Так какую вы, в общем, разрабатываете версию?
- Все.
Они шли все дальше под плеск воды и шум набережной. В утреннем воздухе пахло свежей влагой и смолой.
Временами им приходилось то обходить кран, то пропускать грузовик.
- Вы побывали на "Золотом руне"?
Прежде чем задать этот вопрос, Дюкро долго колебался, гораздо дольше, чем перед предыдущим, и тут же притворился, будто внимательно следит за маневрами каравана судов на Сене. К тому же вопрос вообще не имел смысла: еще из окна дома он видел, как Мегрэ поднимался на баржу.
Ответ комиссара был краток:
- Очень странная молодая мамаша.
Эффект от фразы оказался более чем внушительным.
Дюкро замер на месте; коротконогий, с толстой шеей, он казался быком, который вот-вот бросится в атаку.
- Кто вам это сказал?
- Никто. Я сам видел.
- Ну и что? - спросил Дюкро, лишь бы не молчать, и, насупившись, заложил руки за спину.
- А ничего.
- Что она сама вам рассказала?
- Что вы хотели к ней зайти.
- Это все?
- Еще, что она вам не открыла. Вы как будто уверяли меня, что старик Гассен вам приятель? А мне думается, Дюкро...
Но Дюкро нетерпеливо буркнул:
- Вот кретин! Если бы я вас не остановил, эта бочка угодила бы вам прямехонько по ногам!
И, повернувшись к рабочему, который перекатывал бочки, Дюкро заорал:
- Ты что, повнимательней не можешь быть, болван?
Потом спокойно выбил трубку о каблук.
- Держу пари, вы вбили себе в голову, что ребенок от меня... Сознавайтесь! Вам ведь уже наговорили, что я ни одной юбки не пропускаю. Так вот, комиссар, на сей раз вы ошибаетесь.
Дюкро говорил непривычно мягко: что-то в нем заметно изменилось, и он казался теперь не таким жестким и самоуверенным. С него как бы слетела спесь собственника, показывающего свои владения.
- У вас есть дети? - спросил он, снова искоса глянув на собеседника.
Мегрэ уже начал привыкать к этой его манере.
- Была дочка, но умерла.
- А у меня есть. Минутку! Я не прошу, чтобы вы мне обещали молчать, я просто набью вам морду, если, на свою беду, вы оброните об этом хоть одно слово. У меня было двое детей, о которых вы уже знаете: сначала девочка, такая же жалкая, как ее мать, потом мальчик. О нем я еще ничего не могу сказать, но, думается, из него вряд ли выйдет толк. Вы с ним встречались? Нет? Мальчик славный, застенчивый, хорошо воспитанный, ласковый и... нездоровый. Такие вот дела! Только у меня ведь есть еще дочь. Вы сейчас говорили о Гассене. Он славный человек, у него была удивительная жена, и все же я с ней спал. Он об этом ничего не знает. Если бы он что-нибудь заподозрил, он был бы способен на все: он ведь до сих пор, как бывает в Париже, непременно идет с цветами к ней на кладбище. Это через шестнадцать-то лет!
По мосту Турнель Дюкро и Мегрэ перешли на остров Сен-Луи, казавшийся тихой провинцией. Когда они проходили мимо какого-то кафе, оттуда вышел человек в фуражке речника и побежал за Дюкро. Они о чем-то заговорили, а Мегрэ стоял в сторонке и думал: из головы у него не шел образ Алины, еще более загадочный, чем прежде.
И вот перед глазами комиссара возникла картина: по сверкающим каналам скользит "Золотое руно", за штурвалом стоит светловолосая девушка, по берегу бредут лошади, шагает старик, а прямо на смолистых, прогретых солнцем досках палубы или в гамаке растянулся выздоравливающий - не в меру прилежный студент.
- Ладно, в воскресенье в восемь, - крикнул где-то сзади Дюкро и уже для Мегрэ добавил:
- Небольшое сборище в Ножане у одного из моих людей - тридцать лет прослужил у меня на одном и том же судне.
Комиссару стало жарко. Они шли уже больше часа.
Торговцы открывали ставни лавок, по тротуарам спешили опаздывающие машинистки.
Дюкро молчал. Возможно, ждал, что Мегрэ снова начнет разговор с того места, где они остановились, но комиссар, казалось, о чем-то задумался.
- Простите, что завел вас в такую даль. Вы знаете кафе на Новом мосту у памятника Генриху IV? Это недалеко от уголовной полиции. Держу пари, вы никогда не замечали, что оно кое-чем отличается от прочих. Мы там собираемся каждый день. Пять-шесть человек, иногда больше. Это у нас вроде фрахтовой биржи.
- Алина всегда была слабоумной?
- Она не слабоумна. Вы либо плохо смотрели, либо ничего в этом не смыслите. Это, скорее, что-то вроде запоздалого развития. Да, да, мне врач объяснял. Ей девятнадцать, а развитие десятилетней девочки. Но она еще может наверстать упущенное. Врачи говорили, что, когда она... родит...
Это слово он произнес глухо, как бы стыдливо.
- Она знает, что вы - ее отец?
Дюкро вздрогнул, к щекам прилила кровь.
- Только ей этого не скажите! Во-первых, она не поверит. А потом, нельзя, слышите, ни за что на свете нельзя, чтобы об этом догадался Гассен.
В этот час, если, конечно, он встал так же рано, как накануне, старый речник, по всей вероятности, уже сидел пьяный в одном из двух бистро.
- Вы полагаете, он ничего не подозревает?
- Уверен.
- И никто?..
- Об этом никто, кроме меня, не знал.
- Значит, вот почему "Золотое руно" задерживается на погрузке и разгрузке дольше других судов?
Это было столь очевидно, что Дюкро лишь пожал плечами. Но выражение его лица, тон сразу изменились.
- Сигару? И давайте не будем больше об этом.
- А если преступление совершено именно из-за этого.
- Вранье! - твердо, почти с угрозой ответил Дюкро. - Давайте зайдем. Всего минуты на две.
Они уже подошли к кафе у памятника Генриху IV.
Посетители - простые речники - сидели, облокотясь на цинковую стойку. Но там была еще комната, отделенная от первой перегородкой. Дюкро вошел туда, пожал кое-кому руки, но Мегрэ не представил.
- Это правда, что кто-то согласился взять в Шарлеруа уголь по пятьдесят два франка?
- Да. Один бельгиец. У него трехмоторка.
- Официант! Бутылку белого! Вы ведь пьете белое?
Мегрэ кивнул. Он курил трубку, смотрел на прохожих, сновавших взад и вперед по Новому мосту, и рассеянно слушал разговор за столиком.
Немного погодя он заметил, что в комнате стало вдруг непривычно шумно, но не сразу сообразил, что это воет сирена на одном из судов, только воет не как обычно - два-три гудка при подходе к мосту, - а надрывно, настойчиво, так что прохожие начали останавливаться, с удивлением, как и комиссар, прислушиваясь к гудку.
Первым поднял голову Дюкро. Двое речников выскочили на порог, где уже стоял Мегрэ.
Какое-то дизельное судно, спускавшееся по течению, перед пролетом Нового моста замедлило свое движение и тут же дало задний ход, чтобы погасить скорость.