– Вне всяких сомнений, он предан Мило Корбеккиану и миссис Корбеккиан, если таковая имеется. И капиталистическим принципам. Но я знаю также, что Корбеккиан берет заказы на организацию убийств не только от вас, но и от других заказчиков, о которых вам ничего не известно. – Он пожал плечами. – Это никак не влияет на его преданность, Мой Господин. По всей вероятности, его другие дела не создают никаких помех вашим планам.
– Откуда тебе известно, что он берет заказы на стороне?
– Знать, где и что происходит, – моя работа, – сказал Ломакс. – Я принадлежу к тем людям, которых он нанимает.
– Я не верю тебе.
– Это ваше право, Мой Господин, – безразлично заметил Ломакс.
Помазанный смерил его долгим тяжелым взглядом через разделявший их стол и наконец потребовал:
– Докажи.
– Как? – спросил Ломакс. – Я говорю одно, он скажет обратное. – Он помолчал, как бы раздумывая, и добавил: – Полагаю, вы могли бы установить систему контроля за сообщениями, которые он получает и отправляет, если все же хотите это проверить.
– Не хочу, – сказал Помазанный. – И все, точка. Тема закрыта.
Но Ломакс видел, что тень сомнения промелькнула на лице Помазанного, и он не сомневался, что вопрос вовсе не закрыт. Удовлетворенный, он доел фрукты с тарелки и провел остаток времени за столом, высказывая предположения относительно того, кому из охраны было заплачено, чтобы закрыть глаза на появление Малыша этим утром. Потом разговор перешел на другую тему: о тех несчастных из обслуживающего персонала, которых Малыш убил, и Помазанный, внезапно придя в ярость, встал и вышел посмотреть на трупы и допросить охрану. Ломакс же вернулся в свою комнату и провел остаток дня, притворяясь спящим на случай, если за ним следили чьи‑либо нескромные глаза.
В следующие два дня практически ничего не произошло. Ломакс старался как можно больше времени проводить у себя в комнате, а за столом говорить как можно меньше, занимался укреплением охраны крепости, украдкой пробовал разрабатывать больную руку, на людях же всячески старался подчеркнуть то, что до выздоровления еще далеко, и обнаружил в себе вкус к мясу черной овцы.
Поздно вечером на второй день после разговора с Айсбергом Ломакс был неожиданно вызван в тронный зал, где застал Моисея Мухаммеда Христоса, сидящего в одиночестве на своем троне. Его длинное аскетичное лицо светилось торжеством.
– Ты был прав, мистер Ломакс, – сказал Помазанный, – прав, как всегда.
– Мой Господин? – воскликнул Ломакс, стараясь при этом изобразить смущение.
– Мило Корбеккиан.
– Что с ним?
– Он выполнял заказы Пророчицы, как ты сам не далее чем позавчера предположил.
– Я догадывался, что он работает не только на вас, Мой Господин, – ответил Ломакс. – Но чтобы работать на Пророчицу… – Он оборвал фразу, потом продолжил: – Полагаю, вы хотите, чтобы я убрал его.
– Об этом уже позаботились, – ответил Помазанный.
– Жаль. Я бы постарался вытрясти из него информацию о том, что понадобилось от него Пророчице.
– Я обладаю всей необходимой информацией.
– Ну и?..
Помазанный в возбуждении подался вперед, его угольно‑черные глаза сияли торжеством.
– Она скрывается на планете Моцарт в системе Альфа Монтана и практически беззащитна.
– Вы уверены в этом?
– Не может быть никаких сомнений! – воскликнул Помазанный. – Кремниевый Малыш был послан сюда, чтобы отвлечь мое внимание от нее до тех пор, пока она сумеет выстроить оборону.
И из информации, имеющейся у меня на данный момент, абсолютно ясно, что Корбеккиан много раз вербовал для нее людей, чтобы сеять ужас и смущение в наших рядах, заставить нас искать предателей и заговорщиков в своих рядах вместо того, чтобы обратить свой взгляд к Моцарту.
– Если ваша информация верна, – осторожно заметил Ломакс, – и если она действительно беззащитна в данный момент, тогда логично, чтобы мы…
– … напали! – воскликнул Помазанный, закончив за него фразу. – Я должен собрать свои силы здесь и отдать приказы моим командирам: мы атакуем Моцарт в трехдневный срок!
– Мой Господин, сумеете ли вы провести мобилизацию так быстро? – спросил Ломакс, вновь поражаясь точности предвидения Айсберга.
– Не все мои последователи воины, и не всех тех, кто является воинами, можно собрать быстро, – ответил Помазанный. – Но все же мы бросим в атаку немалые силы: почти четыре миллиона мужчин и женщин на примерно восьми тысячах кораблей, полностью снаряженных для ведения боевых действий.
– Мой Господин, могу я внести предложение?
– Конечно.
– Думаю, никто из нас не знает истинной силы, которой обладает Пророчица, если она вообще таковой обладает, – сказал Ломакс. – Но если мы собираемся подвергнуть такое количество наших людей потенциальной угрозе, то думаю, мы должны применить против Моцарта всю мощь вооружений, которыми обладаем. Мы должны дотла сжечь его, превратить в пыль и рассеять ее по Галактике.
– Я тоже так считаю, – сказал Помазанный, согласно кивнув головой. – Мы за ценой не постоим, снаряды и ракеты экономить не будем и не будем знать чувства сострадания.
– Отлично, – сказал Ломакс. – Полагаю, Мой Господин, вы приняли мудрое решение. – Улыбнувшись, он добавил: – Сегодня – Пророчица, завтра – Республика.
– Да будет так, – изрек Помазанный. – А ты, мистер Ломакс, будешь рядом со мной, чтобы принять участие в дележе добычи.
– Не уверен, что на Моцарте уцелеет что‑нибудь, что можно будет делить, – ответил Ломакс.
– Там будет торжество победы над моим врагом, победы, в которую ты внес большой вклад.
– Я всего лишь исполняю работу, за которую вы мне платите, Мой Господин. И ничего более.
– Не скромничай. Без тебя Кремниевый Малыш мог бы убить меня. И не вырази ты свои сомнения относительно Корбеккиана, я, возможно, так и не узнал бы о местонахождении Пророчицы до того, как она подготовилась бы к сражению. Тебя по праву можно назвать одним из творцов нашей близящейся победы.
– Я польщен вашими словами, Мой Господин.
– По правде сказать, – великодушно заявил Помазанный, – будет несправедливо не позволить тебе принять участие в Священной войне. Я решил назначить тебя командиром одного из моих кораблей.
– Командовать кораблем? – вздрогнув, переспросил Ломакс.
Помазанный улыбнулся.
– Должен сознаться, первоначально у меня были сомнения на твой счет. Но ты их полностью рассеял. Таким образом я хочу искупить несправедливость, проявленную в отношении тебя.
– Вы уверены, что это разумно, Мой Господин? Я хочу сказать, что на своем веку убил множество людей, но мне никогда не приходилось командовать кораблем или вести людей в атаку.
– Думаю, ты сделаешь это в первый и далеко не в последний раз, мистер Ломакс, – сказал Помазанный, продолжая улыбаться. – Для такого человека, как ты, это не представит никаких трудностей. – Он поднялся и добавил: – Наш разговор окончен.
Ломакс в унынии вернулся в свою комнату.