Игра форов (другой перевод) - Буджолд Лоис Макмастер 8 стр.


Утроба - у гроба. Будут ли родители присутствовать, когда его в конце концов найдут, отроют эту могилу, скат и палатку вытянут зависшим над трясиной тягачом... его тело, замерзшее с разинутым ртом, скрюченное в этой чудовищной пародии на матку... "Без паники!"

Он встал и уперся в тяжелую крышу палатки. Его ноги увязли в податливом полу, но ему удалось высвободить одно их несущих ребер, согнувшееся от напряжения. В плотном воздухе он почти потерял сознание от усилия. Нащупав верх молнии, он оттянул пальцем застежку на несколько сантиметров. Ровно настолько, чтобы прошел стержень. Он опасался, что черная грязь вольется внутрь и мгновенно его поглотит, но она только вползала медленно выдавливаемыми каплями и падала с сочащимися шлепками. Сравнение, приходившее на ум, было очевидным и отталкивающим.

"Господи, а я-то думал, что уже бывал в полном дерьме".

Он стал пропихивать несущее ребро вверх. Оно шло тяжело, скользя в его потных ладонях. Не десять сантиметров. Не двадцать. Метр, метр тридцать, и длины стержня уже не хватало. Он переждал немного, перехватил руки и снова толкнул. Ослабло ли сопротивление? Прорвался ли он на поверхность? Он потолкал стержень туда сюда, но засасывающая слизь крепко держала его.

Кто знает, может быть, расстояние немного меньше его собственного роста отделяло верхушку палатки и возможность дыхания. Дыхание - подыхание. Как долго через эту грязь продираться? Как быстро заросла в ней дыра? У него потемнело в глазах, и не из-за того, что свет потускнел. Он выключил лампу обогревателя, сунул ее в нагрудный карман куртки и содрогнулся от ужаса, порожденного жуткой темнотой. Или, может быть, углекислым газом. Сейчас или никогда.

Поддавшись порыву, он согнулся и расстегнул застежки на ботинках и ремне, а затем - на ощупь - застежку на палатке. Он начал копать, как собака, откидывая большие комья грязи вниз в оставшееся небольшое пространство палатки. Он протиснулся через вход, подобрался, сделал последний вдох и рванулся наверх.

Легкие пульсировали, а в глазах стоял красный туман, когда голова пробилась на поверхность. Воздух! Он выплюнул черную грязь и куски папоротника и поморгал, безуспешно пытаясь прочистить глаза и нос. Вырвал наверх одну руку, затем другую, и попытался вытянуть себя на поверхность в горизонтальное, по-лягушачьи расплюснутое положение. Ударил холод. Грязь схватила за ноги в медвежьи объятия. Пальцы ног оттолкнулись на всю длину от крыши палатки. Она пошла вниз, а он приподнялся еще на сантиметр. Толкать больше нечего. Теперь он должен тянуть. Руки схватились за папоротник, тот оторвался. Еще. Еще. Он потихоньку двигался, и холодный воздух скреб его благодарное горло. Медвежьи объятия сжались еще сильнее. Он безуспешно поелозил ногами еще раз. Ну все, сейчас. Пошел!

Его ноги выскользнули из ботинок и брюк, бедра с хлюпаньем освободились, и он откатился в сторону. Майлз лежал, распростершись, чтобы обеспечить максимальную опору на предательскую поверхность, лицом вверх к серому крутящемуся небу. Форменная куртка и длинные подштанники пропитались слизью, и он потерял один утепленный носок, оба ботинка и брюки.

Шел мокрый снег.

Его нашли несколько часов спустя, свернувшегося вокруг притухающей лампы обогревателя, забравшегося в выпотрошенный отсек для оборудования в автоматической метеостанции. Глаза на испачканном лице запали, ступни и уши побелели. Онемевшие багровые пальцы стучали двумя проводами друг о друга в ровном, гипнотическом ритме - армейском сигнале о помощи. Который должны были прочесть в всплесках помех на измерителе атмосферного давления в метеолаборатории базы.

