– Наверное, я и в самом деле… боюсь землетрясений, – тихо сказал он.
– Да, тогда Кракатау для тебя неподходящее место! Там их долго ждать не приходится! – Дэнторп самодовольно ухмыльнулся, словно землетрясения были таким же природным богатством Кракатау, как нефть или олово. – Яванская впадина – это район великой геологической аномалии. В земной коре там образовался гигантский разлом. Вы когда-нибудь слышали про извержение вулкана Кракатау? Оно произошло больше ста лет тому назад. По океану прокатилась тридцатиметровая волна… конечно, по поверхности… Но там было много других грандиозных явлений…
– Послушай, Дэнторп, – прервал я нового знакомого, серьезно заинтересовавшись этой информацией. – И что же хорошего в подводном землетрясении?
Я не случайно задавал ему этот вопрос. Конечно, землетрясения и на суше – страшное бедствие. Но в океане их последствия во много раз серьезнее. Даже самое слабое землетрясение может разорвать нитку подводного трубопровода или направить бурлящее море в подводную шахту. Не говоря уже о том, что подземный толчок может на секунду нарушить действие иденитовой оболочки – и этой секунды будет вполне достаточно для того, чтобы расколоть купол подводного города.
– Что хорошего? – с нахальной улыбкой переспросил Дэнторп. – О, в них много хорошего, Иден! Прежде всего они распугивают салаг…
Его просто распирало самодовольство!
– И человек с внутренним чутьем может спокойно заняться своим делом. Возьмите, к примеру, моего отца. У него в Кракатау-Доум солидный бизнес. И он не думает о землетрясениях.
– Твой отец? – Я неожиданно вспомнил, что слышал эту фамилию. – Так этот тот Дэнторп, который…
– Конечно, ты должен был слышать б нем, – кивнул Харли Дэнторп. – Он купил нижний ярус в Кракатау-Доум, когда там не было ничего, кроме шести прилепившихся друг к дружке иденитовых пузырей и неопределенных надежд на будущее. Но мой отец дошел до самого верха! После каждого землетрясения цены резко падали – он покупал все, что мог, и становился богаче! Потом отец получил постоянное место на фондовой бирже, вошел в городской совет. Он уже так давно живет на глубине, что люди прозвали его Бен-водяной…
Боб встревоженно нахмурился.
– Бен-водяной! – недовольно прервал он Дэнторпа. – Для меня это имя означает примерно то же самое, что «паразит». Если уж ты действительно хочешь поговорить о первооткрывателях – о тех, кто взялся осваивать морское дно, когда суша оказалась перенаселенной, – попроси Джима рассказать про его дядю, Стюарта Идена. Да, того самого Стюарта Идена, который изобрел иденит!
Дэнторп посмотрел на меня недоверчивым взглядом.
– А что, старый Стюарт Иден – твой дядя?
– Да, – коротко бросил я. Мне не нравилось распространяться на эту Тему. Дядя Стюарт не раз говорил, что родство со знаменитым человеком – это предмет для гордости в семейном кругу, но не способ влиять на поведение окружающих. От этого я, конечно, не переставал гордиться тем, что довожусь племянником человеку, стоявшему у основания огромной подводной державы.
Все замолчали.
– Мой отец мог бы купить твоего дядю с потрохами и даже не спросил бы сдачу, – через секунду с вызовом сказал Дэнторп.
Я не произнес ни слова – так меня учил когда-то дядя Стюарт. Харли Дэнторп покосился на Боба.
– Ну а как насчет тебя, Эсков? Что ты скажешь про своих родственников?
– А что тебя интересует? – сквозь зубы процедил Боб.
– Разве у тебя нет семьи? Ты хотя бы намекни – кто твои родители? Какое у них состояние? Где они живут? Расскажи нам, чем занимается твой старик?
– Мои родители – обычные люди, – медленно ответил Боб. – Мой отец зарабатывает на хлеб собственным трудом.
– Он что, подводник? – с издевкой спросил Дэнторп. – Или сухопутная крыса?
