А любовь, которая привязывает его к этому дому, к комнате укротителя змей? Как знать, доживет ли он до такого дня, когда сможет громко сказать о сжигающей его страсти? Эти-то мысли и не давали Габалю уснуть до самого рассвета.
Когда утренний свет проник сквозь окно в комнату, Габаль поднял отяжелевшие веки и увидел Балкыти, который, сгорбившись, сидел на постели и жилистыми руками массировал под одеялом свои ноги. Несмотря на головную боль из-за кошмарной ночи, Габаль, успокоившись, улыбнулся. Сейчас он проклинал не дававшие ему уснуть кошмары, которые рассеялись при первых лучах солнца, как летучие мыши. Неужели такие кошмары мучают всех убийц? Да! С древних времен преступление в крови его славной семейки. Тут Балкыти громко зевнул, извиваясь, как танцующая змея, и стал громко и долго кашлять. Грудь его ходила ходуном. И казалось, глаза вылезут из орбит. Когда кашель утих, Балкыти глубоко вздохнул, а Габаль сказал:
– Доброе утро!
Он сел на своей тахте. Балкыти повернул к нему покрасневшее от кашля лицо и ответил:
– Доброе утро, муаллим Габаль! Доброе утро, человек, не спавший почти всю ночь!
– Это заметно по моему виду?
– Нет. Я просто слышал, как ты ворочался всю ночь и вытягивал голову в мою сторону, как будто чего-то боялся.
Вот хитрый змей! Пусть он только окажется неядовитым, хотя бы ради черных глаз!
– На новом месте всегда плохо спится,– сказал он вслух.
Балкыти рассмеялся.
– Ты не спал по одной причине, боялся за себя. Ты думал: он убьет меня, ограбит и закопает в пустыне, как я закопал убитого мной человека.
– Ты…
– Послушай, Габаль, страх может натворить много бед, а змея жалит, лишь когда ее испугают. Габаль, внутренне признавая свое поражение, вслух возразил:
– Ты читаешь в душе то, чего нет.
– Сознайся, что я ни в чем не погрешил против истины, бывший служащий имения!
В это мгновение из глубины дома послышался голос, который громко звал:
– Иди сюда, Сайда!
Сердце Габаля затрепетало от радости. Эта воркующая голубка в змеином гнезде, которая заступалась за него и поверила в его невиновность, возродила в нем смелые надежды. А Балкыти, заслышав голос Шафики, пояснил:
– В нашем доме жизнь начинается с раннего утра. Девочки сначала идут за водой и вареными бобами для своего старого отца, а потом провожают меня с моими змеями зарабатывать на жизнь и себе, и им.
На душе Габаля стало спокойно от этих слов, он почувствовал себя членом этой семьи. Любовь переполняла его, и он решил открыться, отдав себя во власть провидению:
– Муаллим! Я расскажу тебе всю правду!
Балкыти улыбнулся и вновь принялся массировать свои ноги, а Габаль продолжал:
– Ты правильно догадался, что я убийца, но этому предшествовала длинная история!
И он рассказал обо всем, что с ним приключилось. А когда он закончил свой рассказ, Балкыти воскликнул:
– Ох уж эти тираны! А ты храбрец! Я не обманулся в тебе. С этими словами он гордо выпрямился и заявил:
– Теперь и ты имеешь право выслушать правду обо мне! Я тоже из жителей улицы Габалауи.
– Ты?!
– Да! Как и ты, я в молодости бежал оттуда, преследуемый футуввами.
Еще не оправившись от удивления, Габаль проговорил:
– Они бич нашей улицы!
– Да! Но я не забыл родных мест. Поэтому, узнав, кто ты, я сразу же полюбил тебя.
– А из какого ты квартала?
– Из квартала Хамдан, как и ты!
– Удивительно!
– Ничему не удивляйся на этом свете! Да и история эта давняя. Сейчас меня уже никто не узнает, даже Тамархенна, которая доводится мне родней.
– Я знаю эту смелую женщину! А из-за кого ты был вынужден бежать?
– Из-за Заклата! В то время он был лишь жалким футуввой квартала.
– Я же сказал, что они – бич нашей улицы!
