– У интегральных деревьев есть такой способ. Я учил тебя.
– Я… Я думал, это только догадка… О, я вижу. Ты хочешь поставить на кон мою жизнь.
Ученый опустил глаза.
– Думаю, да. Но если я прав, ничего не останется – лишь ты и те люди, которые пойдут с тобой, Джеффер. Может быть, это ерунда, и ты вернешься вместе со всеми, и вы принесете… все, в чем мы нуждаемся: индеек на развод, каких‑нибудь мясных животных, способных жить на стволе. Я не знаю…
– Но ведь ты так не думаешь.
– Нет. Потому‑то и даю тебе вот это.
Он извлек свои сокровища из стены, сплетенной из опорных ветвей: стеклянный прямоугольник четверть на полметра, достаточно плоский, чтобы влезть в вещевой мешок, четыре коробки, каждая размером с ладонь ребенка. Реакция Града была краткой, но выразительной:
– О‑о‑о!
– Ты сам решишь, говорить ли остальным, что ты несешь. А теперь начнем последний урок. – Ученый вставил кассету в считывающий экран. – Там, на стволе, вряд ли представится возможность продолжить обучение.
Растения Жизнь достаточно распространена в Дымовом Кольце , но она не обладает ни большой массой, ни большой плотностью. В среде, лишенной силы тяжести, зеленые растения разрастаются максимально широко, чтобы захватить как можно большее количество солнечного света, пролетающих мимо воды и почвы, не слишком заботясь о собственной структурной прочности. Мы нашли по крайней мере одно исключение…
Интегральные деревья вырастают до чудовищных размеров. Каждое такое растение образует длинный, необычайной прочности ствол с кронами зелени на обоих концах. Его устойчивость поддерживается приливом. Они образуют тысячи радиальных спиц, окружающих звезду Левой. Они вырастают до сотни километров в длину и до двадцати в ширину, чтобы устоять против «гравитации» приливов и постоянных ураганных ветров.
Эти ветры образуются благодаря простой орбитальной механике. Они постоянно дуют с запада во внутренней зеленой кроне и с востока во внешней кроне (как обычно, внутрь – это направление в сторону звезды Левой). Вся конструкция изгибается под ветром, образуя почти горизонтальную ветвь на каждом конце. Зеленая листва получает удобрения с дующим ветром…
Опасности для здоровья при жизни на таком дереве хорошо известны. Если «Дисциплина» действительно покинула нас и если мы действительно предоставлены самим себе в этой уникальной окружающей среде, то, возможно, самым разумным было бы поселиться в зеленых кронах таких интегральных деревьев. Если же дерево окажется более опасным, чем мы предполагаем, нам легко будет убраться оттуда. Нужно лишь прыгнуть и подождать, пока нас не подберут. Град поднял глаза:
– Они не слишком‑то много знали о деревьях, верно?
– Да. Но, Джеффер, они ведь видели их только извне.
Это была пугающая мысль. Пока он пережевывал ее, Ученый сказал:
– Боюсь, тебе нужно начать тренировать своего собственного Града, и быстро.
Джайан сидела скрестив ноги и плела тросы. Иногда она поднимала взгляд, чтобы поглядеть на детей. Они, подобно ветру, пронеслись по Общинным, а потом ветер стих, оставив их сгрудившимися вокруг Клэйва. Он наработал не слишком много, хоть и пытался.
Девушки были влюблены в Клэйва, мальчики ему подражали. Некоторые просто наблюдали, некоторые толпились вокруг, пытаясь помочь ему собрать гарпуны и копья или задавая бесчисленные вопросы:
– Что ты делаешь? Зачем тебе так много гарпунов? И столько троса? Это что, охотничий поход?
– Я не имею права говорить вам, – ответил Клэйв с нужной дозой сожаления в голосе. – Кинг, где это ты был? Ты весь грязный, липкий.
Кинг, счастливый восьмилетка, весь был разрисован бурой пылью.
– Мы лазили на нижнюю сторону.
Кинг, счастливый восьмилетка, весь был разрисован бурой пылью.
