- Как вы узнали, что они иностранные агенты?
- Ну как... они мне сами сказали.
- Вот как. Просто так взяли и сказали?
- Они... ну, просто сказали, и все. - Нийя улыбнулась Вулфу. - В определенных условиях... я хочу сказать, мужчина может кое-чем поделиться
с девушкой, если обстановка тому благоприятствует.
- Вы были настолько близки с мистером Ладлоу? И с мистером Фабером?
- О, нет, нет. - Ее подбородок чуть задрался. - Вовсе не так близки.
- Еще они вам признались... ну да ладно. Итак, вы утверждаете, что вы не правительственный агент. Может, вы политический агент? Вы приехали
сюда с политической миссией?
- Нет.
- А вы, мисс Лофхен?
- Нет, сэр.
- Вы обе лжете.
Они так и уставились на него. Нийя вздернула подбородок. Глаза Карлы сузились, хотя и не настолько, чтобы не видеть, что творится вокруг.
- Мисс Лофхен, - бросил Вулф, - для интриганки вы на редкость неловки.
С тех пор, как вы вошли в мой кабинет, вы дважды взглянули на то место на книжных полках, где стоит "Объединенная Югославия". Я знаю, что
вы спрятали туда одну бумагу. Я сам ее оттуда вытащил и переложил в другое место, Нийя по-прежнему не спускала глаз с Вулфа, но и только, зато
Карла подскочила с побледневшим лицом и бессвязно залепетала:
- Но я... Я только хотела...
- Знаю. - Вулф остановил ее жестом ладони. - Вы хотели только оставить ее там на некоторое время для пущей сохранности. Там, куда я ее
спрятал, она даже в большей безопасности. Я упоминаю об этом только потому...
- Где она? - Глаза Нийи Тормик были похожи на две шпаги, пронзающие Вулфа насквозь, а голос разил словно кинжал. Она вскочила и оказалась
возле его стола так неуловимо быстро, что ее движения напомнили мне Милтана, когда он продемонстрировал мне выпад со своей чемпионской шпагой. -
Где она?
Тут она повернулась, потому что Карла подбежала к ней и схватила за локоть. Нийя тряхнула рукой, пытаясь высвободиться, но Карла только
крепче ухватила ее локоть и отрывисто заговорила:
- Нийя! Нийя, сядь на место! Нийя, ты же знаешь...
Нийя в ответ разразилась потоком слов, для которых, попытайся я что-то записать, я все равно не подыскал бы подходящих английских букв. Ее
подруга не осталась в долгу, но ее речь была менее неистовой - Карла вполне владела собой.
- Я понимаю по-сербско хорватски, - заметил Вулф.
- О! - воскликнули они в один голос.
Вулф кивнул:
- Мне довелось там пожить. В свое время я немного поработал на австрийское правительство - я был тогда слишком зелен и не понимал, что
этого не стоит делать. В 1921 году я все еще был в вашей стране и удочерил там одну девочку...
- Я хочу, чтобы вы отдали мне ту бумагу.
- Я знаю, мисс Лофхен. Но я даже обсуждать ничего не собираюсь и предоставлю вам самим разбираться со своими делами, пока вы, детки, не
сядете не свои места и не станете вести себя прилично. Чтобы больше не было подпрыгиваний и кошачьего визга; я этого не выношу; да и, кроме
того, ваши стенания вам не помогут. Сядьте!
Девушки повиновались.
Сядьте!
Девушки повиновались.
- Вот так-то лучше. Я упомянул о том документе, только чтобы на деле показать вам, как я догадался, что вы лжете, говоря, что не выполняете
в этой стране политической миссии - а кстати, полиции вы, наверно, тоже солгали? Ну конечно, как же иначе. Теперь, раз уж речь зашла о том
документе, - мисс Лофхен, расскажите, как он попал к вам?
- Я... - Карла перебирала складки юбки. - Попал, и все.
- Где и каким образом? Это ваш документ?
- Я его украла.
- Нет! - резко оборвала ее Нийя. - Я сама украла его!
Вулф пожал плечами.
- Поделите честь пополам. У кого вы его украли?
- У особы, которой он принадлежал.
- У княгини Владанки Доневич?
- Не скажу.
- Хорошо. Это лучше, чем пытаться меня обмануть. Княгиня сейчас тоже в Нью-Йорке?
- Я ничего не расскажу вам об этом документе.
- Берегитесь. Вы рискуете жизнью. Единственное, что оберегает вас от обвинения в убийстве, это неподтвержденное алиби, представленное
Фабером. Вы хотите, чтобы я уберег вас от этой опасности?
- Да. - Какое-то мгновение казалось, что она вот-вот улыбнется, но этого не случилось. - Да, хочу, - повторила она.
- Вы готовы заплатить мне обычный гонорар, который я требую в таких случаях? Например, несколько тысяч долларов?
- О Боже, нет. - Она взглянула на Карлу и снова на него. - Но... я попробую.
- А когда вы посылали ко мне мисс Лофхен, вы что, рассчитывали, что я помогу вам просто потому, что вы моя приемная дочь?
Она кивнула:
- Я подумала, что вы, может быть, почувствуете что-то...
- Ну, знаете, мой жир, как носорожья шкура, защищает меня от окружающей среды. Из-за моих сантиментальных чувств мне пару раз слишком
сильно досталось, и с тех пор и с чувствами покончил. Останься я, как раньше, тощим и прытким, я бы уже давным-давно протянул ноги. Вы знаете,
что у меня нет никаких доказательств, что вы моя дочь. Мисс Лофхен, которую вы послали ко мне, дала мне свидетельство об удочерении, подписанное
моей рукой. Вот и еще один документ. Его вы тоже украли?
Карла издала негодующее восклицание. Нийя снова вскочила, глаза ее сверкали.
- Если вы можете так думать, то дальше нет смысла...
- Я вовсе так не думаю. Просто я ничего не знаю. Я же попросил вас, чтобы вы перестали вскакивать с места. Пожалуйста, сядьте, мисс Тормик.
Спасибо. Я всегда был романтичен до идиотизма. Я и сейчас таким остался, только научился держать в узде свои порывы. Когда я был
двадцатипятилетним мальчишкой, мне казалось романтичным стать секретным агентом австрийского правительства. Мое возмужание, а заодно и
накопление жизненного опыта, было прервано мировой войной. Мировая война - не самый лучший способ узнать жизнь: она просто выдерживает вас в
крепком рассоле слез, страха и отвращения. Пф! После войны я еще был тощий и прыткий. В Черногории я принял на себя ответственность за средства
к существованию, а также физическое здоровье и нравственное воспитание трехлетней осиротевшей девочки - я удочерил ее. Я сделал еще кое-что, что
позволило мне окончательно избавиться от юношеской восторженности, но это уже с вами не связано.