Сам не знаю, как это произошло, но я стал рассказывать о том, что
делал днем. Рассказал, как чистил катер, как регулировал систему зажигания. Я подробно объяснял, как это делал, читая в его глазах одобрение.
- Если вам захочется, - сказал я, - в один из дней, синьор, я мог бы отнести вас к катеру, и мы устроим небольшое путешествие. Если катер
вести медленно, тряски не будет. Зато какая перемена обстановки!
Его глаза ответили, что он готов предпринять такое путешествие, но когда он повернулся к сестре Флеминг, его взгляд потух. Всем своим видом
она дала понять, что этого не будет, пока синьор Бруно поручен ее заботам.
Я развернул кресло и подвез Бруно к кровати. Легко поднял, осторожно опустил на кровать. В спальню вошла Лаура, я поклонился Бруно и
спустился к лодочному ангару.
Переодевшись в футболку и фланелевые брюки, я сел к окну и закурил сигарету. Да, Бруно обладал редкостным обаянием. Я уже не в том
возрасте, чтобы мучиться от угрызений совести, но сейчас меня не покидала мысль, как я плохо поступаю. Не помогли никакие оправдания: что если
бы я не полюбил Лауру, то обязательно нашелся бы другой мужчина. Если бы Бруно был неприятным человеком, возможно, мне было бы не так противно
притворяться, но я понял, что мне симпатичен этот человек. И я начал подумывать, а не сложить ли мне свои вещи и не уехать ли отсюда. Однако
соблазн остаться в этих блестящих апартаментах был слишком велик. И, кроме того, мысль, что Лаура придет сегодня ночью, взяла верх над
угрызениями совести.
Я начал думать о Лауре. Действительно ли она любит меня? Я удивлялся. С ее внешностью и деньгами она могла бы иметь сотни мужчин, мужчин с
деньгами. Почему она выбрала меня? Меня терзали тяжкие подозрения и по поводу нашей первой встречи. Мне казалось подозрительным, как это женщина
ее положения могла броситься в объятия нищего иностранца, нелегально находящегося в стране. Или она была из тех женщин, которые не могут
обходиться без мужчины? Когда Мария намекнула, что Беллини жил в комнатах над ангаром, в моем отношении к Лауре что-то изменилось. Я не поверил
ей, что Беллини не жил там. Я начал подозревать ее. Чем больше я думал о ней, тем более подозрительным становился. Был ли Беллини ее любовником?
Был ли кто-то еще, кроме Беллини? Она жила на вилле больше четырех лет, а Беллини - три месяца.
Я попытался проанализировать свои чувства к Лауре. Когда ее не было рядом, я смотрел на нее как на постороннюю женщину. Да, она красива и
сексуально привлекательна. Вокруг нее витала какая-то жутковатая аура. Она прятала свои глаза, а вместе с ними и свои истинные чувства за
солнцезащитными очками. Живыми у нее были только глаза. Лицо ее напоминало лицо мертвеца. Создавалось впечатление, что она просто не позволяла
давать выход своим истинным чувствам, никому не позволяла заглянуть в свою душу.
А что происходило в ее душе? Так я сидел в размышлениях о ней и Бруно. Стрелки моих наручных часов подползли к заветному часу. А я чем
больше думал о наших отношениях, тем тяжелее становилось у меня на душе.
Она застала меня сидящим перед окном. Я не слышал, как она вошла. И вздрогнул, когда она коснулась меня рукой.
- О чем ты думаешь, Дэвид? Я смешался:
- Как тихо ты вошла!
Мы посмотрели друг на друга.
На ней был легкий шерстяной свитер и широкие полотняные брюки. Красновато-медные волосы были подхвачены сзади тонкой зеленой лентой.
Красновато-медные волосы были подхвачены сзади тонкой зеленой лентой.
Одежда, прическа, живые блестящие глаза создавали образ прелестной наивной девушки. И вновь ее очарование захлестнуло меня целиком. Я
почувствовал, как что-то магнетическое потянуло меня к ней, а ее ко мне. Мои тревоги, мои подозрения, угрызения совести были утоплены, как
только ее руки коснулись меня.
- Ты рад меня видеть?
- Да, я рад, что ты, наконец, здесь, - прошептал я и обнял ее.
***
Яркий лунный свет струился сквозь открытое " окно и падал на мозаичный пол и кровать. Я пошевелился, открыл глаза и приподнял голову.
Лаура тяжело дышала. Я услышал ее неровное дыхание и посмотрел на нее.
Она спала, но ее тело дергалось, а руки сводила, отпускала и вновь сводила жуткая судорога. Она застонала: этот звук и разбудил меня. Она
бредила, и бред, казалось, мучил ее.
Я потряс ее за плечо:
- Что с тобой? Лаура, проснись! Она вздрогнула и вскочила, растерянно оглядываясь вокруг. Я обнял ее:
- Все хорошо, все хорошо.
- Да. Да.
Она легла, и я почувствовал, как под моей рукой колотится ее сердце.
- Тебя, должно быть, мучил ночной кошмар? - Я успокаивающе улыбнулся и пошутил:
- Не хотел ли тебя утащить дьявол?
Она вздрогнула и отпрянула от меня:
- Сколько сейчас времени?
- Начало четвертого. - Я посмотрел на часы на ночном столике. - Успокойся и спи.
- Нет, мне нужно поговорить с тобой. Дай мне сигарету, дорогой.
Я встал, ощупью нашел пачку сигарет и лег снова. Мы закурили.
В отблеске маленького пламени спички мелькнули контуры ее изящного тела и тут же исчезли. Лунный свет выхватил ноги и тонкие лодыжки.
- Так что же тебе приснилось, дорогая?
- Не важно. Что ты думаешь о Бруно, Дэвид?
- Что значит “думаешь”? - разозлился я. Мне не понравился разговор о Бруно в постели. - Прекрасная душа, заключенная в мертвое тело, - вот
и все, что я могу сказать о нем.
- Значит, он тебе понравился?
- Я восхищаюсь его силой воли.
- Ты думаешь, у него прекрасная душа?
- Думаю, что да, чтобы жить такой жизнью!
- Это не его прекрасная душа, а упрямство и решимость заставляют его жить и держать меня около себя как можно дольше!
Я промолчал. Молчала и Лаура.
- Как ты думаешь, он еще долго проживет? - спросила она после долгой паузы.
- Не знаю.
- А я иногда думаю, что это продлится долгие-долгие годы.., и меня охватывает страх.
- Не думай об этом, - сказал я тревожно. - О чем ты бредила, Лаура?
- Бруно. Мне часто снится одно и то же. - Она закинула руки за голову. - Как было бы прекрасно стать свободной! Подумай только! Мы могли бы
не прятаться от людей, мы могли бы пожениться!
- Могли бы, - сказал я, хотя при всем желании не мог представить, что получилось бы из нашего брака. Я совершенно не знал Лауру, какова она
без этой маски притворства, и теперь уже сомневался, хочу ли я жениться на ней вообще.