- Возьмешь с собой кого-нибудь? Этого он просто не мог понять.
- Ты что, хочешь, чтобы я кого-нибудь с собой взял?
- С твоим знаменитым магнетизмом, с твоим шармом... Любая девчонка запрыгнет в твою огромную медную кровать. Правда, там от тебя не много толку.
- О боже, - с отвращением воскликнул он. - Опять твои старые фантазии. И заметь, чем они нелепее, тем упорнее ты за них цепляешься.
Повернувшись к нему, Хизер произнесла:
- Ты ведь знаешь, как ты выглядишь. Несмотря на свои годы. Ты красив. Тридцать миллионов человек таращатся на тебя ровно час в неделю. Их не волнует твое пение. Они любуются твоей неотразимой красотой.
- То же самое можно сказать и про тебя, - едко проворчал Джейсон-. Ему вдруг захотелось быстрее оказаться в тихом, безмолвном пригороде Цюриха, словно ждущем, когда они снова приедут. Казалось, сам дом хотел, чтобы они остались. Не на ночь, не на неделю, а навсегда.
- Я выгляжу молодо, - ответила Хизер. Он внимательно посмотрел на нее. Волна рыжих волос, бледная кожа с веснушками, сильный римский нос. Огромные, глубоко посаженные синие глаза. Она была права. О возрасте не догадаешься. Конечно, в отличие от него Хизер не подключалась к телефонным сетям транс-сексуалов, но ведь и он никогда этим не злоупотреблял. Никакой зависимости, мозговых травм, ничего, что может вызвать преждевременное старение.
- Ты потрясающе красивая женщина.
- А ты?
Его этим не проймешь. Он знал, что сохранил очарование и силу, которые сорок два года назад вписали в его хромосомы. Да, волосы поседели, и приходится их красить. Появились морщинки. Но в остальном...
- Пока у меня есть голос, все будет в порядке. Так, как я хочу. Ты за меня не волнуйся. И постарайся перебороть присущую шестому отчужденность. Так называемую индивидуальность... Ну хорошо, если не хочешь в Цюрих, куда ты хочешь полететь? К тебе? Ко мне?
- Я хочу выйти за тебя замуж. Чтобы больше не было "у тебя" или "у меня". Чтобы было "у нас". Я бы бросила петь и родила тебе троих детей. Они были бы на тебя похожи.
- Даже девочки?
- У нас были бы только мальчики, - ответила Хизер. Он наклонился и поцеловал ее в нос. Она нежно погладила его руку.
- Сегодня ты можешь лететь куда хочешь, - произнес Джейсон низким, твердым и очень уверенным голосом. Почти отцовским голосом. Обычно на Хизер это действовало. Даже тогда, когда все остальное не помогало. А я, подумал он, где-нибудь сойду.
Этого она боялась больше всего. Иногда во время их ссор, особенно в доме в Цюрихе, когда никто не мог их слышать и вмешаться, он видел на ее лице этот страх. Возможность остаться одной пугала Хизер; он знал это; и она знала. Страх стал составной частью их совместной жизни. Но не для публики. Для нее все всегда было в порядке. Как и положено профессиональным артистам, они умели контролировать свои чувства. Как бы они друг на друга ни сердились, как бы ни уставали, в глазах своих бесчисленных почитателей, авторов писем, безумных фанатов они оставались нераздельной парой. И изменить это не в состоянии даже лютая ненависть.
Правда, ненависти между ними быть не могло. Слишком много у них общего. Слишком много они друг от друга получали. Даже простое соприкосновение в несущемся по небу "роллс-ройсе" наполняло их счастьем. По крайней мере на то время, пока оно продолжалось.
Порывшись во внутреннем кармане великолепно пошитого костюма из настоящего шелка - таких костюмов во всем мире не набралось бы и десятка, - Джейсон вытащил пачку правительственных ассигнаций. Некоторые купюры были изрядно помяты.
- Не следует носить при себе столько наличных, - заметила Хизер поучительным, материнским тоном, который он терпеть не мог.
- С помощью этого, - Джейсон потряс пачкой денег, - мы можем улететь куда угодно.
