Оскар задумался:
- Не понимаю. Наверное, ты ошибся. Прошлое - странная вещь. И память - тоже странная вещь. А две странные вещи - совсем непонятная вещь. Ведь ты говоришь, это не здесь было?
- Угу - не здесь.
- Говоришь, было это семнадцать лет назад? А по-нашему, значит... А в какой мир те врата ведут?
- Тайга-то? Да я не знаю. Я случайно узнал - просто списки порталов смотрел и знакомый адрес заметил. Но точно не к вам, я бы запомнил.
Запыленный динамик на столбе вдруг ожил, прокашлялся и классически невнятным голосом объявил Семенову электричку. Оскар встал:
- Ты иди, это наверно твой пой-езд пришел. А мне в город вернуться надо. Дела есть. Шадрик.
Семен насторожился:
- Так ты что-то знаешь об этом?
- Может, знаю, а может, и нет. Сейчас неважно. Потом расскажу. Шадрик.
- А что... а, черт с тобой, ладно, потом, так потом. Шадрик, - и Семен попрыгал через рельсы к своему перрону - электричка уже виднелась вдали.
И вот после этого разговора Оскар куда-то пропал. Раньше Семен не задумывался над тем, где Оскар живет и чем зарабатывает на жизнь - просто принимал как данное то, что практически каждый вечер шадрик сидел за угловым столиком в компании нескольких бутылок пива. Пропадать ему случалось, но на день-два, не больше. А тут - уже неделя, как в воду канул. Семен ежевечерне приходил в кафе, иногда пропускал кружечку-другую, иногда уходил сразу - одному сидеть было скучно.
В этот день на улице было не по-осеннему тепло, и Семен решил задержаться. Пиво оказалось и хорошим и холодным, это было приятно. Семен выпил кружку, купил еще одну и, возвращаясь, заметил грузную фигуру, примостившуюся за его столиком. Семен обрадовался было, но тут же увидел, что это - не Оскар.
- Семен Астраханцев? - спросил шадрик.
- Да, - ответил Семен и удивился - насколько он помнил, у шадриков начать разговор с малознакомым или незнакомым человеком без традиционного приветствия означало оскорбление. 'Я, наверно, должен обидеться', - подумал Семен, - 'только как, интересно, это должно выражаться? Сразу в морду или подождать немного? А если сделать вид, что ничего не случилось, вдруг вообще обнаглеет?'.
Решил просто сдвинуть брови и отвечать сухо, хотя и сомневался, что чужой заметит разницу. Незнакомый шадрик протянул какой-то предмет:
- Возьми. Оска-аир сказал тебе передать.
Семен взял. Предмет оказался чем-то вроде топорика. Скорее декоративного или ритуального назначения, нежели боевого. Рукоять, похоже, костяная, была на две трети заполнена какими-то письменами. Заостренное в виде клюва металлическое лезвие отливало зеленым. Семен сразу забыл о недавнем намерении отвечать коротко и разговор не поддерживать - у него вдруг появилась куча вопросов:
- А... ?
Спина шадрика мелькнула в дверях, двери закрылись, и спина пропала. Семен застыл перед столиком с кружкой пива в одной руке и топориком - в другой. Вроде бы, закончить разговор без традиционного прощания означало не меньшее оскорбление. 'Догнать гада, что ли?', - подумал Семен мрачно. Посмотрел на кружку пива в руке, быстро выпил и пошел домой. Настроение было испорчено.
Утром, собираясь на работу, Семен прихватил топорик с собой. Наверняка эта штука должна была что-то означать, и это что-то следовало выяснить. Семен долго раздумывал, показать ли его шефу и, в конце концов, собрался показывать. 'Уж про топорики-то ихние я знать ни фига не обязан', - решил он, - 'что я им, Миклухо-Маклай, что ли?'.
От проходной целеустремленно топали по своим делам два шадрика, вчерашнего грубияна среди них не было, а один из них, кажется, пару раз сиживал за столом вместе с Оскаром. Семен приветственно помахал рукой, но шадрики сначала уставились на него, как кролики на удава, а потом рванули прочь самым быстрым шагом.
