'А дверь-то еле-еле открыла - тяжелая', - подумал разведчик, - 'че ж не зашла, пока открытой держали? Что-то тут нечисто'. Некоторое время Сема еще постоял на посту, ожидая продолжения, но не дождался. Опять он увидел ее случайно. Вечерело, мама уже собиралась 'сдавать пульт на охрану', Сема, проходя, бросил взгляд в окно и увидел ту же женщину, стоящую, прислонившись к закрытой двери. Лицо раскрасневшееся, платок сбился в сторону, и из-под него свисают пряди волос. Ребенок проснулся и, что-то радостно лепеча, размахивал руками. Женщина вдруг резко оттолкнулась от двери, чуть не упав (Сема вздрогнул) и пошла по тротуару, заметно покачиваясь. Пьяных Сема видел достаточно, и воображение быстро нарисовало ему темную комнатку, небритых мужиков, самогонный аппарат и тетку, которая, настороженно оглядываясь, стучится в дверь этой самой комнаты. Вот пьяных женщин ему до этого видеть не приходилось. Тем более что у этой был на руках ребенок. Наверное, еще и потому, что возраст у той женщины был примерно такой же, как у мамы, картина уходящей покачивающейся фигуры с ребенком, выглядывающим из-за плеча, врезалась Семену в память отчетливо и надолго.
* * *
Она не была пьяной - вдруг понял Семен. Странно, но, несмотря на два десятка лет, отделявших его от того события, эта мысль вдруг принесла ощущение радости. 'Конечно', - подумал Семен, - 'она прошла сквозь портал - и вернулась обратно в тот же день. Часов шесть прошло, наверно. Вот и шаталась. Если Оскар прав, могла и с ума сойти. Стоп! А ребенок?'
Семен улыбнулся - неправильность, раздражавшая его при каждом обдумывании разговора с Оскаром, наконец, проявилась. Ребенку, по воспоминаниям, было года два-три, ну, не больше пяти. В соответствии с 'проблемой релаксации'пятилетнему ребенку, в один день дважды прошедшему портал, никак не полагалось радоваться жизни. Видимо, есть какие-то исключения. Возможно дело в том, что ребенок по пути 'туда'спал? Или - возник еще вариант - а если ребенок - недоразвитый, проще говоря, даун? У них же, как раз проблемы с обучаемостью, значит, наверно, и портал воздействует слабее. 'Прав ВэВэ, надо будет книжки почитать', - решил Семен, - 'Хотя вообще странно, как это ее два раза в день в портал пустили. Да еще и с ребенком'. Усмехнулся воспоминаниям: 'Что-то тут нечисто'.
Много позже Семен не раз задумывался над тем, как все сложилось бы, не повстречай он тогда Оскара. Он ведь собирался все рассказать шефу. Знал ли Владимир Вячеславович о похищении? Смог бы он сопоставить факты и понять то, что, несомненно, понял Оскар? И было ли уничтожение сорок седьмого следствием действий Оскара или произошло по какой-то другой причине? Наверно, все могло бы пойти по-другому пути, если бы не случай. Одно из тех простеньких незаметных случайных событий, за которыми потом, иногда годы спустя, отчетливо видно руку судьбы. Семену случайно встретился Оскар. На железнодорожном вокзале.
У Семена дома кончилась картошка, и он собирался проведать бабу Настю, у которой в последнее время покупал всякие дары сада и огорода. Сам Семен по причине, в основном, природной лени, садом обзаводиться не собирался и все необходимые для нормального питания фрукты, овощи и прочие корнеплоды покупал у частников. С бабой Настей - маленькой сухонькой старушкой с повадками сверхзвукового истребителя - Семен познакомился на рынке три года назад и был сразу покорен ее оптимизмом и неукротимой энергией. Узнав, что старушке далеко за семьдесят, Семен удивился: бойкая говорливая бабулька никак не походила на развалину, каковыми, по мнению Семена, должны были быть все, умудрившиеся дожить до таких лет. Еще больше Семен удивился, узнав, что она одна обрабатывает сад в десять соток. Позже Семен удивляться перестал. Энергии бабы Насти хватило бы на троих и еще бы немного осталось.
