Он остановился, чтобы заглянуть в свое собственное жилище – длинную полуцилиндрическую хижину холостяков. Она была пустой. Племя Квинна, должно быть, собралось на ужин.
– У нас неприятности, – сказал Гэввинг и потянул носом воздух.
– Это уж точно, но что толку прятаться. Если мы будем прятаться, мы не будем есть. Кроме того, у нас есть вот это. – Харп взвесил на руке мертвый гриб.
Гэввинг покачал головой. Это не поможет.
– Ты должен был бы остановить его.
– Я не мог. – И когда Гэввинг не ответил, Харп продолжил: – Четыре дня назад все племя швыряло тросы в пруд, помнишь? Пруд был не больше крупной хижины – такой, словно мы могли притянуть его к нам. Мы не думали, что это глупо, пока он не пролетел мимо, и только Клэйв отправился за кухонным котлом, и к тому времени, как он вернулся…
– Я даже Клэйва не послал бы ловить меч‑птицу.
– Двадцать‑двадцать, – усмехнулся Харп. Поговорка была архаичной, но ее значение известно: «Задним умом крепок».
В волокнах оказалось отверстие: загон для индеек, в котором болталась одна тощая, еще живая индюшка. Теперь других не будет, разве что из потока ветра удастся выловить дикую. Голод и жажда… Вода все еще иногда сбегала вниз по стволу, но никогда в достаточном количестве. Летающие создания все еще проносились мимо, мясо еще можно было выудить из воющего ветра, но редко. Племя не могло выжить, питаясь лишь сахарной листвой.
– Рассказывал ли я тебе, – спросил Харп, – про Глорию и индюшек?
– Нет. – Гэввинг слегка расслабился. Он нуждался в том, чтобы отвлечься.
– Это было двенадцать или тринадцать лет назад, перед проходом Голда. Тогда предметы не падали так быстро, как сейчас. Спроси Града, он расскажет тебе – почему, я‑то не могу объяснить, но это правда. Так что если бы она просто упала в загон для индеек, она не проломила бы его. Но Глория пыталась передвинуть котел, она держала его в руках, а его масса была в три раза большей, чем ее, так что, когда она потеряла равновесие, она начала бежать, чтобы не врезаться в землю, и при этом разнесла загон для индеек. Это было проделано так, что и нарочно не придумаешь. Индейки разлетелись по всему Сгустку и по небу. Мы вернули обратно едва‑едва треть. Тогда мы отстранили Глорию от кухонных обязанностей.
Еще одно отверстие, на этот раз большое – три комнаты, оформленные из опорных веток. Пустые. Гэввинг сказал:
– Председатель, должно быть, уже почти оправился от пуха.
– Уже период сна, – ответил Харп.
Период сна был лишь слабыми сумерками, наступающими, когда дальняя дуга Дымового Кольца просеивала солнечный свет, но толща листвы также блокировала свет, поэтому жертва пуха могла успеть выйти, чтобы поесть.
– Он увидит, как мы сюда входим, – сказал Гэввинг. – Хотелось бы мне, чтобы он все еще не мог выходить.
Теперь впереди мерцал свет костра. Они прибавили шагу: Гэввинг – принюхиваясь, Харп – волоча на тросе гриб. Когда они вошли в Общинные, их головы были высоко подняты и глаза никого не избегали.
Общинные были обширным пустым пространством, огражденным переплетением мелких веток. Большая часть племени образовала алый круг, в центре которого находился кухонный котел. Мужчины и женщины носили рубашки, блузы и штаны, выкрашенные алой краской, которую Ученый делал из кронид; иногда он красил одежду в черный цвет. Красное ярко выделялось среди листвы кроны. Дети были в одних лишь блузах.
Все непривычно молчали.
Костер уже почти прогорел, а кухонный котел, древняя вещь, – высокий, широкий цилиндр с ручкой из того же материала – сейчас содержал не больше двух горстей варева.
