Лестница была немного освещена.
Послышался звук шагов - кто-то спускался по ней. Наконец, удалявшаяся фигура приняла контуры Дайера. Он был одет в синий плащ, а в руках он
держал зажженный фонарь. Подойдя к кабинету Видаля, он постучал, затем, открыв дверь, остановился в проеме.
- Я ведь просил меня не беспокоить, - раздался лающий голос Видаля.
- Извините, сэр, но миссис Видаль...
- Что там еще с ней стряслось?
- Она, должно быть, очень расстроена. Проходя мимо ее двери, я слышал стоны и плач, и решил сообщить вам об этом.
- Очень мило с вашей стороны, Дайер. - Голос его звучал насмешливо. Только напрасно вы с Берди без конца беспокоитесь о ней.
- Вам, наверное, лучше навестить ее, - сказал Дайер, вновь появляясь в коридоре.
- Ну вас всех к черту! - взорвался Видаль. В комнате что-то повалилось, и он выскочил своей пружинящей походкой в коридор, сильно хлопнув
дверью. - Я сыт по горло истериками миссис Видаль! - Оттолкнув Дайера, стоявшего на дороге, он быстро поднялся по лестнице. Дайер последовал за
ним.
Я вышел из темноты и подошел к основанию лестницы, в то время как Дайер стоял наверху. Сквозь шум урагана был слышен злой голос Видаля, но
слов различить было нельзя. Затем послышался дикий, душераздирающий крик, и Дайер рванулся вперед. Перепрыгивая через несколько ступенек, я
взбежал наверх.
С дикими глазами, распущенными волосами, с вытянутыми вперед руками из комнаты выбежала Вал.
- Вернись! Ты слышишь меня, Валерия?
Помедлив только несколько мгновений и взглянув последний раз в комнату, она метнулась к узкой двери, ведущей на чердак. В дверях ее спальни
появился Видаль.
- Валерия! Вернись!
Вдруг мощный шквал ветра пронесся по коридору и по лестнице, чуть не сбив Видаля с ног. Оттолкнув Дайера, я бросился бежать по лестнице, по
которой только что поднялась Вал.
- Чертова лунатичка! Истеричка!!! - ревел Видаль, приближаясь. - Она выскочила на крышу!
Он с трудом взбирался по лестнице. Цепляясь за металлические перила, преодолевая сильное сопротивление встречного потока ветра, рвавшегося
в открытую чердачную дверь, он старался догнать Валерию. Дождь хлестал в открытый проем, заливая лестницу и коридор.
- Все, она погибла! - орал Видаль. - На этой крыше нельзя удержаться в такую бурю.
Он пытался вырваться на крышу, но ветер и дождь мешали ему. Схватившись за края дверной рамы, он впился глазами в темноту. Дождь хлестал по
его телу, а ветер отбрасывал назад.
Сверкнувший и погасший зигзаг молнии прорезал небо, раскат грома был оглушителен.
Я пытался добраться до Видаля, но порыв ветра сбил меня с ног и теперь я ползком приближался к нему. Видаль же держался на ногах за счет
своей огромной физической силы. Но вдруг рядом мелькнула фигура Дайера. Он карабкался к нам на четвереньках с наполовину раскрытым ртом, с
широко раскрытыми глазами. Вот он уже миновал меня, но продолжал двигаться дальше.
Наконец, ухватившись одной рукой за перила, он приподнялся и, приблизившись к Видалю, сильно толкнул его вперед.
Сильный толчок в спину вывел Видаля из равновесия. Он поскользнулся и полетел на скользкую и мокрую от дождя крышу. Сильным порывом ветра
его отбросило к краю крыши.
Сильным порывом ветра
его отбросило к краю крыши. Против урагана он был беззащитен. Он еще раз мелькнул передо мной маленькой точкой, захваченный круговоротом
развернувшейся стихии, и исчез из виду.
Меня охватил ужас. Фонарь, который я держал трясущимися руками, выскользнул из моих рук и с грохотом покатился вниз по лестнице. Все
погрузилось во мрак, лишь слышалось свистящее дыхание Дайера и скрежет его зубов в то время, как он рывком захлопнул дверь на крышу и задвинул
ее тяжелым засовом.
Вал и Видаль остались там, во власти стихии, на скользкой крыше.
ДАЙЕР СОШЕЛ С УМА?! ЗАПЕРЕВ ДВЕРЬ, ОН ТЕМ САМЫМ ОБРЕК ИХ НА ВЕРНУЮ СМЕРТЬ!
Вдруг луч фонаря Дайера ослепил меня. Он стоял спиной к двери, раскачиваясь из стороны в сторону. Лицо его было белым, как мел.
- Дайер! Она на крыше! - закричал я ему. - Прочь от двери! Может быть, она еще жива!
- Клей! - звук ее голоса, превратив меня в статую, приковал к месту.
Да, это был ее голос. Подняв взгляд на звук голоса, я увидел Вал, стоявшую в дверях маленькой комнатки справа от меня.
- Все в порядке. Клей! - Злобная усмешка скривила ее губы. - Другого выхода не было. Ты не смог решиться на это - мы сделали это сами.
В ужасе я переводил взгляд с нее на Дайера, который, вытирая рукавом потное лицо, стоял спиной к ней.
- Наконец я свободна. Клей, - продолжала она дрожащим голосом. - С ним все кончено!
Я не совсем улавливал смысл его слов, так как чувствовал себя отвратительно и едва держался на ногах.
- Ты и Дайер. Вы это задумали вместе за моей спиной?
- Ты отказался помочь мне. Клей, а Верной освободил меня.
Дикая злоба и ревность объяли меня. Я повернулся к Дайеру.
- Кто же вы ей в таком случае? В каких вы отношениях, если решились на такую вещь, Дайер! Вы же убили его!
- Заткнитесь, Берди! - Голос ею дрожал. - С ним кончено.
Вдруг сквозь рев бушующего урагана донеслись слабые удары кулаков в дверь. Дайер отпрыгнул от двери, как будто она раскалилась докрасна, на
лице его застыла маска ужаса. Они обменялись взглядами с Вал, которая как-то вся съежилась, лицо сморщилось.
- Берди! - раздался из-за двери голос Видаля.
- Он жив! - Я бросился вперед, но Дайер преградил мне путь к двери.
- Вы же сами хотели его смерти, а? Пусть остается там. Его сметет ветром и долго он не продержится. Вы же хотели освободить Вал, разве не
так? Куда вы теперь рветесь?
Я заколебался.
- Откройте дверь, Берди. - Голос Видаля прозвучал слабее.
- Но он зовет меня, - ответил я глупо.
- Оставьте это, Берди! - Голос Дайера зазвучал зловеще. - Уходите прочь!
Раз вы струсили, предоставьте теперь это мне. Он не сможет долго продержаться.
- Нет! - закричал я. Перед моим мысленным взором вдруг пронеслась одна сцена из моего детства. Мой отец окровавленными руками свежевал
убитого зайца Все накопившееся с детства отвращение к насильственной смерти словно всколыхнуло меня. Только теперь я понял, что никогда не смог
бы решиться убить Видаля. Я также понял, что не могу оставить его погибать там, на крыше. Я должен был спасти его. Невозможно было без
содрогания слышать ею призывы о помощи и ничего не делать.