1
Межпланетный корабль разбился.
От моего старого школьного товарища, который большеполумесяцаправил
этим кораблем, осталось лишь нечто бесформенное. Ая,видимо,жив.Как
случилось, что я не погиб? Может быть, это знают волшебники, но не я.
Мы летели к Марсу. По расчетам моего покойного друга, нашкорабльуже
вошел в сферу притяжения Марса. Выходит, я достиг цели? Если этотак,то
душа моегодругаможетбытьспокойной:радичестиоказатьсяпервым
китайцем на Марсе стоит и умереть! НонаМарслияпопал?Могулишь
строить догадки, никакихдоказательствуменянет.Конечно,астроном
определил бы, что это за планета, но я, к сожалению, понимаю вастрономии
ничуть не больше, чем в древнеегипетских письменах.Друг,безсомнения,
просветил бы меня... Увы! Мой добрый старый друг...
Корабль разбился. Как же я теперь вернусь на Землю? В моем распоряжении
одни лохмотья, похожие на сушеный шпинат, да остатки едывжелудке.Дай
бог как-то выжить здесь, не то что вернуться. Место незнакомое,ивообще
неизвестно, есть ли на Марсе существа,похожиеналюдей.Ностоитли
подрывать свою смелость печалью? Лучше успокаиватьсебямыслью,чтоты
"первый скиталец на Марсе"...
Конечно, все это я передумал уже потом, а тогда у меня оченькружилась
голова. Рождались какие-то обрывочные мысли, но я помнютолькодве:как
вернуться и как прожить. Эти мысли сохранились в моеммозгу,словнодве
доски от затонувшего корабля, прибитые волной к берегу.
Итак, я пришел в себя. Первым делом нужно было похоронить останки моего
бедного друга. На обломки корабля я даже не решался смотреть. Он тожебыл
моим добрым другом -верныйкорабль,принесшийнассюда...Обамоих
спутника погибли, и я чувствовал себя так, будто сам виноват в ихсмерти.
Они были нужны и полезны, но погибли,оставивжитьменя,беспомощного.
Дуракам счастье - какое это печальное утешение! Другаяпохороню,пусть
мне придется копать могилуголымируками.Ночтоделатьсостанками
корабля? Я не смел взглянуть на них...
Нужно было копать могилу, а я лишь тупо сидел и сквозь слезы гляделпо
сторонам. Поразительно, но все, что я тогда увидел, я помню домельчайших
подробностей, и, когда бы я ни закрылглаза,передомнойсновавстает
знакомый пейзаж со всеми красками и оттенками. Только одну картину я помню
так же отчетливо: могилу отца, на которую я впервые пошел в детстве вместе
с матерью. Теперь я смотрел на все окружающее с испугом ирастерянностью,
точно маленькое деревце, каждый листочек которогочутковздрагиваетпод
ударами дождевых капель.
Я видел серое небо. Не пасмурное, а именно серое. Солнцегреловесьма
сильно - мне было жарко, - но его свет не мог соперничать с теплом, имне
даже не приходилось зажмуривать глаза. Тяжелый, горячий воздух,казалось,
можно было пощупать. Он был серым, но не от пыли,таккакявиделвсе
далеко вокруг. Солнечные лучи словно растворялись во мгле, делаяеечуть
светлее и придавая ей серебристо-пепельный оттенок.
Этобылопохожена
летнюю жару в Северном Китае, когда по небу плывут сухие серые облака,но
здесь воздух был еще мрачнее, тяжелее, унылее и словноприлипалклицу.
Миниатюрным подобием этого мирамоглабыслужитьжаркаясыроварня,в
которой мерцает только огонек масляной лампы. Вдалекетянулисьневысокие
горы, также серые, но более темные, чем небо.Нанихвиднелисьрозовые
полоски, точно на шее дикого голубя.
"Какая серая страна!" - подумал я, хотя еще не зналтогда,странали
это, заселена ли она какими-нибудь существами. На серой равнине вокругне
было ни деревьев, ни домов, ниполей-однагладкая,тоскливоровная
поверхность с широколистной, стелющейся по землетравой.Судяповиду,
почва была тучной. Почему же на ней ничего не сеют?!
Невдалеке от меня летали серые птицы сбелымихвостами,напоминавшие
коршунов. Белые пятна их хвостов вносилинекотороеразнообразиевэтот
мрачный мир, но не делали его менее унылым. Казалось,будтовпасмурное
небо бросили пачку ассигнаций.
Коршуны подлетели совсем близко. Я понял, что они почуяли останки моего
друга, заволновался и начал искать на земле какой-нибудь твердыйпредмет,
но не нашел даже ветки, "Надо пошарить средиобломковкорабля:железным
прутом тоже можно вырыть яму!" - подумал я. Птицыужекружилинадмоей
головой, опускаясь все ниже и издавая протяжные, хищные крики. Искать было
некогда, яподскочилкобломками,словнобезумный,началотрывать
какой-то кусок - не помню даже от чего. Одна из птиц села. В ответ намой
вопль ее жесткие крылья задрожали, белый хвост взметнулся вверх,акогти
снова оторвались от земли. Однако на смену спугнутой птицеприлетелидве
или три другие с радостнымстрекотомсорок,нашедшихвкуснуюеду.Их
собратья, летавшие ввоздухе,закричалиещепротяжнее,словноумоляя
подождать, и вдруг все разом сели. Ятщетнопыталсяотломитькусокот
исковерканного корпуса; по моим рукам теклакровь,ноянечувствовал
боли. Накинувшись на коршунов, я стал кричать,пинатьихногами.Птицы
разлетелись, но одна все-таки успела клюнуть человеческоемясо.Сэтого
момента они перестали обращать вниманиенамоипинки:тольконоровили
клюнуть мою ногу.
Я вспомнил, что в кармане у меня лежит пистолет, судорожно нащупалего
и вдруг - что за наваждение! - в каких-нибудь семи-восьмишагахотсебя
увидел людей с кошачьими мордами!
2
"Выхватить пистолет или подождать? - заколебался я, но вконцеконцов
вынул руку из карманаимолчаусмехнулся.-ЯприлетелнаМарспо
собственному желанию. Еще неизвестно, убьют лименяэтикошки-может
быть, они самые милосердные существа на свете. С какой стати мне хвататься
за оружие!" Добрые помыслыприбавляютхрабрости,иясовсемперестал
волноваться. Посмотрим, что из этого выйдет,вовсякомслучае,мнене
следует первому нападать.