Рано или поздно. Сальваторе Акоста был мелким контрабандистом, который умер без цента в кармане. Он не стоил и пятисекундного некролога. Так на кого ты нацелилась?
– Сантьяго.
Смайт рассмеялся:
– Ты и десять тысяч других репортеров.
– Я – не такая, как все. И доберусь до него.
– Желаю тебе удачи.
– Мне нужна не удача, а информация.
– Вероятно, об Акосте ты знаешь больше меня.
– Забудем про Акосту. Тупиковый вариант. Мне нужен кто‑то еще.
– Кто же?
– Человек, который сможет сказать мне, где найти Сантьяго.
Смайт вновь рассмеялся:
– Почему бы тебе не попросить у меня миллион кредиток? Равноценные просьбы, знаешь ли.
– Ему не обязательно знать, где находится штаб‑квартира Сантьяго. Достаточно указать мне нужное направление.
– А с чего ты взяла, что на Пегасе есть люди, имеющие дело с Сантьяго?
– Потому что при всем уважении к этому прекрасному городу Пегас – не курортная планета. Акоста объявился здесь только потому, что привез какой‑то товар или деньги или чтобы что‑то отсюда забрать. Он, возможно, не имел прямого выхода на человека, который мне нужен, но это не означает, что ты не сможешь помочь мне найти этого человека.
– Ты говоришь мне, что Акоста работал на Сантьяго?
– Через третьих лиц. Я сомневаюсь, что они встречались. Акоста всего лишь перевозил краденое или деньги. Вот я и хочу, чтобы ты сказал мне, кто ворочает такими делами в Гекторе.
– Гаррисон Бретт, – без запинки ответил Смайт.
– Были у него трения с законом?
– Естественно.
– Расскажи поподробнее.
– Его арестовывали раз тридцать.
– Дело доходило до суда?
– Дважды.
– Он получал условные сроки?
Смайт кивнул.
– Кому он платит?
Смайт пожал плечами:
– Всем.
Она улыбнулась:
– Перестань, Линдер, ты говоришь с Верой Маккензи, а не с каким‑нибудь вислоухим ослом из редакции. Ты знаешь, что меня интересует.
– Почему бы тебе не надавить на Бретта? – По тону чувствовалось, что ответ ему известен заранее.
– Есть ли смысл давить на человека, который знает, что от тюрьмы его уберегут. Фамилию, пожалуйста.
– Не знаю я никаких фамилий.
– Недальновидно ведешь себя, Линдер, – с угрозой процедила она. – Очень недальновидно.
– Это правда.
– Я вот знаю одну фамилию. И имя. Вместе получается Линдер Смайт. И мне известны кое‑какие факты, связанные с этим именем и фамилией. Хочешь их услышать?
– Нет.
– А факты интересные, – продолжала она. – Насчет того, как он фальсифицировал улики в одном сенсационном материале и помог отправить за решетку невиновного. Который, кстати, получил восемь лет тюрьмы.
– Ты же меня прикрыла! – прошипел он. – Если ты знала, что он невиновен, почему ты не зарубила тот материал? Возможности у тебя были.
– Потому что его следовало отправить в тюрьму, – добродушно улыбнулась Вера. – Мерзавец это заслужил, да вот полиция никак не могла прищучить его. – Она пристально посмотрела на Смайта. – Но он не совершал того преступления, в котором его обвинили, исходя из твоего материала.
– Вот тогда тебе и следовало об этом говорить.
– Я и сказала. – Она допила коктейль. – Сказала тебе, что за мое молчание ты будешь у меня в долгу и со временем я этот должок востребую.
– Я знаю. – Линдер тяжело вздохнул. – Ты никогда мне не нравилась. Честолюбивая, вечно что‑то вынюхивающая.
– А с чего мне это отрицать? – Вера пожала плечами. – Тем более что такие, как ты, облегчают мне жизнь.
– А что ты сделаешь, когда достигнешь вершины? Когда уже не придется шагать по трупам?
– Буду наслаждаться жизнью. И никого не подпускать вплотную.
– Сколько еще таких должков ты держишь за пазухой? – с горечью спросил Линдер.
– Не волнуйся, ты не одинок.
– Скольких ты уже шантажировала?
– Я не шантажирую тебя, Линдер, – покачала головой Вера. – У меня есть другие источники информации. Не хочешь оказывать мне услугу – не оказывай. Забудь о том, что я обращалась к тебе.
– Ты серьезно?
– Естественно. Разумеется, мне придется наведаться к твоим начальникам. В конце концов, я – журналистка, а содеянное тобой классифицируется как новости, даже по прошествии стольких лет. – Она улыбнулась. – Не волнуйся, в тюрьму ты не сядешь. Правда, придется осваивать новую профессию.
– Ты хоть что‑нибудь делала когда‑нибудь без мысли о том, что за это можно что‑то поиметь?
– Да.
– В каком возрасте? В шесть лет?
– Моложе. И я сразу поняла, что это непрактично.
– И кого пришлось убить твоему охотнику за головами, чтобы войти с тобой в одну команду?
– На самом деле он пытался отсрочить убийство, – ответила Вера. – Но мы отклоняемся от темы. Мне нужна фамилия.
Он нервно закурил вторую сигарету.
– Ты должна понять: я в этом не участвую.
– Иначе и быть не может. Фамилия!
– И мы будем квиты? Ты никогда не вспомнишь о той истории?
– Обещаю.
Смайт вздохнул:
– Дмитрий Сокол.
– Большая шишка?
– Очень большая. Мультимиллионер, директор полдюжины корпораций, пару раз занимал политические посты, ходят слухи, что он готов купить себе должность посла на Лодине Одиннадцать.
– Все теплее и теплее. – Вера плотоядно улыбнулась. – И что у тебя на него есть?
– Официально – ничего.
– Перестань, Линдер. Выкладывай, что знаешь, а потом забудь о том, что говорил со мной. Женщины?
Смайт покачал головой:
– Никогда.
– Мужчины? Мальчики? Наркотики?
– Только деньги. Он финансировал контрабандную операцию в системе Биндера, но я думаю, тебе не хватит и двух жизней, чтобы распутать этот клубок. Лет шесть назад он организовал два убийства, но опять же, до него не добраться. Он брал и давал взятки. Однако решил, что пора становиться респектабельным гражданином, и последние три года усиленно отмывается от налипшей на него грязи.
– А теперь он хочет стать послом?
– Так мне сказали.
– Хорошо, Линдер, теперь давай фамилии и даты, и наши пути разойдутся.
– Точно я ничего не знаю. Все это слухи и умозаключения.
– Естественно. Все равно вываливай.
Подали ленч. Пока они ели, она – с аппетитом, он – безо всякого удовольствия, Смайт выложил любопытные подробности жизни Сокола. Вера ничего не записывала, но Смайт знал, что ей по силам повторить все слово в слово и через месяц.
– Я постараюсь встретиться с Соколом завтра, во второй половине дня, – заявила Вера, когда они покончили с едой и пили кофе.
– А с чего ему соглашаться на встречу с тобой? – полюбопытствовал Смайт.
– Чтобы он отказался принять журналистку с Делуроса? Да еще в тот самый момент, когда решается вопрос о его назначении послом? – Она усмехнулась – Никогда в жизни.