За завтраком всех удивила Клара: в качестве посуды она извлекла из рюкзака фарфоровую тарелку и чашку с золотой каемочкой. Чашка и тарелка были всеми дружно осмеяны, и Роберт пообещал девушке купить ей при первой возможности что-нибудь более соответствующее обстановке. Йосеф перед едой тихонько сказал короткую молитву, чем несказанно смутил заметившего это Аллена, у которого взыграло чувство собственного несовершенства. Марк поразил Клару своей безразмерной алюминиевой кружкой, которую он почему-то называл «сироткой» («Ну, понимаете, сиротская кружечка. В нее подаяние можно просить или глоточек молочка у добрых селянок…»). Половина котелка чая ушла в бездонную «сиротку», но при этом никто не остался обиженным, и теперь Аллен, развалясь на травке, обрел склонность к мирным беседам.
– Слушай, Йосеф, а как ты стал священником? Мне всегда было интересно, отчего с людьми случаются такие вещи. Должен, наверное, быть какой-то конкретный день, в который ты понял свое… призвание? Призвание ко священству – оно к людям не просто так приходит, правда?
– Это слишком долгая история, – отвечал Йосеф, задумчиво глядя в небо, где бежали быстрые перистые облака. – Лучше как-нибудь потом, если получится. Да и вообще… я не очень люблю о себе рассказывать. Хотите, лучше расскажу, как святой Франциск был призван? Мы с Кларой можем вдвоем, кто лучше помнит…
– Нам бы пойти не мешало, – ненавязчиво заметил Роберт, поглядывая на часы на запястье. – Здесь, конечно, очень здорово, но мы, помнится, на Стеклянные острова собирались.
– Идти так идти, – моментально согласился священник и начал медленно вставать, опираясь на посох. – Что-то я стал старенький, да и растолстел. Правда, только одной ногой почему-то…
– Если ты вздумаешь мыть котел, инвалид несчастный, я тебя убью, – предупредила Мария, угадывая его намерения. – Даже обет мне не помешает… – Но под серьезным и грустным взглядом Роберта она осеклась и нагнулась собрать посуду.
Глава 6
8 июня, суббота
Городок Файт городом мог называться с большой натяжкой. Подобным громким титулом он был обязан скорее всего своему пограничному положению. Название его, переводившееся как «Вера», очень порадовало Клару. Но оно, к сожалению, не означало, что затерянный в горах городок является прочным столпом Церкви.
– Была такая женщина еще до Реформации – Файт Мария Филиппа Теодора, – рассказывал Роберт, пока граалеискатели коротали последние часы в дорогом фирменном поезде. – Когда случились религиозные войны – ну, то, что в учебниках именуется «Великая горская Смута», – эта самая Файт возглавила оборону города и смогла продержаться до прихода императорских войск. За это сам полководец, между прочим, великий Габриэль Антоний Гентский, лично посвятил ее в рыцари. Там в городе должен стоять памятник в честь дэйм Файт – бронзовая леди на коне. Его лет сто назад отлили в столице и сюда доставили по частям, очень уж он был огромный. А в честь героини детей до сих пор крестят… Ее же канонизировали как защитницу веры, – добавил он, спохватившись и оглядываясь на священника.
– Мою матушку так звали, – неожиданно сказал Йосеф. Аллен удивленно воззрился на него: в кои-то веки этот человек рассказывает что-то о себе! Всю неделю до сих пор он отмалчивался в ответ на любые расспросы о своей семье, призвании, происхождении – да о чем угодно! При том что истории про святых или про своих друзей и знакомых он рассказывал весьма охотно.
– А кто она была, твоя мама? – тут же спросил Аллен в надежде, что с Йосефом случился приступ откровенности; но священник только покачал головой.
– Я, признаться, толком не могу сказать. Так получилось, что меня воспитала тетушка, и о матери я достоверно знаю только ее имя – Файт Кристиана, Вера Христианская. Ну, не важно; Роберт, что там еще про этот город?..
