. Мне бы хотелось несколько часов отдохнуть, прежде чем приступить к своим обязанностям.
- Обязанностям? - озадаченно нахмурился капитан Баунт
. - Какие у вас могут быть обязанности?
- Сольдинк просил меня во время нашего путешествия выполнить несколько простых заданий, - с достоинством ответил Кугель.
- Странно. Он ничего мне об этом не говорил. Бандерваль - новый суперкарго, а какой-то колченогий будет заниматься червями.
- Я согласился на пост червевода, - важно сказал Кугель.
Капитан Баунт с отпавшей челюстью уставился на Кугеля.
- Ты червевод?
- Как я понимаю, да, - ответил Кугель.
Новое жилище Кугеля помещалось в носовой части трюма, там, где встречаются штевень и киль. Обстановка была очень простой: узкая койка с набитым сухими водорослями тюфяком и чулан, в котором висело несколько оставленных Вагмундом засаленных предметов туалета.
При свете свечи он осмотрел свои синяки и ссадины, они оказались неопасными, хотя поведение капитана Баунта превзошло все границы.
До его ушей долетел гнусавый голос:
- Кугель, ты где? На палубу! Да поживей!
Кугель застонал и заковылял на палубу. Его ждал высокий и плотный молодой человек с густыми черными лохмами и близко посаженными черными глазками. Он с нескрываемым любопытством осмотрел Кугеля.
- Меня зовут Ланквайлер, полноправный смотритель червей, и таким образом твой начальник. Но оба мы находимся в распоряжении Главного червевода Дрофо. Сейчас он хочет прочитать нам вступительную лекцию. Хочешь себе добра - слушай внимательно. Пошли за мной.
Дрофо стоял около мачты. Это оказался тот сухопарый мужчина с черной бородкой, которого Кугель видел, когда взошел на борт.
- Садитесь, - указал Дрофо на скамейку.
Наклонив голову вперед и заложив руки за спину, Дрофо рассматривал своих подсобников. Через какое-то мгновение он заговорил густым безразличным голосом:
- Я могу рассказать вам очень много! Слушайте, и вы приобретете мудрость, которая удивит этих профессоров в институтах с их гармонией и парадигмами! Но не ошибитесь во мне! Вес моих слов не больше веса дождевой капли! Для того чтобы знать, надо работать! После ста червей и десяти тысяч лиг вы с полной справедливостью сможете сказать: "Я мудр!" - или, что будет более точно: "Я - червевод!" Но тогда, когда вы будете мудры и станете настоящими червеводами, вам уже не захочется хвастаться! Тогда вы выберете молчание, так как будете знать цену своим словам! - Дрофо перевел взгляд с одного лица на другое. - Это ясно?
- Не совсем, - озадачено сказал Ланквайлер, - профессора в институтах тщательно взвешивают каждую дождевую капельку. На ваш взгляд, это хорошо или плохо?
- Мы не собираемся делать те же исследования, что и профессора в институтах, - вежливо ответил Дрофо. - Скорее, мы обсуждаем обязанности червевода.
- А! Теперь все понятно!
- Именно так, - сказал Кугель. - Продолжайте, Дрофо, ваши мысли очень интересны.
Продолжая держать руки за спиной, Дрофо сделал шаг в сторону левого борта, потом правого.
- Наша профессия очень уважаема! Дилетанты, неженки, дураки - все проявляют себя здесь в истинном свете. Когда путешествие проходит хорошо, тогда оба рожка луны ярки и веселы; червеводы тогда могут плясать жигу и играть на концертино, а все окружающие говорят: "Ах, нам бы стать червеводами!" Но тут налетают неприятности! Черная оспа свирепствует без пощады; удары следуют, как звук гонга Судьбы; черви встают на дыбы и ныряют в воду; и тут появляется зеленый дятел, или, скорее, не появляется, а просто обнаруживается в темном углу!
Кугель и Ланквайлер принялись обдумывать услышанное, в то время как Дрофо продолжал вышагивать от правого борта к левому и обратно.
- Мы движемся вон туда, где небо и океан соединяются, - объявил Дрофо, указывая вперед своим длинным белым указательным пальцем. - Туда, где во мраке спрятана тайна всех времен, в темноте, которая становится абсолютной, когда садится солнце.
Как бы подтверждая его слова, солнце вдруг затянулось мутной пеленой, похожей на бельмо на глазу старика. Дрогнув и подмигнув, дневной свет, к явному облегчению Ланквайлера, вернулся, но Дрофо даже не заметил этого происшествия. Он поднял палец.
- Черви к морю привычны! Но разумно думать только о шести составляющих: солнце, волна, ветер, горизонт, темнота, глубина, верный курс, насыщение... Да, Ланквайлер? Что ты там считаешь на пальцах?
- Это не имеет значения, сэр.
- Червей нельзя назвать умными, - продолжил Дрофо. - Они не умеют выкидывать фокусов и шутить. Хороший червевод, как и его черви, должен быть простым человеком. Ему наплевать, что он ест, ему наплевать на то, спит ли он в сухом месте или нет, ему даже наплевать на то, спит ли он вообще. Когда черви пробуждаются вовремя, когда они правильно себя ведут, когда пища у них острая, а пойло нормальное, то и червевод чувствует себя спокойно. Ему больше ничего от мира не надо: ни здоровья, ни легкой жизни, ни чувствительных ласк продажных женщин, ни побрякушек, вроде той пижонской бляхи, которая сверкает у Кугеля на шляпе. Он парит в водянистой бездне.
- Чрезвычайно завлекательно! - воскликнул Ланквайлер. - Я горжусь, что я червевод! А ты как, Кугель?
- Не меньше тебя, - заявил Кугель. - Очень ценная профессия, а что касается украшения на шляпе, так пока оно не имеет особой ценности, это просто фамильная реликвия.
Дрофо безразлично кивнул.
- А сейчас я открою вам шесть аксиом нашей профессии, которые вполне можно расширить до вселенского применения. Итак: человек может красоваться перед вами и заявлять: "Я - червевод", - а червевод может стоять в сторонке, не говоря ни слова. Как узнать, где правда? Ее скажут черви!
Объясняю подробнее. Если мы видим желтых болезненных червей рядом с отъевшимся уродом, у которого слоями свисает жирный подбородок и который одет в великолепные одежды, кто здесь виноват? Черви, которые, кроме воды и пространства, ничего не знают? Или тот, кто должен был заботиться о них? Можем мы назвать его червеводом? Судите сами. А вот другой червь, сильный, упорный, розовый как свет зари! Именно по червю только и можно судить о том, хороший ли у него хозяин. Настоящий червевод без устали драит сегменты, регулярно очищает сочленения от грязи, скребет и вычесывает плавники до тех пор, пока они не начинают сверкать, как чистое серебро! Он пребывает в некоем мистическом единении с приливом и морем, и в душе его царит безмятежный покой, ведомый лишь настоящим червеводам!
Да, и вот еще что. Ты, Кугель, пока еще мало знаком с этим ремеслом, но сдается мне, что ты поступил очень правильно, придя ко мне за наукой, поскольку у меня очень суровая школа.