Грудь Председателя все еще наполовину покрывал пух, но волокна пуха сжались и уже окрасились в коричневый цвет. Председатель был смуглым мужчиной среднего возраста с квадратной челюстью и выглядел несчастным и расстроенным. Голодным. Харп и Гэввинг подошли к нему и протянули свою добычу.
– Пища для племени, – сказал Харп.
Их добыча выглядела мясистым грибом с ножкой длиной в полметра, чувствительные органы и щупальца которого прятались под края шляпки. Легкое обвивало ножку гриба, сообщая ему при сокращении реактивное ускорение. Часть шляпки была откушена, возможно каким‑то хищником, но шрам уже наполовину зарос. Вещь выглядела более чем неаппетитно, однако законы общества налагали определенные обязательства и на Председателя.
Он принял добычу.
– Завтрашний завтрак, – сказал он любезно. – Где Лэйтон?
– Его больше нет, – ответил Харп, прежде чем Гэввинг успел вымолвить хоть слово. – Мертв.
Председатель выглядел потрясенным.
– Как?! – Потом: – Погодите. Сначала поешьте.
Это была обычная вежливость по отношению к возвратившимся охотникам, но для Гэввинга ожидание было хуже пытки. Им подали миски, в которые плеснули несколько горстей зелени и похлебку из мяса индейки. Они ели, сопровождаемые голодными взглядами, и, быстро очистив свои миски, отставили их.
– Теперь говорите, – сказал Председатель.
Гэввинг был рад, когда Харп начал рассказ.
– Мы расстались с остальными охотниками и полезли по стволу. Наконец мы могли поднять головы в небо и увидели голый ствол, уходящий в бесконечность…
– Мой сын пропал, а ты тут пичкаешь меня поэзией?
Харп подпрыгнул.
– Прошу прощения. На нашей стороне ствола ничего не было – ни опасности, ни дичи. Мы отправились вокруг ствола. Тогда Лэйтон увидел меч‑птицу, далеко на востоке, ее несло к нам ветром.
Председатель с трудом владел голосом:
– Вы что, отправились за меч‑птицей?
– На кроне Квинна голод. Мы упали слишком далеко внутрь, слишком близко к Вою, Ученый сам сказал. Никаких зверей не пролетает поблизости, вода не стекает по стволу…
– Я что, недостаточно голоден, чтобы понимать это без вас? Это знает каждый ребенок. При чем тут охота на меч‑птицу? Ладно, продолжай.
Харп рассказал все, не упомянув о непослушании Лэйтона и описав его как обреченного героя.
– …И мы увидели, как Лэйтона и меч‑птицу медленно относит ветром на восток, на километр по голой ветке, потом вниз. Мы ничего не могли сделать.
– Но у него был трос?
– Да.
– Может, он сумеет зацепиться где‑нибудь, – сказал Председатель. – Где‑нибудь в лесу. На другом дереве… Он сумеет зацепиться посредине и спуститься… Ну… по крайней мере, для племени Квинна он потерян.
Харп сказал:
– Мы ждали в надежде, что Лэйтон сможет вернуться обратно, сможет перебороть меч‑птицу и зацепиться за ствол. Прошло четыре дня. Мы ничего не видели, лишь гриб пролетал с ветром. Мы выбросили наши гарпуны, и я поймал эту штуку.
Председателя трясло от омерзения. Гэввинг мог понять его мысли: «Вы поменяли моего сына на это грибное мясо?» Но вслух Председатель произнес:
– Сегодня вы последние из возвратившихся охотников. Вы должны знать, что сегодня случилось. Во‑первых, Мартал убита бурильщиком.
Мартал, одна из самых старых женщин, приходилась теткой отцу Гэввинга. Морщинистая старуха, всегда в хлопотах, всегда слишком занятая, чтобы болтать с детьми, была первой кухаркой племени Квинна. Гэввинг пытался не думать о бурильщике, зарывшемся в ее кишки. И пока он пожимал плечами. Председатель сказал:
– После пятидневного сна мы организуем прощальный ритуал для Мартал.