– Плюнь на все, что было и прошло! Думай только о будущем! Поверь моим словам: из тебя выйдет хороший укротитель змей.
Мы живем вдали от нашей улицы, и футуввы со своими подручными никогда здесь не появляются.
Габаль не имел ни малейшего представления об искусстве заклинания змей, но он согласен был ему учиться, так как видел в нем средство сблизиться с семьей Балкыти. Он спросил с сомнением в голосе:
– Ты думаешь, я справлюсь?
Балкыти соскочил с кровати с ловкостью акробата и, встав перед Габалем – при этом ворот его галабеи распахнулся и открыл седые густые волосы на груди,– сказал:
– Ты согласен. Значит, я не ошибся в тебе!
Они крепко пожали друг другу руки, а Балкыти воскликнул:
– Честное слово, я люблю тебя больше, чем любую из своих змей!
Габаль рассмеялся, как ребенок, и еще крепче сжал руку Балкыти, не отпуская его от себя. Балкыти вопросительно посмотрел на юношу, и Габаль неожиданно для самого себя сказал:
– Муаллим! Габаль хочет породниться с тобой! Покрасневшие от нахлынувших чувств глаза Балкыти заискрились смехом.
– На самом деле? – хитро спросил он.
– Да! Клянусь Господом!
Балкыти рассмеялся коротким смешком.
– Я ждал, когда ты откроешься мне и в этом. Да, Габаль! Не так я уж глуп. А ты мужчина, которому я могу спокойно вверить свою дочь. К счастью, Саида прекрасная девушка, вся в покойную мать! Счастливая улыбка увяла на устах Габаля, подобно сорванному цветку. Он испугался, что мечта, готовая вот-вот сбыться, развеется в дым.
– Но ведь…– пробормотал он. Балкыти расхохотался.
– Но ты хочешь Шафику. Я знаю это, сынок. Мне обо всем рассказали твои глаза и поведение моей дочки. Да и общение со змеями и гадюками меня многому научило! Не сердись, фокусники всегда прибегают к хитростям.
Габаль облегченно вздохнул и почувствовал, как душа его наполняется покоем, а грудь – отвагой и решимостью. Даже оставленный им дом не занимал больше его мысли. Он уже не испытывал страх перед ожидавшими его трудностями, а с прошлым было покончено навсегда. Пусть забвение унесет все горести и печали и сердце забудет об утраченной материнской любви.
Этим же утром Саида ликующими криками оповестила соседей о счастливом событии.
Через несколько дней весь Мукаттам веселился на свадьбе Габаля и Шафики.
36.
– Не пристало человеку жить подобно кролику или петуху. Ты до сих пор ничему не научился, а израсходовал почти все деньги! – ворчливо говорил Балкыти. Они сидели на меховой подстилке перед входом в дом. Габаль вытянул ноги на прогретом солнцем песке. Глаза его выражали умиротворение и блаженство. Повернувшись к тестю, он сказал:
– Наш праотец Адхам всю жизнь мечтал о беспечной жизни и о возможности распевать песни в благоухающем саду, так и умер с этой мечтой.
Засмеявшись, Балкыти громко позвал:
– Шафика! Образумь своего мужа, пока его не доконала лень.
Шафика показалась в дверях, держа в руках блюдо, на котором она перебирала чечевицу. Пурпурное покрывало, накинутое на голову, подчеркивало свежесть ее лица. Не отрывая взгляда от блюда, она спросила:
– Что с ним, отец?
– У него лишь две цели в жизни: угождать тебе и бездельничать.
С веселым негодованием она воскликнула:
– Как же он сможет угодить мне, моря меня голодом?
– Это секрет фокусника! – рассмеялся Габаль. Балкыти, толкнув его в бок, проговорил:
– Не относись легкомысленно к сложнейшей из профессий! Как ты, например, спрячешь яйцо в карман одного зрителя, а вынешь его из кармана другого, сидящего напротив? Как превратишь шарик в цыпленка? Как заставишь танцевать змею?
Шафика, вся светясь от радости, обратилась к Балкыти:
– Научи его, отец! Он же умеет только сидеть на мягком стуле в конторе имения.