Торрчи продолжал, осторожно разминая руку:
- Я сказал, что, насколько мне известно, да. Тогда она уточнила, не слышал ли я, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл вас Чизхем. Я
подумал и ответил, что нет, не слышал.
Я почувствовал себя так, будто меня ударили ногой в живот. Она знала. Она знала все с самого начала! Вот почему она выбрала меня!
- Ты - хороший друг, Торрчи, - произнес я охрипшим голосом. - Я верю тебе, ты говоришь правду!
Торрчи выглядел испуганным. Он не смотрел мне в глаза.
- Но она вас любит, синьор Дэвид. Не похоже, чтобы она хотела вам навредить.
- А-а, пошел ты к черту! - Я двинулся к двери.
- Давайте выпьем, синьор Дэвид! - крикнул Торрчи, пытаясь встать на ноги. - Теперь, когда я все сказал, мы же больше не враги?
- Нет! Мы не враги, но мы и не друзья. Я не хочу тебя больше знать.
Я засунул болт на место, в дверь, открыл ее и вышел.
Теперь в любое время, когда Лауре захочется избавиться от меня, а ей захочется этого скоро, поскольку я не оправдал ее надежд, ей
достаточно будет позвонить в полицию и сообщить, где можно меня найти. И я буду отдан под трибунал. Я был в ловушке.
Глава 6
"Я рассказал ей, что вы убежали из армии..."
Я ехал по автостраде, соединявшей Милан с Сесто-Календо, и перебирал в памяти события прошлых лет. Вспоминал, как я оказался в Италии.
Мне никогда не забыть день - двадцать третье апреля тысяча девятьсот сорок пятого года. Через два дня после освобождения Болоньи, когда
американские и британские войска заняли плацдарм в долине По, началось настоящее мародерство.
Моя часть, около ста пятидесяти человек, была отведена за линию боев для перегруппировки. Мы заняли крошечную деревушку на берегу Рено
примерно в двадцати километрах от Прадуро-Сассо.
Тогда большинство из нас считали, что через несколько дней закончится война. В боях, в которых была задействована моя часть, нас изрядно
потрепали, и мы мечтали об отдыхе, и перегруппировка войск как нельзя была кстати.
В этот похожий на другие дни день я вместе с двумя сержантами купался в реке, когда лейтенант Ролинс спустился на берег и помахал нам
рукой.
Мы любили Ролинса, большого, сильного весельчака. Он, хотя и держал нас в строгости, но временами проявлял прямо-таки трогательную заботу о
каждом, а в тяжелых боях всегда шел впереди на три прыжка и никогда не оглядывался назад, пошли ли мы за ним, он был уверен, что мы никогда не
подведем его. У нас за плечами было шесть месяцев тяжелых боев за хребты Италии, пройденных с ним вместе, и, конечно, он устал и был вымотан не
меньше нашего.
Я подплыл к берегу и, нащупав ногами дно, встал, стряхивая стекающую с волос воду.
- Извините, наверное, я нарушаю ваши планы, сержант, - сказал он с иронией, - но вы мне нужны. Предстоит интересное дельце!
- Это хорошо, лейтенант, - ответил я и начал карабкаться на берег.
Он нагнулся и подал мне руку: в Ролинсе не было никакого офицерского чванства, он обладал редким талантом общаться со всеми как с равными,
тонко соблюдая при этом определенную дистанцию.
- Одевайтесь, сержант, - сказал он. - Мы с вами отправляемся в штаб-квартиру.
Пока я вытирался и одевался, он прилег на траву и натянул на глаза кепи.
Пока я вытирался и одевался, он прилег на траву и натянул на глаза кепи.
- Вы говорите по-итальянски, не так ли?
- Да, сэр.
- Хорошо?
- Как и по-английски. Ребенком десять лет жил во Флоренции.
- Как это случилось? - спросил он, с интересом взглянув на меня из-под кепи.
- Я родился во Флоренции. Мой отец был художником, не самым крупным, но достаточно известным. Когда мне было десять лет, умер его брат и
оставил ему дом в Кармеле, штат Калифорния. Мы оставили Флоренцию и поселились в Кармеле, но итальянский я никогда не забывал!
Он кивнул:
- Хорошо знаете Флоренцию?
- Я жил там два года в тридцать четвертом. Изучал архитектуру. Да, пожалуй, я знаю ее достаточно хорошо.
- А как насчет Рима и Венеции?
- И там не потеряюсь. А в чем дело, лейтенант? Он щелчком сбросил сигарету в реку.
- Умеете водить машину?
- Да, я уже несколько лет вожу машину.
- Как вы думаете, вы смогли бы работать гидом? Вы сможете отвечать достаточно квалифицированно на самые разные вопросы, связанные с
искусством и историей?
- Думаю, справился бы с этим, - ответил я, недоумевая, о каком задании он мне говорит. - Я наизусть знаю весь путеводитель по Италии и
уверен, что гиду большего знать и не надо.
- Ну, пока все, - сказал, поднимаясь, Ролинс.
- Что я должен делать, лейтенант?
- Вам поручено сопровождать генерала Костэйна в его экскурсии по Флоренции, Риму и Венеции. Приступите завтра.
Я недоуменно уставился на него:
- А боями в этой стране генерал не интересуется?
Ролинс слегка улыбнулся:
- Он в отпуске по болезни. И лучше бы ему не слышать подобных разговоров. - Он покачал головой. - Сержант, это задание не покажется вам
легким! Если бы это было в моей власти, я ни за что не отправил бы никого из моих людей, но приказ из штаб-квартиры, и генерал просил прислать
именно вас.
- Что он за человек?
- Замечательный, я бы сказал, оригинальный чудак. Вы скоро сами в этом убедитесь! У него очень своеобразное представление о том, как
солдату надлежит выглядеть и поступать. Я, конечно, выдам вам самую лучшую форму, но вы и сами должны постараться и быть безупречны; когда я
говорю “безупречны”, значит - безупречны. Он видит все, проверяет, насколько тщательно отполированы голенища ваших сапог и, если.., спаси вас
Бог!
- Скажите, лейтенант, я не сошел с ума? Вы ведь не предлагаете мне чашечку кофе? Ролинс усмехнулся:
- Нет, это не чашка кофе, а может быть, даже кое-что покрепче! Это тот случай в вашей жизни, - когда есть реальная возможность сделать
карьеру военного. Посмотрите еще раз путеводитель, потому что если вы дадите генералу не правильный ответ, то получите представление об атомной
бомбе, сброшенной на вашу голову.
- Вы говорите так, словно отправляете меня на каникулы!
- Когда вы вернетесь, я предоставлю вам небольшой отпуск: наверняка вы будете в нем нуждаться. Пойдемте, надо подготовить ваши бумаги. Вы
обязаны доложиться в Болонье в десять ноль-ноль завтра утром.