Алексей так внимательно вслушивался в происходящее внизу, что шум движения позади почти застал его врасплох. Он повернулся, одновременно уходя от возможного удара...
Перед ним стоял Железан.
Невозможно было проникнуть в эту комнатку! Два оконца, что бойницы, - и все! Но Железан стоял, приложив палец к губам, и показывал на дверь.
Алексей так же тихо, как открывал, прикрыл ее.
Потом повернулся к молодому славу.
И только теперь понял, что перед ним стоял не живой человек. Черный провал окна просвечивал сквозь его плечо...
- Железан... - прошептал Алексей. - Ты почему здесь?
Не отвечая - призраки молчат - слав развернул перед ним бумажный лист. Печатными буквами написано было следующее:
"Высадка начнется в ближайшие дни. Торопись, Пактовий. Астерий засылает свои креатуры в Кузню. Возвращаться обычным путем тебе нельзя. Посылаю Железана, он знает тайную дорогу".
Вместо подписи стоял знак: три свившиеся веревкой змеи. Якун. Якун Виссарион. Это хорошо...
- Ты знаешь путь? - спросил Алексей. Железан кивнул.
- Собираться сейчас?
Покачал головой, показал на фонарь и за окно: утром.
- Мы пойдем к перевалу?
Кивок, пауза, отрицательное покачивание.
- В сторону перевала, но к другой цели? Кивок, кивок.
- Хорошо, Железан. Ты должен что-то еще сообщить мне?
Железан кивнул, вынул еще несколько свернутых бумаг. Стал разворачивать и держать перед глазами Алексея, пока тот не прочел все до конца. Аккуратно свернул и сложил в карман. Во взгляде его Алексею почудилось сочувствие.
"Чтоб тебя жалели мертвецы", - вспомнилось Алексею материнское напутствие, оно же проклятие. Что ж, мамаша, - вот и начало сбываться... еще не жалеют, но уже сочувствуют.
Железан тем временем достал кусочек мела, подошел к стене и написал: "Отдохни, я посторожу". Это было заманчивое предложение. Конечно, мертвые не спят...
- Что там творится? - Алексей показал вверх и вниз. Железан махнул рукой: пустяки, мол.
- Ладно, сейчас... - Алексей содрал через голову свитер, остался в шерстяной рубашке. Расстегнул ворот. Взъерошенные волосы пригладил с одной стороны. Сунул пистолет в карман. Нарочито громыхая ботинками, вышел на галерею и, натыкаясь слепо на стены, стал спускаться вниз. Разговор затих в тот еще момент, когда он открывал дверь.
Внизу, освещенная неярким светом фонаря, сидела одна старуха.
- Не спится, тетушка? - Он подцепил фонарь и пошел в отхожее место, в чулан под лестницей.
- Я никогда не сплю, - сказала старуха вслед, хотя могла бы и промолчать.
Алексей заперся в чулане и, пока отливал, поднял фонарь повыше и осмотрелся. Ага, вот - есть. Под самым потолком. Крупный паук-домовик, тварь робкая и безобидная, хотя с виду и устрашающая. Алексей поймал его - не руками, конечно - одним движением. Выходя, оставил дверь приоткрытой.
- Отчего же так, тетушка? - продолжая прерванную приятную беседу, спросил он старуху.
- Украли мои сны, - ответила она. - Украли, вражины. Двенадцать лет уж...
- Двенадцать лет! - изумился Алексей. - Надо же... Я вот ведь что хочу спросить: подпол у вас - вот. И отхожее место - вот. Оно как получается: в одну кучу все?
Старуха меленько засмеялась.
- Так ты, солдат, не знаешь, куда пришел, что ли? Дом этот - навершие подземного мира, так устроен по велению самих подземных жителей. Мы бросаем им то, что бросаем, а уж они разделяют золото и тлен...
- Подземные... жители... - Алексей задумался. И что же, они сами выходят оттуда... иногда?
- Я слышала о таком, но ни разу не видела этого сама, - сказала старуха. - Их мало кто видел. Разве что твоя рабыня.
- Как ты узнала, тетушка?
- На этих женщинах остается несмываемый след. Разве ты сам не чувствуешь его?
