Наконец они подошли к пабу «Изумрудный остров», и Мэллори вдруг резко затормозил.
– Там ни единого лепрехуна, – провозгласила Фелина, заглянув в окно.
– Но зато там есть ирландцы, – известил ее Мэллори. – Уж если они не смогут сказать, где искать лепрехунов, то никто не сможет. – Он вперил в нее строгий взгляд. – Ты будешь вести себя как положено, или мне оставить тебя здесь мокнуть под дождем?
– Или то, или другое, – загадочно улыбнулась она.
– Значит, останешься на улице, – резюмировал Мэллори непререкаемым тоном.
– Подожди! – всполошилась Фелина, когда он подошел к двери.
– Будешь держаться тихо и спокойно?
– Возможно.
– Ладно, – изъявил он согласие. – Но только попробуй вредничать, и живо отправишься на улицу.
В ответ Фелина потерлась об него и замурлыкала – в тот самый миг, когда Мэллори открыл дверь.
– Ну, не на глазах же у всех! – сконфуженно зашептал он. Фелина с ухмылкой отступила на шаг, а Мэллори пригладил ладонью мокрые от дождя волосы и оглядел паб.
Небольшое помещение едва‑едва вмещало стойку бара и полдюжины столиков, но зато в нем царила атмосфера тепла и уюта, а не жары и скученности – круглые столы истерты и исцарапаны, массивные стулья функциональны, голый пол не покрыт лаком, а стены украшены репродукциями с ирландскими пейзажами и несколькими фотографиями с автографами ирландских актеров, спортсменов и писателей. Ассортимент бара, выставленный на всеобщее обозрение, состоял буквально из сотен бутылок виски, но среди них невозможно было отыскать ни единой посудины с вином или прозрачными напитками вроде джина или водки. Словно администрация бара, зная вкусы своей клиентуры, не видела причины выставлять напитки, не пользующиеся спросом.
Рослый, рыжеволосый, веснушчатый бармен с любопытством уставился на детектива, равно как и троица стариков, сидевших за угловым столиком. Еще двое мужчин, одетых в твидовые костюмы и водолазки, стояли посреди комнаты, меча дротики в портреты королев Елизавет – Первой и Второй. Дюжина других посетителей по двое и трое сидела по всему залу; большинство в шотландских беретах, а примерно половина франтила длинными шарфами, намотанными на шеи с нарочитой небрежностью. Музыкальный автомат наигрывал нескончаемую череду ирландских песенок, в которых речь шла о девушках по имени Кэтлин или Молли.
– Добрый вам вечер, – произнес бармен с жутким ирландским акцентом. Метатели дротиков подбили счет и уселись за стол, чтобы всерьез выпить. – Позвольте предложить вам стаканчик доброго ирландского виски?
– Почему бы и нет? – согласился Мэллори, приближаясь к стойке. Фелина тем временем вспрыгнула на табурет и не мигая уставилась на метателей дротиков.
– Мы ни разу вас тут не видели, – заметил бармен.
– Ничего удивительного, – откликнулся Мэллори. – Я ни разу тут не бывал.
– Вы, случаем, не ирландец? – поинтересовался бармен, разглядывая детектива в упор.
– Джон Дж. О'Мэллори, – представился тот.
– Тогда первая порция за счет заведения, – изрек бармен с восторженной улыбкой человека, отыскавшего новый источник дохода.
– Весьма щедро с вашей стороны.
– А что будет пить ваша подруга?
– Ничего, – ответил Мэллори, пока бармен наливал ему стопку виски. – Вы вроде бы не против ее присутствия.
– А с чего бы мне быть против? Кошки ведут свое происхождение из Ирландии, знаете ли.
– Не знал!
– Кошки, – кивнул бармен, – виски, батист и революция – вот наши четыре подарка миру.
– Не знал!
– Кошки, – кивнул бармен, – виски, батист и революция – вот наши четыре подарка миру.
– А как насчет лепрехунов? – поинтересовался детектив.
– Малый Народец? – презрительно бросил бармен. – Может, они и ирландцы, но вряд ли ими стоит гордиться. Порочное, неверное племя, если хотите знать мое мнение.
– Они здесь бывают?
– Да я бы ни одного и на пушечный выстрел не подпустил! – рявкнул бармен.
– Вы говорите об англичанах? – оживился старик из угла. – Поубивать их всех мало!
– Нет, – отрезал бармен. – Мы обсуждаем Малый Народец.
– А‑а, этих, – протянул старик. – Дважды поубивать их мало! – Он поглядел на Мэллори. – А вы что думаете об англичанах?
– Я же велел Сынам Эрина [14] не подстрекать моих посетителей, – зловещим тоном пророкотал бармен.
– А я всего лишь затеваю приятную беседу, – огрызнулся старик. – А ты попридержи язык. Сыны Эрина помнят своих друзей.
– Куда лучше бы им помнить своих кредиторов, – желчно откликнулся бармен. – Или ты хочешь, чтобы я подвел счета?
– Может, тебе стоило бы вернуться на добрую старую родину, – не растерялся старик. – Америка превращает тебя в капиталистическую пиявку.
– Да на доброй старой родине нет ничего, кроме массы камней и кучки стариков, просиживающих штаны в пабах и затевающих революцию, – подал голос из‑за соседнего столика меднолицый мужчина среднего возраста.
– Слыхал я эдакое, Фитцпатрик! – изрек старик. – И в ответ могу сказать только одно: если бы Рыцари Трилистника [15] чуть меньше болтали языком и чуть больше сражались, мы смогли бы вернуться на добрую старую родину.
– Ха! – парировал Фитцпатрик. – Да когда ж это Сыны Эрина прикончили хоть что‑нибудь, кроме бутылки виски?
– Убийственные слова! – вскричал старик.
– Если они и правда такие, так надо сказать англичанам, пусть бросят их в бой против вас! – буркнул Фитцпатрик, тоже подскочив.
– Может, выйдем?! Попробуй повторить!
– И попробую! – Фитцпатрик сбросил пальто, закатал рукава, поплевал на ладони и направился к двери. – Правила маркиза Квинсберийского? [16]
– Несомненно, – согласился старик, подхватывая дубинку и следуя за ним на улицу.
Трое или четверо посетителей увязались за ними, но остальные не обратили на происходящее никакого внимания, и только Фелина с любопытством прижалась лицом к стеклу.
– И часто такое случается? – поинтересовался Мэллори, поворачиваясь к бармену.
– Не более трех‑четырех раз за вечер, – беззаботно ответил тот.
– Может, нам лучше вмешаться? – предложил детектив.
– Да спешить некуда.
– С дубинкой или без нее, но у старика нет ни шанса.
– Они будут просто перебрасываться оскорблениями, – усмехнулся бармен, – чтобы как следует раскипятиться, но прежде чем это случится, они окоченеют и вернутся в помещение.
– Вы хотите сказать, что они собираются просто болтать?! – вопросил Мэллори.
– Существует огромная разница между революционной болтовней и революционной борьбой. Если бы им хотелось сражаться, они бы сейчас в Белфасте закладывали бомбы.