* * *
Файт, представший перед путешественниками в пелене моросящего утреннего дождя, не вызвал у них особого восхищения. Из архитектурных шедевров в нем выделялась тюрьма – весьма старинного вида, окруженная внушительной серой стеной. Также друзья полюбовались на единственный в городе книжный магазин, где в витрине были почему-то выставлены расписные хлебницы, и на похоронное бюро, объединенное под одной крышей с загсом. Действующей церкви в Файте, как ни странно, не нашлось. По словам Гая, церковь находилась по другую сторону гор; «Правда, веротерпимость там у них на высоте – на той же улице стоит мусульманская молельня», – сообщил он. «Ну, это скорее для Роберта – он же у нас сарацин», – съязвил Аллен и не успел увернуться от братского подзатыльника.
Памятник дэйм Файт им увидеть не пришлось – слишком хотелось где-нибудь поскорее разбить лагерь. Заплатив две марки обладателю крытого грузовика, друзья выехали за пределы города и отошли от шоссе в маленький лес на седловине высокой горы. Грузовик был ужасен, он ревел и подпрыгивал на поворотах, и Кларе едва не сделалось в нем плохо от тряски. Марку же с Алленом этот аттракцион, напротив, понравился. Правда, Марк сказал, что такие грузовики прибавляют людям благочестия – на каждом повороте, бывает, так и тянет молиться…
К полудню дождь прекратился, но небо оставалось серым и бессолнечным. Оставив женщин и все еще увечного Йосефа «на хозяйстве», небольшая делегация отправилась в город – во-первых, пополнить запасы продуктов, а во-вторых – и это было куда важнее, – пообщаться с местным населением, чтобы узнать правильный путь по ту сторону гор. Идти сначала собрались Гай как самый знающий в компании и Роберт как обладатель самой респектабельной внешности. Предполагалось, что Гай будет общаться с людьми, а Роберт – стоять у него за плечом и «внушать своим видом доверие». Но потом Аллен тоже увязался с ними – приготовление обеда его не привлекало, кроме того, он хотел посмотреть город. В частности, его интересовала бронзовая героиня на коне. Марк остался в лагере в качестве охраны.
Центральная городская площадь представляла собой небольшой асфальтовый круг, в центре которого высился монумент. Бронзовая женщина с развевающимися волосами, в длинном платье, облаком покрывающем спину коня, держала в руке воздетый меч. В какой-то момент Аллену показалось, что она лицом очень похожа на Клару, хотя он предпочел об этом промолчать. Но…
– Надо же, дэйм Файт на Клару похожа, – изумился у него за спиной непредвзятый Гай и добавил неромантично: – Не верю, что она в таких юбках и сражалась. Хотя, возможно, это был способ шокировать противника?..
Но Аллену, несмотря на неисторичные юбки, женщина-рыцарь очень понравилась.
Первым представителем местного населения, с которым Гай решил пообщаться, стал продавец в магазине, где они покупали еду. Это был внушительный усатый дядька, который, судя по манере держаться, знал все обо всем. Но на очень вежливый вопрос, где бы тут можно перейти границу, он отреагировал совершенно неадекватно. Посмотрев на друзей как на сумасшедших, он молча развернулся и ушел куда-то в подсобные глубины. Прождав его минут десять, они наконец поверили, что он пошел вовсе не за картой подземного хода, и сочли за лучшее покинуть магазин.
– Чего это он? – недоумевал Гай. – Вроде не глухонемой, о тушенке по крайней мере разговаривал. Видели, как он на меня воззрился? Как будто я ему предложил голышом на столе станцевать… Может, ему столичный акцент не нравится?
– Может, он просто не местный? – предположил Роберт, умолчав о том, что у «деревенщины» Гая столичного акцента нет и быть не может. – Давайте вон бабушку спросим, она-то точно здесь всю жизнь живет.
Трое друзей устремились к старушке, потихоньку переходившей улицу. Судя по типу лица, в ней явно текла горская кровь, так что нигде, кроме Файта, она родиться не могла.
– Добрый день, матушка! – вежливо начал Гай, и старушка ласково улыбнулась в ответ. «Ну, все в порядке», – успокоился было Аллен, но не тут-то было. Едва услышав про пещерный путь, бабушка так экспрессивно замахала руками и затрясла головой, что поднялся даже небольшой ветер.
– И-и, нет, ребятки! И-и, это не дело. Не ходют там больше, нехорошее это место. И-и, и не думайте даже.
– Но почему? – отчаянно допытывался Гай. – Чем оно нехорошее-то?