- Если только какой-нибудь студент не сбежит из кампуса и не отрежет тебе руку вместе с деньгами. Ты же не можешь без показухи. Посмотри на свой галстук. Ты всегда был вульгарен. Вульгарен и хвастлив. Нет, ты посмотри на свой галстук! - Теперь она почти кричала. Похоже, Хизер действительно разозлилась.
- Жизнь коротка, - заметил Джейсон. - А период процветания еще короче. Тем не менее он засунул пачку в карман пальто и разгладил слегка помявшийся костюм. - Между прочим, я тебе хотел кое-что купить. - Fa самом деле он планировал распорядиться этой суммой несколько иначе - поехать в Лас-Вегас и поиграть в блэк-джек. Способности шестого позволяли - и он не упускал случая воспользоваться этой возможностью - всегда выигрывать в блэк-джек. Он имел преимущество перед всеми, даже перед банкометом. Даже, промелькнула отчаянная мысль, перед владельцем казино.
- Лжешь, - отрезала Хизер. - Ты никогда обо мне не думаешь. Ты эгоист, ты занят только собой. На эти не праведные деньги ты планировал купить очередную блондинку с пышной грудью и затащить ее в постель. Может быть, даже в нашем доме в Цюрихе, который я не видела уже четыре месяца. С тем же успехом я могла бы быть беременной.
Ему показались странными ее слова. С другой стороны, он многого не понимал в Хизер. С ним, как и со своими поклонниками, она никогда не откровенничала, Как бы то ни было, за все эти годы он хорошо ее узнал. Например, он знал, что в 1982 году она сделала аборт. Для всех остальных это оставалось секретом. Он знал, что какое-то время она состояла в незаконном браке с лидером студенческой коммуны, что целый год прожила в грязном крольчатнике колумбийского университета с вонючими бородатыми студентами, которых полиция и национальные гвардейцы загнали под землю. Если бы не полиция, они бы разбежались по всему обществу как черные крысы с тонущего корабля.
Еще он знал, что год назад Хизер арестовали за хранение наркотиков. И если бы не богатые и влиятельные родственники, не помогли бы ни ее обаяние, ни искра божья. Да и денег бы у нее не хватило, чтобы откупиться.
Джейсон знал, что Хизер слегка ошарашена всем, что на нее свалилось. Но он знал также и то, что она уже пришла в себя. Как все шестые, она обладала невероятной способностью восстанавливаться. Это в них вложили с особой тщательностью. В каждого из них. И многое, многое другое. Даже он в свои сорок два года не знал всех своих преимуществ. Хотя ему всякое довелось повидать. В том числе и останки других артистов, через которых ему пришлось переступить на пути к вершинам своей карьеры.
- Эти крикливые галстуки... - начал Джейсон, но тут зазвонил мобильный телефон. Может быть, Ал Блисс хочет сообщить рейтинг сегодняшнего шоу...
Но это был не Блисс. Резкий женский голос зазвенел в ухо:
- Джейсон?
- Да? - Прикрыв рукой трубку, он проворчал в сторону Хизер:
- Это Мэрлин Мэнсон. Какого черта ты дала ей номер моего воздушного автомобиля?
- Какая Мэрлин Мэнсон? - спросила Хизер.
- Потом расскажу, - проворчал он и, сняв ладонь с трубки, воскликнул:
- Да, дорогая, это действительно Джейсон, самый настоящий, в собственной реинкарни-рованной плоти. Что с тобой? У тебя ужасный голос. Тебя опять выселяют? - Он подмигнул Хизер и устало улыбнулся.
- Отвяжись от нее, - сказала Хизер.
- Я и пытаюсь, разве ты не видишь? - зашипел он, снова прикрывая трубку рукой. - Хорошо, Мэрлин, - продолжал он уже в трубку. - Выкладывай, что там у тебя. Поделись наболевшим, я ведь для этого и существую.
В течение уже двух лет Мэрлин Мэнсон была его протеже. Она мечтала стать певицей, быть богатой, любимой и знаменитой - как он. Однажды она забрела к нему в гримерную. Тогда он впервые обратил на нее внимание.