Это было уже слишком.
– Оставь его в покое, Дэнторп! – вмешался я. – И послушай, что я тебе скажу: если во всем, что ты тут болтал, есть хоть какая-то доля правды – значит, нас троих ждет общее задание. Так что давай забудем про родственников и сосредоточимся на деле.
Дэнторп лениво повел плечами, а потом кивнул в сторону Боба. Тот задумчиво провожал взглядом белый парус скользившего по морю кебота.
– Ты лучше скажи своему приятелю, чтобы он сосредоточился! Если быть откровенным, такому человеку, как он, нечего делать в Кракатау. Это место не для тех, кто боится землетрясений!
После того как Дэнторп ушел, мы с Бобом направились в общежитие. Я видел, что Эсков явно не в своей тарелке, и пытался как-то приободрить его.
– В конце концов, мы еще не видели никакого приказа, – сказал я. – Может быть, мы так же, как и все остальные, спокойно начнем осенний семестр.
– Похоже, что нет, – угрюмо покачал головой Боб. – Не забудь посмотреть на доску приказов.
В холле общежития мы увидели первокурсника-дневального, тот прикреплял на доску свежий приказ. Заглянув ему через плечо, я прочитал:
«Нижепоименованным курсантам явиться в 17.00 в кабинет начальника академии: Дэнторпу Харли,
Идену Джеймсу,
Эскову Роберту».
Мы понимающе переглянулись. И тут я вспомнил!
– Я не знаю почему… Но дежурный офицер говорил про тринадцать ноль-ноль! Разве не помнишь?
– Я не слышал, о чем вы говорили, – признался Боб. – Я же был под водой…
И тут салага-дневальный встал по стойке «смирно» и отдал нам честь.
– Сэр! Курсант Уолтер Тайлден. Разрешите обратиться?
Такое четкое соблюдение субординации сразу же вызвало у меня искреннее восхищение: сам я, поступив на первый курс, то и дело попадал впросак.
– Обращайтесь, курсант Тайлден! – откозыряв, разрешил я.
Глядя мимо меня и опустив подбородок так, что его нижняя челюсть с трудом могла двигаться, дневальный на одном дыхании выпалил:
– Сэр, курсанту Идену приказано явиться к начальнику дважды…
– Так, и… – прервал я затянувшуюся паузу.
– В тринадцать ноль-ноль его ждут для беседы в связи с сообщением о возможной смерти его дяди, Стюарта Идена.
2
ОТЕЦ ПРИЛИВ
На серебряной доске, висящей над кораллово-красными дверями административного корпуса, был выгравирован девиз академии: «Прилив не ждет!»
И все же мне пришлось подождать.
До назначенного времени оставалось десять минут. Но попасть в кабинет начальника академии я должен был именно в тринадцать ноль-ноль, минута в минуту. Поэтому я, опустив голову, сидел в приемной и бесконечное число раз задавал себе один и тот же вопрос: насколько соответствует происходящему то, что сообщил мне дневальный?
Дядя Стюарт был моим единственным близким родственником. Он жил в подводном государстве Мариния, в городе, расположенном на пятнадцать тысяч километров юго-западнее нашего острова, на пятикилометровой глубине. Я знал, что в последнее время у дяди нелады со здоровьем. Неужели болезнь его обострилась и случилось то, что однажды должно случиться с каждым?..
Нет. Я не мог свыкнуться с этой мыслью. К тому же дневальный сказал о возможной смерти, а значит, болезнь здесь была ни при чем.
Я отогнал тягостные мысли и стал следить за движением стрелки часов.
Начальник академии появился ровно в тринадцать ноль-ноль. Он пришел из офицерской столовой – уже немолодой, но мощный, как само море, седой великан с нахмуренным лбом. Рядом с ним, с трудом приноравливаясь к его размашистой походке, шел маленький аккуратный человечек в черной одежде священника. На ходу он что-то рассказывал начальнику.
– Смирно! – рявкнул часовой. Я встал и вытянулся по стойке «смирно».
Начальник академии замедлил шаг.