– Ну что ж, я стартую через пару дней и буду ожидать в одной из ближайших систем, пока мои локаторы не зафиксируют появление вашего флота.
– Можете так не торопиться, – заметил Ломакс. – Учтите, что я еще должен убедить его предпринять атаку. Это не так просто, как вам, возможно, кажется. – Он помолчал. – Я не столь проворен, как вы, Айсберг. Каждый раз, как я начинаю хоть чуточку отклоняться от правды, он становится очень подозрительным.
– Так не говори ему об этом, – посоветовал Айсберг.
– Что вы имеете в виду?
– Позволь ему самому додуматься, – объяснил Айсберг. – Додуматься до того, во что мы хотим, чтобы он поверил, понятно?
Ломакс смотрел на пустой обзорный экран над панелью компьютера, обдумывая слова Айсберга.
– Алло? Алло? Ломакс, ты меня слышишь?
– Да, слышу.
– Ты молчал почти две минуты. Я уже подумал, что ты отключился.
– У меня появилась одна идея.
– Ну?
– Думаю, мне удастся продать ее Помазанному, но для этого понадобится ваша помощь.
– Готов помочь всем, чем смогу, – ответил Айсберг. – Однако не забывай, Помазанный считает меня мертвым.
– Помню. Вы записываете эти переговоры?
– Да.
– Отлично. – Он отбарабанил девятизначный код. – Получили это?
– Да. А что это?
– Это номер, позволяющий разыскать на Олимпе человека, которого зовут Мило Корбеккиан.
– Понятно, и что я должен с ним делать? – спросил Айсберг.
– Надо послать ему сообщение, но только так, чтобы он не смог определить, что оно пришло с Последнего Шанса или с вашего корабля.
– Проще простого. Что за сообщение?
– Передайте ему, – сказал Ломакс, с трудом сдерживая смех, – что военная машина Пророчицы в течение месяца или двух будет не готова к войне, что она относительно беззащитна на Моцарте и что задача Корбеккиана организовать несколько заказных убийств, в том числе и мое, чтобы отвлечь внимание Помазанного от ее уязвимости.
– Полагаешь, это сработает? – спросил Айсберг.
– Думаю, да, – ответил Ломакс. – Он везде видит заговоры, почему бы не подкинуть ему еще один? Корбеккиан всего лишь посредник – нет причин считать, что он не захочет работать и на тех, и на других, подсылая за соответствующее вознаграждение убийц в оба лагеря. – Ломакс помолчал. – Да, чем больше я об этом думаю, тем больше уверен, что Помазанный купится на это. Если он заглотит эту наживку, то решит, что Пророчица сейчас беззащитна. А тогда уже будет не так сложно убедить его напасть на Моцарт, пока она слаба.
– Насколько хорошо он осведомлен о ней?
– Не очень хорошо.
– Считает ли он, что ей неоткуда ждать подкрепления или что она просто в нем не нуждается?
– Последнее должно представляться ему неестественным, – ответил Ломакс. – Проклятие, я знаю о ней все, и мне понадобилось немало времени, чтобы поверить в это.
– Ну хорошо, – согласился Айсберг. – Сегодня у вас там выдался горячий денек, и мы не станем сразу обременять Помазанного столькими проблемами. Я пошлю сообщение ровно через два стандартных дня, считая от настоящего момента.
– Договорились.
– И еще один совет, – сказал Айсберг.
– Какой?
– Кто‑то всегда остается в живых, чтобы поведать о случившемся. Если хочешь, чтобы это был ты, позаботься, чтобы тебя не оказалось в рядах атакующих.
Если хочешь, чтобы это был ты, позаботься, чтобы тебя не оказалось в рядах атакующих.
Айсберг прервал связь.
– Довольно разумно, – согласился Помазанный. – Я одобряю это.
Ломакс не знал, о чем говорить дальше, поэтому решил сделать вид, что всецело поглощен едой.
– Скажи мне, мистер Ломакс, – возобновил разговор Помазанный, – как, на твой взгляд, этому Кремниевому Малышу удалось проникнуть внутрь крепости?
– Должно быть, здесь внутри у него были сообщники, – быстро солгал Ломакс.
– Я тоже так считаю. У тебя есть предположения, кто бы это мог быть?
Ломакс покачал головой.
– Я здесь совсем недолго: – Он помолчал. – Но уверен, в организации таких размеров всегда найдутся предатели и двойные агенты.
– Один‑два, согласен, – проговорил Помазанный. – Но чтобы много? Я так не считаю, мистер Ломакс.
– Не хотелось бы спорить, Мой Господин, но, когда один человек сосредоточивает в своих руках такие огромные богатства и могущество, как вы, это создает соблазн, скажем так, вероломства.
– Я – Помазанный. Мои люди следуют за мной из религиозных побуждений. Мирские награды для них не столь важны.
– Мой Господин, они важны для ваших последователей не меньше, чем для меня, – возразил Ломакс. – Единственная разница, что я не скрываю этого. – Он посмотрел в аскетичное лицо одетого в белую мантию человека, сидящего напротив. – Возьмем, например, вашего человека на Олимпе.
– Мило Корбеккиан преданно прослужил мне семь лет, – ответил Помазанный.
– Мило Корбеккиан служит вам семь лет, – внес уточнение Ломакс.
– Ты сомневаешься в его преданности?! – воскликнул Помазанный.
– Скажем так, я пытаюсь установить границы его преданности, – ответил Ломакс. – Вне всяких сомнений, он предан Мило Корбеккиану и миссис Корбеккиан, если таковая имеется.