Летом она возилась в саду, собирала грибы и ягоды, зимой шила, вязала и вышивала, делала из заготовленных припасов сотни банок икры, салатов и лечо. И во все времена года являлась сущим проклятием для всех социальных организаций, имеющих к ней хоть самое малое отношение. Впервые попав к бабе Насте домой и, обратив внимание на характерный узкий высокий сейф, Семен узнал, что баба Настя еще и охотница. Правда, в последнее время на охоту не ходит: 'Старая стала', - пожаловалась она, возясь на балконе среди необъемлемых запасов всяких солений и варений, - 'сентиментальная, как институтка', - проносясь мимо с пятилитровой банкой в руках, - 'подстрелю зверюшку, посмотрю, и так жалко становится, аж слезы на глаза наворачиваются', - доносилось из кухни, - 'терпела, терпела да и бросила. На рынке теперь мясо покупаю'. Баба Настя прошла всю Великую Отечественную от Москвы до Берлина, причем не абы как прошла, а в войсковой разведке. Это, впрочем, Семена уже не удивило: если предположить, что в молодости у нее было энергии не меньше, то оставалось только посочувствовать бедным фрицам, имевшим злое счастье оказаться у нее на пути.
Дома бабу Настю Семен не застал, что, учитывая ее деятельный характер, было не удивительно. В обычный день Семен купил бы пару кило на ближайшем малом рынке, но была суббота и Семен решил проехаться до огорода бабы Насти. 'А не окажется ее там, так хоть прогуляюсь, свежим воздухом подышу', - решил он. В отличие от большинства местных огородников, имевших участки под городом, в Выселках, у бабы Насти огород был далеко - в двадцати километрах от городской черты. И добираться туда надо было на электричке. Поэтому Семен поехал на вокзал.
И встретил там Оскара.
Что тоже не было событием из ряда вон - шадрики действительно частенько катались на электричке, и причиной тому была вовсе не их любовь к железнодорожному транспорту. Просто через три остановки идущая к Саратову электричка выходила на берег Волги. И для шадриков, живущих в степи (которую многие назвали бы пустыней), это было зрелище похлеще, чем египетские пирамиды для среднего россиянина. Поэтому, увидев на перроне знакомую фигуру, Семен ничуть не удивился. Зато удивился Оскар:
- Шадрик, Семен. Неужели тоже решил посмотреть, не вытекла ли, наконец, вся эта вода?
- Шадрик. Да нет, мне совсем в другую сторону, я за картошкой поехал. А вот ты чего едешь? Ты-то давно уже здесь, мог бы и привыкнуть.
- Головой я привык. Я знаю, что эта уйма воды текла там тысячу лет, и будет течь еще тысячу. Сердцем привыкнуть не могу. Ты этого не поймешь. Чтобы это понять, надо чтобы сто поколений твоих предков жили там, где вода бывает только в виде лужи на дне колодца в два человеческих роста.
- Тяжелый случай, - улыбнулся Семен.
Но Оскар был настроен серьезно:
- Вода - сокровище. Нет воды - беда. Случалось, в жаркие годы целые селения вымирали из-за того, что высыхали колодцы. Ты не знаешь того, что чувствует сердце, когда однажды утром вода в колодце не покрывает тот камень, который она покрывала вчера. Я смотрю на вашу воду, и сердце радуется: воды много, значит, все будет хорошо. Ты не поймешь.
Семен помолчал. Ему надо было на другой перрон, но до его электрички оставался еще почти час и Семен вдруг спросил:
- А если через портал спящего пронести, ему можно будет назад быстро вернуться? А если дур..., слабоумного, то есть, через портал провести?
Оскар удивился:
- Ты странные вопросы задаешь. Не знаю. Ты бы лучше у своих спросил, они скорее знают.
- Да я и собираюсь. Просто так, на всякий случай спросил, вдруг слышал чего.
- Нет, не слышал. И почему тебе это вдруг интересно стало? Ученым решил стать?
- Да нет, припомнил тут кое-что, - и Семен рассказал свое воспоминание о мамаше с ребенком.