Но от бабушки больше ничего не удалось добиться. Отмахиваясь обеими руками, она без конца повторяла свое «И-и, нет, даже и не думайте», пока наконец эскорт из троих недоумевающих друзей не проводил ее до дверей магазина – того самого, из которого они недавно вышли. Там они и расстались со старушкой и пошли по пустой узенькой улице, размышляя, что же им делать дальше.
Гай от смущения вдруг сделался очень болтлив. Он без конца убеждал товарищей, что его информация не могла не быть правильной. Это рассказал ну очень надежный друг, который ну совсем недавно, года четыре назад, своими собственными ногами… и так далее, и тому подобное. Просто бабушка попалась какая-то сумасшедшая, а на самом деле все отлично, вот увидите…
– Ну, давай найдем кого-нибудь не сумасшедшего, – предложил Роберт, шагавший с каменным лицом. – Или сегодня все нормальные люди по домам сидят? Может такое быть?
Аллену было больно за Гая – он очень хорошо представлял, что тот сейчас чувствует. Кроме того, оставленный в лагере Марк его уж точно доведет до самоубийства, если окажется, что Гаева идея себя не оправдала. Грела душу только мысль о большой бутылке местного молодого вина, которую Аллен тайно от спутников только что приобрел в магазине. Он хотел устроить друзьям сюрприз: вот все обрадуются, оно, должно быть, очень вкусное…
Компания местной молодежи стояла под сенью кипарисов. У них при себе имелся хрипло поющий магнитофон и несколько бутылок пива, и вообще молодежь, кажется, предавалась по мере сил культурному отдыху. Аллен заметил их первым и указал остальным:
– Может, у ребят спросим? На вид они не особенно безумные, а если с ними разговаривать вежливо, они могут даже и ответить…
Гай поспешил к ним, увидев лучик новой надежды; два брата остановились поодаль, стараясь произвести самое дружелюбное впечатление и прислушиваясь к разговору.
– Под горы? – присвистнул высокий, коротко стриженный парень. – Это вы, ребятки, опоздали малость. У нас уже года два там не ходят.
– Говорят, там полно привидений, – вмешалась худая девушка в шлепанцах.
– Врет старичье, – оборвал ее высокий, явно бывший здесь главным. – Просто там что-то неправильно рассчитали с породой, вот оно все и посыпалось. Монтских рабочих целую бригаду завалило, с нашей стороны тоже кое-кого… Вот какие-то перетрусившие кретины и понавыдумывали призраков.
– А ты там был? – запальчиво перебила его еще одна девушка, смуглая, с горскими чертами лица.
– Нет, конечно… Чего не хватало… Я что – сантехник?
– Вот и молчи, раз не знаешь. Мой отец – он что, кретин, по-твоему? А он этих призраков своими глазами видел, когда в прошлом году к тетке в Монт пробирался. – Она обернулась к Гаю, прищурившись. – Потом из Монта приехал на поезде, месячную зарплату на этом деле потерял, только, говорит, под гору больше ни за что, там нечисто…
Роберт и Аллен тем временем подошли ближе, и трое друзей теперь стояли совсем рядом.
– Призраки, – вдохновленная их вниманием, продолжала черноглазая девица, – с тех рабочих и начались. Их было восемь человек, канализацию чинили. Говорят, они там до сих пор ходят… в своих комбинезонах… такие раздавленные… – Она передернула плечами.
Роберт призраков не боялся, но вот обвалы его сильно встревожили.
– И что, пройти совсем никак нельзя? – спросил он, уже начиная просчитывать варианты возвращения.
– Да можно… Некоторые отморозки до сих пор, говорят, ходят. Правда, недавно приказом мэра эту дырку забили, в смысле, вход, и ремонтникам ходить запретили. Остальным это, правда, и раньше вроде как не очень-то разрешалось… – Рассказчик хмыкнул. Магнитофон, который никто не потрудился выключить, негромко попискивал у него в руке.
– Может, вы все-таки покажете, где этот вход? – Гай достал из кармана свою потрепанную карту. – Почему бы не рискнуть, а то лишних денег совсем нету…
– В Файте таких идиотов больше не найдешь, а приезжим что, они иногда ходят, – пожала плечами девушка в шлепанцах. – В марте вон приехали трое, в Монт какую-то контрабанду везли… Кажется, их там призраки и слопали. По крайней мере обратно они не вылезали.
