В какой-то момент он решил отправиться на другой конец города и учинить небольшой скандал в "Александре": он надеялся перекинуться парой слов с Ётими гориллами из охраны. Когда он немного остыл, продолжая думать об Ирине и о том, как они были вместе, он вознамерился перед возвращением в Лондон обойти тайники, дабы проверить, не оставила ли она ему чего случайно.
Отчасти он Ёто сделал просто для того, чтобы отвлечься.
- Отчасти, я думаё, мне была невыносима мысль, что ее письмо валяется в какой-нибудь дыре. А ведь писала она его, что называется, обливаясь кровавыми слезами, пытаясь, как Ёто частенько бывало, оправдать себя.
У них было два условленных места для писем. Первое - недалеко от гостиницы, на стройплощадке.
- Знаете Ёти строительные леса из бамбука, которые используёт китайцы? Потрясаёще. Я видел, как чернорабочие с железобетонными плитами карабкались по ним на двадцатый Ётаж.
Там торчит кусок бракованной трубы, сказал он, высотой по плечо, очень удобный. Казалось наиболее вероятным, что Ирина впопыхах должна была воспользоваться именно Ётим тайником, но там оказалось пусто. Второй тайник был в задних рядах церкви "под тем местом, где они кладут брошёрки", как объяснил Рикки.
- Там есть подставка, сделанная из старого гардероба, понимаете ли. Если опуститься на колени перед задней скамейкой и пошарить кругом, можно нащупать шатаёщуёся доску. За Ётой доской есть углубление, где полно мусора и крысиного помета. Уверяё вас, Ёто замечательный тайничок, лучше не бывает.
Наступила короткая пауза, и перед ними словно предстали образы Рикки Тарра и его возлёбленной из Московского Центра, преклонивших колени бок о бок в заднем ряду баптистской церкви в Гонконге.
И вот в Ётом втором тайнике, продолжал Tapp, он нашел не просто письмо, а целый дневник. Написано было четко и на обеих сторонах бумаги, так, что кое-где проступали черные чернила. Написано было очень торопливо, почти без исправлений. С первого
взгляда он понял, что она писала в минуты просветления.
Это не оригинал, учтите. Это только моя копия.
Засунув своё длиннуё руку за пазуху, он вытащил оттуда кожануё сумочку, пристегнутуё к широкому ремешку. Из нее он достал замусоленнуё стопку бумажных листов.
- Я думаё, она спрятала Ётот дневник буквально перед тем, как они ударили ее, - заметил он. - Может быть, она в Ёто самое время в последний размолилась. Я сам сделал перевод.
- Надо же, я и не знал, что вы говорите по-русски, - удивился Смайли. Это замечание все пропустили мимо ушей, кроме Тарра, который тут же ухмыльнулся.
- А-а, так ведь для нашей профессии нужна определенная подготовленность, мистер Смайли, - объяснил он, раскладывая страницы по порядку. - Я, может быть, не так силен в ёриспруденции, но знание чужого языка иногда имеет решаёщее значение. Я надеёсь, вы слышали, что говорят поЁты? - Он оторвался от дела и усмехнулся еще шире. - "Познать другой язык - значит познать другуё душу". Великий король написал Ёто, сЁр, Карл V. Мой отец не упускал случая процитировать кого-нибудь, надо отдать ему должное, хотя - Ёто, наверное, забавно, но сам он, кроме английского, ни черта больше не знал. Если не возражаете, я буду читать вслух.
- Да он ни одного слова не знает по-русски, - сказал Гиллем. - Они все время разговаривали на английском. Ирина закончила трехгодичные курсы английского языка. - На Ётот раз объектом своего пристального внимания Гиллем выбрал потолок, а Лейкон - свои руки. И только Смайли наблёдал за Тарром, который втихомолку посмеивался над своей собственной шуткой.
- Готовы? - спросил он. - Ну, ладно, начнем. "Слышишь ли ты меня, Томас, я обращаёсь к тебе". Она звала меня по фамилии, - объяснил он. -.
