Огромный айсберг, выброшенный на мель приливом, прочностоялнадне.
Холодные волны Атлантического океана разбивалисьонего,какоскалу,
взметая в воздух тучи брызг.
Ослепительно белые утесы на фоне иссиня-черной воды: они былиповсюду.
Я невольно залюбовался. Мне показалось, что втоутроихбылогораздо
больше, чем обычно. Ледяные глыбы поменьше плавно раскачивались на волнах,
ветер и течение медленно относили их к проливу.
- Думаю, - сказал я, - мне стоит написать... отчет.
- Ты хочешь сказать - книгу? - поправила Филлис, не отрывая взглядаот
океана.
- Книгу?! Вряд ли из этого выйдет нечто в коленкоровомпереплете,но,
пожалуй, ты права, действительно - книгу, - согласился я.
- Книга - всегда книга, даже если никто кроме автора и его жены никогда
ее не прочтет.
- И все-таки не исключено, что кто-нибудькогда-нибудьипрочтет.Я
чувствую, мне следует взяться за перо, ведь мы с тобой знаем о случившемся
больше, чем кто другой. Есть, конечно, специалисты в своейузкойобласти
более компетентные, но в целом общую картину мы можем описать куда лучше.
- Без ссылок на документы?
- Если хоть кто-нибудь прочитает книгу и она его заинтересует,онбез
труда отыщет необходимую документацию, то есть все, что от нее осталось. Я
лишь опишу события, как они представляются мне... нам, - поправился я.
- Если рассматривать что-то одновременно с двухточекзрения,ничего
путного не получится, - резонно заметила Филлис иплотнеезапахнуласьв
пальто.
Ее дыхание становилось белым облачкомпаранахолодномвоздухе.Мы
любовалисьайсбергами.Ихбылонесчестьсколько,самыедальние
угадывались только по белоснежной пене разбивающихся о них волн.
- Книга поможет нам скоротать зиму, - предположила Филлис, -апотом,
когда настанет весна, может быть... С чего ты хочешь начать?
- Не знаю, еще не думал об этом, - признался я.
- Мне кажется, тебе стоит начать с той ночи на борту "Джиневры",когда
мы увидели...
- Но, дорогая, - возразил я, - еще никто не доказал,чтоэтиявления
взаимосвязаны.
- Если ты собираешься подыскивать всемудоказательства,толучшене
берись совсем.
- Я начну с первого погружения.
Филлис покачала головой.
- Если читатель опустит что-либо несущественное -этополбеды.Много
хуже, если нечто важное опустишь ты сам.
Я насупился.
- Да, я никогда не был убежден, что те болиды... Но, черт возьми, слово
"совпадение" и существует потому, что в самом деле существуют совпадения.
- Вот так и напиши. Только начни с "Джиневры".
- Ладно, - уступил я. - Глава первая - "Любопытный феномен".
- Милый, мы живемневдевятнадцатомвеке!Ябынатвоемместе
разделила книгу на три Фазы. Фаза первая...
- Дорогая, чья это будет книга?
- Конечно, твоя, милый.
- Значит ли это, что она будет принадлежать мне больше, чем моя жизнь с
тех пор, как я встретил тебя?
- Да, милый.
Итак, Фаза первая... Ой, посмотри скорей!
Громадная льдина, подточенная водой, откололась от айсбергаи,тяжело
описав в воздухе дугу, со всего размаху обрушилась в воду, взметнув к небу
миллионы сверкающих брызг. Продолжая по инерции вращение, она накакое-то
мгновение замерла почти горизонтально и качнулась назад, оставляя за собой
искрящийся водяной шлейф. Мы, какзачарованные,смотрелиназатухающие
колебания этого гигантского маятника, пока льдина не успокоилась, выставив
на обозрение миру другую свою грань.
Филлис вернулась к разговору.
- Первая Фаза, - начала она уверенно, но вдруг остановилась. -Нет,в
начале нужен эпиграф - на целую страницу, отражающий самую суть.
- Пожалуй, - согласился я. - Думаю...
Филлис замотала головой.
- Подожди... сейчас... Вспомнила! - обрадовалась она. - ЭмилиПетифел!
Ты о ней, вероятно, никогда и не слышал...
- Совершенно верно, - вставил я. - Мне хотелось бы...
- Это из "Розовой Книги Детства". Вот послушай. - И Филлис, вынувруку
из кармана, продекламировала.
- Слишком длинно, дорогая и, прости, немного не по теме.
- Да, но последние две строчки, Майк, вот эти:
Но что это, мама, ответь мне скорее
Из моря украдкой выходит на берег?
- Жаль, дорогая, но я вынужден повторить: нет.
- Ты не найдешь ничего лучшего, - обиделась она. - Ну а что у тебя?
- Я имел в виду Теннисона.
- Теннисона?! - поморщилась Филлис.
- Слушай, - сказал я и, в свою очередь, прочитал небольшойотрывок.-
Конечно, это не шедевр, но ведь и Теннисон был когда-то начинающим поэтом.
- Мои две последние строчки более точны.
- По букве, но не по духу. И, кто знает, может быть, слова Теннисона, в
конце концов, окажутся истиной.
Мы еще немного поспорили, но я так считаю: книга моя,аФиллис,если
захочет, может написать свою.
Под громоподобными волнами
Бездонного моря, на дне морском
Спит Кракен, не потревоженный снами,
Древним, как море, сном.
Тысячелетнего века и веса
Огромного водоросли глубин
Переплелись с лучами белесыми,
Солнечными над ним.
На нем многослойную тень рассеял
Коралловых древ неземной раскид.
Спит Кракен, день ото дня жирея,
На жирных червях морских,
Покуда последний огонь небесный
Не опалит Глубин, не всколыхнет вод, -
Тогда восстанет он с ревом из бездны
На зрелище ангелам... и умрет.
Альфред Теннисон
ФАЗА ПЕРВАЯ
Я - истинный свидетель, ты - истинный свидетель, практически всетвари
божьи - истинные свидетели:уманеприложу,каквозникаютсовершенно
различные версии одного и того же события! Я знаю только двухлюдей,чье
описание происшедшего в ночь на 15 июля полностью совпадает, - эти двое-
Филлис и я. Но, так как Филлис-мояжена,люди,посвоейпростоте,
говорят за нашими спинами, будто я повлиял на нее. О, как плохо онизнают
Филлис!
Итак, время: 23 часа 15 минут; место: 35 широта,24градусазападнее
Гринвича, круизное судно "Джиневра"; ситуация: медовый месяц - вотфакты,
не вызывающие сомнений.