- Пожалуй, что и не чувствую...
- Что же ты чувствуешь тогда...
Алексей поговорил с нею еще о чем-то незначащем и поднялся наверх. Паук тем временем пробежал вдоль стены, перелез через стойку и скользнул за дверцу.
Алексей ощущал в себе его маленький страх.
Жалко, не умею по-настоящему смотреть, подумал он мельком. Не успел научиться...
Из комнаты Сани доносились какие-то новые звуки. Алексей отбросил все и распахнул дверь. Но долей секунды раньше, уже обрывая, но еще не оборвав нить, соединяющую его с паучком, он уловил быстрые легкие влажные шаги трех или четырех пар ног...
Над кроватью Сани склонились две фигуры. Чуть тлеющий светильник на столе не позволял рассмотреть детали, но глаза - огромные, с глубоким красным отсветом - запечатлелись сразу.
Потом уже Алексей восстановил по памяти то, что увидел: одна фигура зажимала Сане рот, а вторая стаскивала с нее одеяло... Но в тот момент ему было не до рассматривания положений тел.
Он ударил того, кто был ближе к нему, ударил без подготовки, несильно, зато быстро - так быстро, что тот просто не успел понять, что с ним случилось. Зато успел второй - тот, который зажимал рот Сане. Он взвился вертикально к потолку, ухватился руками непонятно за что - потолок был почти гладкий, без видимых выступов, - сложился, качнулся вперед и бросился в лицо Алексею со скоростью стальной распрямившейся пружины. Алексей едва успел повернуться боком и закрыться от удара по глазам. Противник его чудом извернулся в тесном пространстве у двери и тут же подпрыгнул, касаясь руками пола. Был он, наверное, ростом Алексею по плечо, голый по пояс и в лоснящихся штанах. Он подпрыгивал ловко и мягко, как обезьяна, готовый в любой миг броситься и разорвать. Алексей с притворной неловкостью замахнулся, дождался прыжка противника и встретил его толчком ладонью в лоб. Хрустнули позвонки.
Саня села в кровати, прижав к груди одеяло. Алексей левой рукой выхватил ее оттуда, правой достал пистолет. Он думал, что у них есть еще секунд пять, но ошибся.
Дверь вылетела, и два стелющихся над самым полом существа ринулись на них. "Марголин" хлопнул дважды. Алексея чем-то полоснули по ноге, по невезучей левой ноге, он устоял. Сейчас следовало ожидать, что полезут остальные, он выждал до счета "двенадцать" - никого не было. Тогда он понял, что остальных не будет...
Милена ничком лежала на полу. Кровь не текла. Алексей перевернул ее-и отпрянул. Лицо женщины было страшно деформировано, буквально вдавлено внутрь себя. Из открытого рта выпирал огромный язык.
Внизу голосила старуха. Корзин с детьми нигде не было. И Железан исчез - как будто его и не было. Но надпись на стене осталась. "Отдохни, я посторожу". Тонкие буквы, еле угадываются - но складываются в слова.
Ох, как отдохнул бы я, воспользуйся предложением... Неужели ты меня предал, Железан? И лгал про обходную дорогу? Или... так совпало? Говорят, бывают еще более дикие совпадения...
Но если так - то верить мне запискам Якуна или не верить? Не знаю.
И не узнаю, покуда не проверю...
Наверное, подло было уходить, бросая старуху наедине с трупами четверых подземников, женщины Милены и с искалеченным мальчиком, - но Алексей был тверд. Во всяком случае, он надеялся, что мешочек монет будет нормальной компенсацией за эту подлость.
Впрочем, он согласился сделать крюк, заехать в разрушенный "город" и по плану, начерченному старухой на плитке сланца, разыскать лекаря.
Мальчика, который осмеливался лазать по подземельям, углубляться в подземелья в поисках какого-то нужного старухе "крома", кастрировали. Кровь не унималась.
Полураздавленный паучок еще несколько часов дергал ногами на лестнице, но Алексей его уже не слышал.
Глава тринадцатая
Когда кончились леса и дорога потянулась по пологому плоскому склону среди обломков скал и растущей пучками высокой белой травы, стало заметно теплее. Ослики брели шагом, их не подгоняли.