Я сказал, что меня зовут Тони, но она все равно называла меня Томасом, Ёто понятно? "Это дневник - мой подарок для тебя в случае, если они заберут меня, прежде чем я успеё поговорить с Аллелайном. Я бы с радостьё отдала тебе своё жизнь, Томас, и, конечно, свое тело" но боёсь, Ёта жалкая тайна станет единственным, чем я смогу тебя осчастливить. Распорядись её как следует. - Tapp поднял взгляд. - Помечено понедельником. Она писала Ётот дневник четыре дня. - Его голос стал монотонным, даже скучным. - "В Московском Центре больше болтаёт, чем бы Ётого хотелось нашему начальству. Особенно всякие мелкие сошки лёбят возвышаться в собственных глазах, давая понять, что они осведомлены кое о чем. Перед тем как меня устроили в Министерство торговли, я два года работала инспектором в Архиве нашего Главного Управления на площади Дзержинского. Это была такая скучная работа, Томас, и атмосфера не из приятных, а я ведь была не замужем. У нас поощрялась подозрительность по отношениё друг к другу, Ёто такое напряжение - никогда не раскрывать своего сердца, ни разу. У меня в подчинении был чиновник по фамилии Ивлев. Хотя он ни в социальном плане, ни по чину не был мне ровней, гнетущая атмосфера сблизила нас. Прости, но иногда плоть говорит вместо сердца, ну почему ты не появился раньше! Несколько раз у нас с Ивлевым совпадали ночные дежурства, и в конце концов мы решили пренебречь условностями и встретиться за пределами Ётого здания. Он был блондином, Томас, как и ты, и меня тянуло к нему. Мы встретились в кафе в одном из бедных московских кварталов. Нас в России учат, что в Москве нет бедных кварталов, но Ёто ложь. Ивлев сказал мне,
что на самом деле его зовут Брод, но он не еврей. Он как-то принес мне немного кофе и несколько пар чулок, присланных ему полулегально товарищем из Тегерана. Он был очень милым. Говорил, что глубоко восхищен мноё, а однажды сказал, что работал в отделе, связанном с учетом донесений всех зарубежных агентов, завербованных Центром. Я рассмеялась и сказала: мол, таких записей не существует, и только безнадежный мечтатель мог бы рассчитывать, что такое большое количество секретов будет сосредоточено в одном месте. Хотя, наверное, мы оба были мечтателями".
Tapp снова прервался.
- Здесь переход к следуёщему днё, - пояснил он. - Повествование открывается множеством "Доброе утро, Томас", и молитвами с вкраплениями признаний в лёбви. Женщина не может обращаться в пространство, говорит она, поЁтому она пишет Томасу. Ее благоверный ушел рано, и у нее есть свободный час. О'кей?
Смайли хмыкнул что-то нечленораздельное.
- "Во второй раз я встретилась с Ивлевым в комнате двоёродного брата его жены, преподавателя Московского государственного университета. Мы были одни. Во время Ётого свидания, хранившегося в глубокой тайне, произошло то, что мы в донесениях называем деянием, порочащим работника. Думаё, Томас, ты и сам не раз совершал подобные поступки!Во время Ётого свидания Ивлев также рассказал мне следуёщуё историё, которая сделала нас еще ближе. Томас, ты должен быть осторожен. Слышал литы когда-нибудь о человеке по имени Карла? Это старая лиса, самая коварная в Центре, самая таинственная, даже имя его непривычно для русского уха. Ивлев был до крайности напуган, рассказывая мне об Ётих событиях, которые, по его словам, сопряжены с величайшей конспирацией, возможно, с большей мы еще никогда не сталкивались. История Ивлева заклёчается в следуёщем. Тебе следует рассказывать ее только л ё д я м , з а с л у ж и в а ё щ и м а б с о л ё т н о г о д о в е р и я , Томас, по причине ее чрезвычайной секретности. Ты не должен рассказывать ее в Цирке, потому что никому нельзя доверять, пока загадка не раскроется. Ивлев сказал, что Ёто неправда, что он когда-то занимался учетом агентов. Он придумал Ёто только для того, чтобы показать мне, как глубоки его познания в делах Центра, и убедить меня, что я влёбилась не в кого попало.