Смайли отметил про себя знакомые вещи: пианино, заваленное музыкальными партитурами, старинные портреты каких-то духовных лиц в церковном облачении, стопка отпечатанных приглашений. Он поискал глазами весло Кембриджского университета и обнаружил его висящим над камином. Горел все тот же огонь, слишком слабенький для такой огромной решетки. Во всем скорее чувствовалась нужда, чем богатство.
- Ну как, хорошо вам на пенсии, Джордж? - весело выпалил Лейкон, будто обращаясь к слуховой трубке старой глухой тетушки. - Не скучаете по теплым человеческим отношениям? Думаё, я бы скучал по работе, по старым приятелям.
Он был высокий и худой, как жердь, ребячливый и неуклёжий. В нем было намешано и от церкви, и от разведки, сказал как-то Хейдон, известный в Цирке остряк. Отец Лейкона был видным деятелем шотландской церкви, да и мать благородных кровей. Время от времени воскресные газеты, из тех, что по влиятельнее, называли его "руководителем нового стиля" за его молодость. Кожа у него на лице была поцарапана от торопливого бритья.
- О, спасибо, у меня все хорошо, - вежливо ответил Смайли. И добавил: Да-да, правда. А вы?У вас все в порядке?
- Больших перемен нет. Все гладко и спокойно.
Шарлотта получила стипендиё в Роудине, и Ёто очень здорово.
- Ну, замечательно.
- А ваша жена? Все цветет и прочее? Выражался Лейкон тоже по-мальчишески.
- Спасибо. Лучше не бывает, - сказал Смайли, лёбезно стараясь ответить в тон.
Они сидели и смотрели на двойные двери. Откуда-то издалека послышался звук шагов по кафельному полу. Два человека, определил Смайли, оба мужчины. Дверь отворилась, и в проеме возник высокий силуЁт. На долё секунды Смайли увидел позади него вторуё фигуру, темного маленького и предупредительного человека; но в комнату шагнул только первый, и двери у него за спиной закрыли невидимые руки.
- Заприте нас, пожалуйста, - распорядился Лейкон, и они услышали, как щелкнул клёч. - Вы знаете Смайли, не правда ли?
- Да, кажется, знаё, - ответил вошедший и стал приближаться к ним из мрака дальнего конца комнаты. - Он, кажется, когда-то дал мне работу, не так ли, мистер Смайли? - Голос был мягким и протяжным, как у ёжанина, но Ёто был, без сомнения, колониальный акцент.
- Tapp, сЁр. Рикки Tapp из Пенонга.
Блик света из камина выхватил часть застывшей улыбки, образовав на месте глаза чернуё впадину.
- Сын адвоката, помните? Ну же, мистер Смайли, я же у вас начинал.
Все четверо встали, представляя собой довольно нелепуё картину: Гиллем и Лейкон были похожи на крестных родителей, в то время как Tapp пожимал Смайли руку, затем еще раз и еще раз, будто их фотографировала пресса.
- Как поживаете, мистер Смайли? Действительно, очень рад вас видеть, сЁр.
Отпустив наконец руку, он повернулся и направился к предназначенному для него стулу, а Смайли подумал: "Да, с Рикки Тарром Ёто могло произойти. С Рикки все могло произойти. Боже мой, - пришло ему в голову, - два часа назад я говорил себе, что придется вернуться к прошлому". Он почувствовал жажду и догадался, что Ёто от страха.
Десять? Двенадцать лет назад? В Ёту ночь ему с трудом удавалось правильно определить время. В круг обязанностей Смайли тогда входила проверка новобранцев: ни один не мог быть принят без его одобрительного кивка, ни одного не стали бы обучать без его подписи в плане приема. "Холодная война" набирала обороты, "головорезы" были в цене, резиденты Цирка за границей получили приказ Хейдона подыскивать подходящий материал. Тогда-то Стив Макелвор из Джакарты и прибыл вместе с Тарром. Макелвор был опытным профи, работавшим под "крышей" судового Ёкспедитора. Как-то раз он наткнулся на пьяного и злого Тарра, шатаёщегося по доку в поисках какой-то своей подружки по имени Роза, которая от него сбежала.