Причем один (не тот, которого Семен видел с Оскаром) все время оборачивался. 'Чего это они?', - удивился Семен, - 'дикие какие-то'. Сплюнул и пошел дальше.
Шеф стоял в коридоре рядом с дверью и разговаривал с высоким раушем.
Рауши вообще все высокие и худые, но этот был выше всех, виденных ранее Семеном. Случись тут в коридоре тренер какой-нибудь баскетбольной команды - потерял бы сон и аппетит. Разговаривали, как ни странно, не на русском, а на каком-то гортанно-рычащем языке, явно чужом. ВэВэ выглядел встревоженным, рауш, как показалось Семену, тоже. Хотя черт их разберет, этих чужих. Шеф увидел Семена, кивнул приветственно и показал руками, дескать, подожди, уже закачиваем.
Рауш сделал изящное движение, вроде пожатия плечей (ВэВэ повторил, и неплохо), повернулся и пошел по коридору в сторону портала. ВэВэ задумчиво смотрел ему вслед.
- Проблемы какие-то, Владимир Вячеславович? - поинтересовался Семен.
- Да вроде бы нет, - повернулся к нему ВэВэ, - так, то ли готовится чего-то, то ли... откуда это у тебя?
От тона, которым был произнесен вопрос, Семену сразу же захотелось оказаться в командировке. Желательно заграничной. Похоже, показывать шефу топорик все же не стоило.
- Оскар передал, - не стал отпираться Семен.
- Вот так вот сам и передал? - спросил шеф почти ласково.
- Нет, послал кого-то из своих. Редкостного, кстати, хама.
Шеф обхватил голову руками, прислонился к стене и горестно посмотрел на Семена:
- Сема, вот только этого мне и не хватало для полного счастья. Ну и на... какого хрена ты в это ввязался?
- Во что ввязался? - спросил Семен возмущенно, хотя уже желудком чувствовал: да, ввязался.
- Пошли, - ВэВэ ухватил Семена за рукав и потянул внутрь лаборатории. Подвел к книжному шкафу, схватил незнакомую Семену книгу, быстро нашел нужную страницу и ткнул в руки:
- На, читай.
Четверть страницы занимала фотография топорика, с первого взгляда видно - родного брата того, что выглядывал у Семена из пакета. Рядом шел текст: 'Кшиахн-х`ала [k?ia:n-h`^la] 'оружие возмездия' (лееф.) ритуальное оружие племен северной части Хаксали и Акейнского полуострова (Танатос), разновидность клевца. Применяется для нанесения 'удара милосердия'в поединках мести (см. 'Алайе-ки'). На рукояти, изготавливаемой из кости, мягкого металла или твердых пород дерева, вырезаются имена тех, кому мстит хозяин К. После совершения мести над кем-либо, находящимся в списке, его имя помечается буквой 'айш' (от лееф. 'айше' - 'был'). При гибели хозяина К. передается по наследству, наследник при этом должен внести в список виновника(ов) гибели. Если гибель хозяина К. произошла в результате поединка мести, правила предписывают убийце самому внести свое имя в список и передать К. наследнику убитого. Месть считается завершенной, когда на рукояти К. не остается места для вписывания новых имен и все имеющиеся имена помечены буквой 'айш'. Такой К. считается предметом гордости и сокровищем рода, тщательно охраняется и передается по наследству. Поговорка 'У них в тиаме десять К.' (тиам - дом старейшины) указывает на древность и почитаемость рода. Размеры и форма К. четко определены в пределах племени'.
- Вот это ни фига себе, - сказал Семен, - во Оскар дает. Хотя это что же, получается его - того?
- Вероятнее всего, так. Не думаю, чтобы он стал с этим шутить.
Семен задумался, ожидая ощутить горечь потери - все-таки Оскар был для него больше, чем просто знакомым, но чувствовал только удивление. Прочитанный текст был чем-то, относящимся к средневековью и диким племенам - подсознание никак не хотело объединить его с Оскаром, пьющим 'Балтику'в кафе 'Светлана'. Семен достал топорик из пакета и принялся разглядывать рукоять.