– Мы лазили на нижнюю сторону. Там листва зеленее. И вкуснее.
– Вы брали с собой тросы? Эти ветки не такие крепкие, как обычно. Вы можете свалиться. А взрослые с вами были?
Джилл, девяти лет, попробовала его отвлечь:
– А когда обед? Мы по‑прежнему голодные.
– Да и мы все тоже. – Клэйв повернулся к Джайан. – У нас предостаточно груза, мы не будем тащить на себе еще и еду, а воду найдем на стволе, сандалии‑кошки… реактивные стручки… я рад, что мы их раздобыли… надеюсь, нам хватит копий… что еще нужно? Джинни вернулась?
– Нет. А кстати, за чем ты ее отправил?
– Обломки скал. Я дал ей сеть для них, но она должна добраться до Устья дерева. Надеюсь, она найдет там хорошее точило.
Джайан не осуждала детей. Ей и самой нравился Клэйв. Она оставила бы его для себя, если бы могла… если бы не Джинни. Иногда она гадала: может, Джинни чувствует нечто подобное?
– Хм‑м… Нужно собрать немножко листвы, прежде чем мы покинем крону.
Джайан прервала работу.
– Клэйв, об этом‑то я никогда не думала! Ведь на стволе нет листвы! Нам будет нечего есть.
– Разыщем что‑нибудь. За этим мы и идем, – решительно сказал Клэйв. – Ты что, хочешь отказаться?
– Слишком поздно, – ответила Джайан.
Она не сказала, что вообще не хотела идти, но теперь об этом уже нечего было заикаться.
– Я ведь могу отпустить тебя. И Джинни. Таким гражданам, как ты, они не позволят…
– Я не останусь здесь.
Нет, если тут будут Мэйрин и Председатель, а Клэйв уйдет… Она глянула вверх и сказала:
– Мэйрин.
Жена Клэйва стояла, скрытая полумраком на дальнем конце Общинных. Должно быть, она уже наблюдала за ними некоторое время. Мэйрин была на семь лет старше Клэйва – коренастая женщина с квадратной челюстью, точно такой же, как и у ее отца – Председателя. Она позвала:
– Клэйв, могучий охотник, что ты тут делаешь с этой женщиной, вместо того чтобы разыскивать мясо для граждан?
– Выполняю приказы.
Она приблизилась, улыбаясь.
– Экспедиция. Мой отец и я организовали ее вместе.
– Хочешь верить в это – как угодно.
Улыбка соскользнула с ее лица.
– Размор! Ты слишком долго насмехался надо мной, Клэйв. Ты и все они. Надеюсь, ты свалишься в небо.
– Надеюсь, что нет, – мягко ответил Клэйв. – Может, поможешь нам собраться? Нам нужны одеяла. Лучше иметь лишние. Девять.
– Ищи сам, – сказала Мэйрин и гордо удалилась.
Здесь, в гуще кроны Квинна, в листве были проложены тоннели. На вертикальном отростке ветки гнездились хижины, и тоннели бежали мимо них. Теперь у Харпа и Гэввинга оказалось достаточно места, чтобы поразмяться. В токе прилива они проламывались сквозь листву так, словно та была соткана из воздуха. Ветки вокруг тоннеля были сухие и голые, всю листву с них ободрали на еду.
Перемены. Перед прохождением Голда дни стали длиннее. Обычно между временем сна протекало два дня, теперь их было восемь. Град как‑то раз пытался объяснить Гэввингу причину этого, но Ученый застукал его и обвинил Града в том, что тот выдает секреты, а Гэввинга – в том, что тот его слушает.
Харп думал, что дерево умирает. Ну, Харп вообще‑то хороший рассказчик, а беды мирового значения только украшают хорошие рассказы. Но Град думал так же… Да и Гэввинга одолевало предчувствие, что мир приходит к концу. Он почти хотел, чтобы мир пришел к концу до того, как ему придется рассказывать Председателю про его сына.
Он остановился, чтобы заглянуть в свое собственное жилище – длинную полуцилиндрическую хижину холостяков.