Когда я впервые увидел ту девочку, она была
похожа на живой скелетик... Из-за других своих дел мне пришлось расстаться с Черногорией, я оставил девочку, как полагал, в хороших руках и
вернулся в Америку.
Вулф откинулся в кресле и чуть прищурился.
- А дальше, пожалуйста, продолжайте вы.
- Вы оставили меня в Загребе с Перо Бровником и его женой, - сказала Нийя.
- Верно. Как вас звали?
- Анна. Мне было восемь лет, когда их арестовали и расстреляли как бунтовщиков. Я не очень хорошо это помню, но знаю обо всем досконально.
- Понятно, - мрачно отозвался Вулф. - И те три года, что я продолжал посылать деньги в Загреб, их кто-то просто прикарманивал, прикрываясь
именем Бровника. У меня зародились подозрения, и я решил в этом разобраться, - хотя я уже был далеко не тощий - но ничего выяснить мне не
удалось. Мне так и не удалось разыскать ту девочку. Я угодил в тюрьму, откуда меня вызволил американский консул, и в течение десяти часов должен
был покинуть страну. - Вулф скривился. - С тех пор я больше не был в Европе, да и в тюрьме тоже.
Где же вы скрывались?
- Мне тогда было одиннадцать лет.
- Да. Но все же - где вы были?
Прежде чем ответить, она некоторое время изучала его взглядом.
- Я не могу вам этого сказать.
- Либо вы мне все расскажете, либо - марш отсюда и больше не возвращайтесь. А бумага, которую вы украли и которую ваша подруга спрятала в
моей книге, останется у меня. Только не поднимайте снова кошачий визг.
- Расскажи ему, Нийя, - велела Карла.
- Но, Карла, тогда он узнает...
- Расскажи, я говорю!
- И расскажите правду, - посоветовал Вулф, - я все равно все узнаю, если отправлю телеграмму в Европу.
Нийя сказала:
- Когда Бровников арестовали, меня отправили в интернат. Год спустя меня забрала оттуда женщина по имени миссис Кемпбелл.
- Кто это?
- Это была англичанка, секретарь князя Петера Доневича.
- Чего ей от вас было нужно?
- Она посетила наш интернат, и я ей как будто понравилась. Тогда я уже не была скелетиком. Она хотела удочерить меня, но не могла этого
сделать, из-за вас.
- Почему она не связалась со мной?
- Из-за... князя Доневича. Они были друзья, почти как вы и Бровники.
Они знали, что из-за вас у них могут быть неприятности, и потому связываться с американцем им не очень-то улыбалось.
- Разумеется. Вряд ли бы удалось вызвать американца и потом расстрелять его. Значит, она просто украла деньги, которые я посылал в течение
трех лет.
- Об этом я ничего не знаю.
- А сейчас она где?
- Она умерла четыре года назад.
- Где вы были после этого?
- Я продолжала жить там же, где и раньше.
- У Доневичей?
- В их доме.
- Молодой князь Стефан тоже там жил?
- Да, и он, и его сестры.
- А жена?
- Потом - да, конечно.
- А жена?
- Потом - да, конечно. Когда они поженились два года назад.
- С вами обращались как с членом семьи?
- Нет. - Она поколебалась, но снова настойчиво повторила:
- Нет, не как с членом семьи.
Вулф повернулся к Карле и резко спросил:
- Вы жена Стефана - княгиня Владанка?
Та, хлопнув ресницами, широко раскрыла глаза:
- Я? Boga ti! Нет!
- Но ведь та бумага, что вы сунули в мою книгу, была у вас.
- Я же говорю, я украла ту бумагу, - прервала Нийя. - Я не всегда лгу.
- Где вы ее украли - в Загребе или в Нью-Йорке?
Она покачала головой:
- Об этой бумаге я ничего не могу вам рассказывать. Ни за что, чем бы вы мне ни грозили.
Вулф хрюкнул:
- Секретная политическая миссия. Знаю, как же. Скорее умру, но не скажу. Я сам играл в эти глупые грязные игры. Но, коль скоро вы жили в
одном доме с княгиней Владанкой, вы должны очень хорошо ее знать. Вы с ней подруги?
- Подруги? - На лбу Нийи собрались складки. - Нет.
- Какая она?
- Умная, красивая, эгоистичная и вероломная.
- Вот как. Но я спрашиваю про внешность.
- Ну... она высокая. Руки у нее гибкие, словно две змеи. Лицо такое - Нийя изобразила овал. - Глаза такие черные, как у меня - даже,
пожалуй, чернее.
- Она сейчас в Загребе?
- Когда я уезжала, она была там. Говорили, что она должна поехать в Париж повидаться со старым князем Петером, а потом в Америку.
- Вы лжете.
Она посмотрела прямо на него.
- Иногда лгать необходимо. Некоторые вещи я не могу вам рассказать.
- Ха, только через мой труп, верно? Ваши губы запечатаны накрепко каким-то бандитским поручением, но вам-то что с того? Когда вы думаете
завершить свою политическую миссию?
Нийя Тормик посмотрела на него, затем на Карлу, снова на него и ничего не ответила.
- Давайте, давайте, - нетерпеливо поторопил Вулф. - Я спросил всего лишь - когда? В обозримом будущем?
- Да, я думаю, - наконец призналась она. - Наверное, даже... завтра.
- Сейчас уже за полночь. Вы имеете в виду - сегодня?
- Да. Но необходимо, чтобы та бумага была у меня. Вы не имеете никакого права держать ее у себя. Когда этот слабоумный Дрисколл поднял шум
из-за своих идиотских бриллиантов, которые якобы украли, я подумала, что полиция приедет и запросто может всех обыскать, и комнату, где я живу,
тоже. Я и подумала о вас, том американце, который удочерил меня, когда я была ребенком. Когда я уезжала из Загреба, свидетельство об удочерении
я взяла с собой; его мне отдала перед смертью миссис Кемпбелл. Вот мы с Карлой и решили, что у вас бумага будет в большей безопасности, чем в
любом другом месте, и мы обсудили, как оставить ее у вас, чтобы потом можно было ее легко забрать снова. Потом вы отказались помочь мне, и ей
пришлось вернуться к вам и сообщить, кто я на самом деле. - Она замолчала и улыбнулась ему, но была так встревожена, что улыбка получилась
озабоченной. - Я должна получить назад ту бумагу! Должна!
- Посмотрим.