Если и когда кто-нибудь дал бы себе труд взглянуть на внезапно ненормальные данные, поступающие от станции, или заметил бы определенную систему в белом шуме.

Его пальцы продолжали дергаться в этом ритме еще несколько минут после того, как его вынули из тесного ящика. Лед с треском слетел со спины форменной куртки, когда его попытались выпрямить. Долгое время из него нельзя было вытянуть ни слова, только шипящий свист. Лишь глаза его горели.

Глава 3

Плавая в обогревательном резервуаре в лазарете базы, Майлз придумывал мучения для двух вредителей из гаража и рассматривал их с разных точек зрения. Например, вниз головой. Свисающими с антигравных саней, летящих над морем на низкой высоте. А еще лучше воткнутыми по горло в трясину во время снежной бури... Но к тому времени, как он согрелся и санитар вынул его из резервуара, чтобы вытереться, пройти еще один осмотр и съесть положенную порцию пищи, его гнев остыл.

Случившееся не было попыткой убийства. А значит, он не обязан представлять дело на рассмотрение Саймону Иллиану - нагоняющему страх шефу Имперской СБ и левой руке отца Майлза. Представлять зловещих офицеров СБ, которые приходят, чтобы забрать двух шутников и увести их далеко-далеко, было приятно, но непрактично, вроде как стрелять из мазерной пушки по мышам. И вообще, в какое место, хуже чем это, могли бы их заслать офицеры СБ?

Конечно, эта парочка рассчитывала, что его скат затянет в трясину, пока он обслуживает метеостанцию, и ему придется в смущенном замешательстве вызывать базу и запрашивать грузовик, чтобы вытянуть скат обратно. Унизительно, но не смертельно. Они не могли - и никто не мог - предугадать майлзову вдохновенную предосторожность с цепью, каковая предосторожность, как показывает итоговый анализ, чуть его не убила. Максимум, это было дело для армейской СБ, что, в общем, достаточно неприятно, или для обычного дисциплинарного расследования.

Он свесил ноги с койки - одной из нескольких в пустом лазарете - и отодвинул поднос с недоеденным обедом. Вошел санитар и взглянул на остатки.

- Как вы себя чувствуете, сэр?

- Прекрасно, - мрачно ответил Майлз.

- Вы, э, не доели свой обед.

- Это часто бывает. Мне всегда дают слишком большие порции.

- Ну да, полагаю, вы довольно, хм... - Санитар сделал запись в своей отчетной панели, затем обследовал уши Майлза и, склонившись, тщательными уверенными движениями прощупал пальцы ног. - Не похоже, что вы потеряете какие-нибудь кусочки. Повезло вам.

- Вы часто имеете дело с обморожением? - "Или я единственный идиот?" Текущие наблюдения свидетельствуют в пользу такого предположения.

- О, когда приедут солдатики, тут будет не продохнуть. Обморожение, пневмония, переломы костей, ушибы, сотрясения... Здесь все оживает с приходом зимы. От стенки до стенки - придур... неудачливые курсанты. И несколько неудачливых инструкторов, которых они прихватывают с собой. Санитар поднялся и ввел еще несколько строк в свою панель. - Боюсь, я вынужден вас пометить как выздоровевшего, сэр.

- Боитесь? - Майлз вопросительно поднял брови.

Санитар выпрямился, неосознанно принимая позу человека, который принес официальные дурные вести: всем своим видом говоря, что он, дескать, не виноват, ему приказали - он передал.

- Вам приказано прибыть с докладом в кабинет командующего базы, как только я вас выпишу, сэр.

Майлз подумал, не заболеть ли ему снова? Нет. Лучше расправиться с неприятными делами сразу.

- Скажите, кто-нибудь когда-нибудь топил скат?

- О, конечно. Солдатики топят пять-шесть штук за сезон. Плюс, бывает, просто увязнут. Инженеры жутко бесятся по этому поводу. Командир пообещал, что в следующий раз он... хм! - Санитар примолк.

Чудесно. Просто замечательно. Майлз догадывался: что-то будет. Впрочем, чего уж тут догадываться.

Назад Дальше