– А может, они из Монта на поезде вернулись, – возразил вожак компании. – Чума их знает… Но на вашем месте я бы все же не совался. А вообще-то давай сюда свою карту. Показать не жалко, а лезть с вами никакая лихорадка все равно не заставит…
В лагере состоялся военный совет. Голосование ничего не решило; Йосеф сразу «воздержался», сказав, что сделает так, как решит большинство, а сам он имеет в равной мере «за» и «против» подгорной дороги. Мнения остальных же разделились как раз поровну: Роберт, Марк и Мария идти не хотели, а Аллен, Клара и Гай – наоборот. Бросать по совету Гая монетку Йосеф тоже отказался, равно как и просить совета у Писания – для него это была недостаточно веская причина вопрошать Господа.
– Я в пещере и так со страху помру, а тут еще призраки, – заявила Мария. – Идите куда хотите, я в случае чего одна поеду на поезде. Сто марок моя жизнь, я надеюсь, стоит?
– В крайнем случае можно пешком в обход, – убеждал Роберт. Так платить придется только за переход границы. Привидения – конечно, чепуха, но обвалы – это уже серьезно. Лучше потерять неделю пути, чем кого-нибудь из компании…
– Неделю! – так и застонал Аллен. – Народ, но мы ведь и так едва укладываемся в месяц… Да не завалит нас! Мы рыцари Грааля или тряпки какие-нибудь? Это же настоящее приключение, а вы трусите…
– Я в таком случае тряпка, – решительно сказала Мария. – Я лучше в обход гор ноги сотру до колен, чем туда полезу… Приключение! Да эта пещера нас скушает и не заметит!
– К тому же мы дороги не знаем, – в кои-то веки поддержал ее Марк. – Все, что мы имеем, – это Гаевы предположения, в какую примерно сторону надо идти. Кому как, а мне этого мало.
– А мне – вполне достаточно. – Несмотря на трехразовый прием таблеток, Клара выглядела усталой и нездоровой. – Ребята, понимаете, лишние сто километров для вас, может, и пустяк, но для меня – нет… Здесь же всего часа три поволноваться, и мы уже по ту сторону гор!
– Кроме того, у меня не просто предположения. – Оскорбленный до глубины души Гай защищал свою репутацию проводника. – Я точно знаю направление, а все эти пещеры представляют собой почти прямой коридор с редкими ответвлениями. Да за кого вы меня принимаете? Я вас хоть раз подводил?
– А за Дубками? – ехидно напомнила Мария. (Она имела в виду довольно неприятную историю о том, как они здорово заплутали, и проводник Гай вернулся из разведки с криком «Ура!». «Что – „ура“? Мы правильно идем?» – «Да нет! Ура, я понял, где мы не туда свернули! Придется вернуться, километров на десять назад…»)
– Но мы же все-таки выбрались, – вступился за друга Аллен, который пост-фактум не имел к нему никаких претензий, хотя в тот день готов был Гая придушить.
– Еще бы нет! – согласился Марк. – Иначе мы бы тут с вами не разговаривали, а наши белые косточки обгрызали бы дикие звери…
Клара тихо вздохнула и отвернулась. Лицо ее прямо-таки светилось бледностью. Марк пристально посмотрел на нее и неожиданно сказал:
– А, ерунда. Дайте-ка мне монетку. Я, к добру или к худу, не Йосеф. Орел – за пещеры, решка – против. Мне на самом деле плевать – просто хотел как лучше.
Поймав монетку, он накрыл ее ладонью и помедлил, потом резко убрал руку:
– Орел!
– Что ты делаешь? – недоуменно спросил Аллен, глядя, как Йосеф устанавливает на пеньке большой плоский камень.
– Алтарь. – И священник принялся накрывать свое нелепое сооружение какой-то огромной белой скатертью. Потом – еще одной. И еще.
– Ты что, мессу служить будешь? – восхитился поэт, глядя, как он извлекает со дна рюкзака толстый тюк, перевязанный веревкой.
– Догадалась умная Герта, – хмыкнула Клара, появившаяся невесть откуда с белым батоном в руке. – Сегодня суббота, понимаешь ли, пора бы посетить воскресное богослужение. Тем более что завтра такой случай может и не представиться. Йосеф, тебе одеться помочь?