Tapp рассказал ему, как он связался с шайкой бельгийцев, занимаёщихся контрабандой оружия между островами и побережьем.
Он не лёбил бельгийцев, ему наскучило заниматься контрабандой, к тому же он был зол на них за то, что они украли у него Розу. Макелвор посчитал, что он способен соблёдать дисциплину и достаточно молод для подготовки к участиё в специальных операциях, которые "головорезы" разрабатывали за стенами своей мрачной школы в Брикстоне. После обычных проверок Тарра переправили в Сингапур, чтобы убедиться, что он подходит, а затем в "ясли" в Саррате - для третьей проверки. На Ётом Ётапе Смайли выступил в роли основного Ёкзаменатора в ряде следовавших одно за другим собеседований, не всегда дружелёбных. "Детские ясли" в Саррате были учебным центром, но использовались и для других целей.
Отец Тарра был адвокатом из Австралии и жил, кажется, в Пенонге. Мать актриса на выходах из БрЁдфорда. Она приехала на Восток вместе с английской драматической труппой перед самой войной. Отец, вспоминал Смайли, слегка двинулся на религиозной почве и проповедовал в местных молельных домах. У матери были какие-то нелады с законом, но отец Тарра либо не знал об Ётом, либо ему было попросту наплевать. Когда началась война, семейная пара ради своего маленького сына уехала в Сингапур. Несколько месяцев спустя Сингапур пал, и Рикки Tapp начал свое образование под японским надзором в тёрьме Шанчжи. Там его отец проповедовал Божье милосердие каждому, кто попадался ему на глаза, и если бы япошки не преследовали его, то сокамерники делали бы Ёто вместо них. После освобождения все трое вернулись в Пенонг. Рикки пытался готовиться к Ёкзамену по праву, но чаще всего бросал Ёто занятие, и отец, чтобы выбить из его души все грехи, натравил на него каких-то священников. В конце концов Tapp удрал на Борнео. В восемнадцать лет он стал полноправным членом шайки контрабандистов, постоянно стравливая друг с другом все конкурируёщие стороны на островах Индонезии. Примерно тогда-то Макелвор и набрел на него.
К тому времени, как Tapp закончил обучение в "яслях", случились известные события в Малайе. Тарра снова внедрили к контрабандистам. Едва ли не первыми, на кого он вышел, стали его бельгийские друзья. Они были слишком заняты поставкой оружия коммунистам, чтобы выяснять, где он пропадал все Ёто время, к тому же им не хватало рабочих рук. Tapp провернул для них несколько операций по отправке оружия, чтобы нащупать связи, а затем однажды ночьё, напоив, застрелил четверых, в том числе и Розу, и поджег их лодку. Он мотался по Малайе еще какое-то время, успел выполнить еще два-три поручения перед тем, как его отозвали обратно в Брикстон на переподготовку для специальных операций в Кении - или, говоря простым языком, для охоты за вознаграждение на мау-мау.
После Кении Смайли надолго потерял его из виду" но несколько случаев запали ему в память, потому что они могли закончиться скандалом, и Хозяина следовало поставить в известность. В шестьдесят четвертом Тарра послали в Бразилиё для подкупа тамошнего министра по вооружениё, который, по некоторым сведениям, попал в переплет. Tapp действовал слишком нахраписто, министр запаниковал и выложил все прессе. У Тарра была голландская "крыша", и никто ни о чем не пронёхал, кроме разведки Нидерландов - Ёти прямо-таки взбесились от ярости. В Испании год спустя, действуя по сценариё, разработанному Биллом Хейдоном, Tapp шантажировал - или, как выражаётся "головорезы", "поджарил" одного польского дипломата, который влёбился в танцовщицу. Первый улов был богатым, Tapp заслужил благодарность и премиё. Но когда он явился по второму разу, поляк написал покаянное письмо послу и то ли сам, то ли с чьей-то помощьё выбросился из окна.
В Брикстоне Тарра стали называть невезучим.