На его взгляд, она не сделала ничего дурного, - Виндилис нахмурилась. - Мы с тобой... Он слишком ей потакает. У нее чуткий слух и не по-детски быстрый ум.
Иннилис наклонилась к ней.
- Понимаю. Пора возвращаться. Мы крадем время сами у себя.
- Галликены всегда должны хранить свои секреты в тайне от короля, а теперь особенно. - Виндилис посмотрела на девочку. Та играла у самой воды, сгребая в кучки песок. Виндилис прикоснулась губами к щеке Иннилис и положила руку ей на грудь. - У нас еще будет время, - пообещала она, - и никто его у нас не украдет. Это наше право. И не вини в этом ребенка. Она подарит нам счастливое завтра.
- Что? Почему?
- Не знаю. Ясно одно: над Дахут довлеет рок, и боги скоро потребуют с Граллона то, что им причитается.
- Нет, только не она, - взмолилась Иннилис.
- Я тоже надеюсь, что наказание не будет строгим. Подождем и посмотрим. Но если они, дорогая, будут милостивы к нам с тобой, если Дахут именно та, которая сможет заключить новый договор с богами... - Виндилис придвинулась к Иннилис.
Недалеко от берега вынырнул тюлень и взобрался на камень. Дахут увидела его, вскочила и принялась внимательно вглядываться в даль, щурясь от солнца и переливающихся на море бликов. Платье трепетало на ветру, обтягивая ее худенькую фигурку. Она позвала тюленя, но это был зов без слов. Животное спокойно лежало на камне. Дахут опустила голову, повернулась и направилась к женщинам.
Виндилис отодвинулась от Иннилис, вынула руки из-под одеяла и спросила:
- Что случилось, дорогая?
- Я думала, это моя тюлениха, - Дахут замолчала, сжала кулачки и, потупив взгляд, принялась ковырять ногой песок. - Это не она. Это обыкновенный тюлень.
Иннилис улыбнулась и, желая ее развеселить, спросила:
- А откуда ты знаешь?
Дахут подняла взгляд, посмотрела на нее лазурными глазами и твердо сказала:
- Знаю. Она меня научила.
- Правда? - сказала Виндилис. - Я слышала это и от тебя, и от других... Но почему ты называешь эту тюлениху своей?
- Она меня любит, - проговорила Дахут. - Меня никто так не любит, как она. Может быть, только отец.
- Тюлени - священные животные Лера и Белисамы, - тихо сказала Виндилис. - Я верю, что среди них есть... божества.
Дахут обрадовалась.
- А я могу стать тюленем? Как она? - Иннилис начертала в воздухе знак, чтобы ничего дурного не случилось. Виндилис сказала:
- Этого никто не знает. Рассказывают, что после смерти хорошие люди иногда превращаются в тюленей, потому что богиня слышит их молитвы. А потом они ждут того, кого любили. Но точно этого никто не знает.
- Я бы не испугалась, - заявила Дахут.
- Успокойся, - остановила ее Иннилис. - Остерегайся гордыни. Еще рассказывают, что плохие люди тоже возвращаются. Если боги на них разгневаются, то превращают их в акул или того хуже.
Дахут хотела возразить, но сдержалась, лишь высоко подняла голову и выпрямилась.
- Я думаю, - сказала Виндилис, - когда мы вечером вернемся домой, мне следует научить тебя новой молитве. "Матушка смерть, заклинаю тебя, будь ко мне милосердна". Ты уже достаточно взрослая. - Она заговорила приветливее: -А потом я расскажу тебе о весталках, которым благодаря Белисаме давным-давно довелось пережить удивительные приключения.
Чтобы задобрить девочку, Иннилис тоже сказала:
- Какую ты построила красивую крепость.
Дахут кивнула. Ее ничуть не тронула похвала. - Это Ис, - пояснила она. - Я строю Ис.
И она его строила, пока набежавшая волна не смыла песок.
IV
Тот год изобиловал сильными грозами, с градом и молниями. Урожай по всей западной Арморике собрали скудный. Некоторые роптали, что Таранис мстит за то, что произошло в Лесу. Таких было немного, но они были. Король Граллон еще давно построил зернохранилища и заполнил их остатками от прошлых урожаев, купленными у озисмиев. Теперь жители его прославляли.
Сопровождаемый ликующей толпой, он снарядил корабли в Британию и Аквитанию. Поскольку торговля оживилась - в основном благодаря предпринятым им мерам по борьбе с грабителями и пиратами - в Ис вернулось благополучие, и город без труда мог пережить предстоящий год. Таким образом, несчастье не только не подорвало авторитет Граллона, но и укрепило его.
Поэтому Корентин удивился, когда в церковь пришел Будик и сказал, что король срочно хочет его видеть. Он ничего не стал спрашивать, лишь набросил плащ поверх повседневного темного платья и последовал за солдатом. День был ненастный, усиливался дождь, дул пронизывающий холодный ветер. Он бил в лицо, пробирался до самых костей. Сверкали молнии, за ними сразу раскатисто гремел гром, будто по небу грохотала колесами чудовищная колесница. Море яростно обрушивалось на запертые королем ворота.
Во дворце мажордом принял у гостя плащ и предложил ему полотенце и сухую одежду.
- Благодарю тебя, но не надо, - ответил Корентин. - Пусть мои мокрые следы станут для тебя символом того, что здесь никто не скрывается от Господа. Веди меня к своему хозяину.
Грациллоний сидел в своей любимой комнате для личных переговоров. Перед ним на столе стояли кубки и кувшины с вином и водой. Рядом с ними лежал свернутый папирус. Ни огонь, ни окна из зеленого стекла не оживляли темноту, в которой пасторальные фрески казались сделанными из слоновой кости. На Грациллонием были в спешке наброшенная повседневная туника и штаны, из-под которых выглядывала накидка; это было странно - обычно он всегда сохранял спокойствие, а его одеяние свидетельствовало об обратном. Украшения отсутствовали. Когда он посмотрел на вошедшего Корентина, хорепископ заметил, что лицо у него изможденное.
- Закрой дверь, - резко сказал на латыни Грациллоний. - Садись.
Корентин повиновался. Грациллоний потянулся к столу, ткнул указательным пальцем в документ и, не меняя тона, произнес:
- Максим мертв.
- Что? - Корентин был потрясен. Он перекрестился, склонил голову и зашептал молитву. Когда он закончил, взгляд его был тверд. - Ты только что узнал?
Грациллоний резко кивнул.
- Мне сообщил правитель. Это произошло месяц назад, но гонцы принесли известие только сегодня.
- Значит, Феодосий одолел Максима? Он умер в бою?
- Нет. Феодосий победил его около Аквилеи. Думаю, ему помогла конница готов. Максим сдался и отрекся от трона. Чем это должно было кончиться? Изгнанием на какой-нибудь остров. Чтобы человек, спасший Британию, закончил свои дни мирно и достойно. Но нет. Вскоре после этого Максим и его сын Виктор были убиты. Из письма я не понял, то ли это был приказ Феодосия, то ли подлое убийство. - Он ударил кулаком по столу. Задрожала лампа. - Кто бы это ни был, мы знаем, по чьей воле они умерли!
- Да упокой Господь их души, - сказал Корентин. - Бог справедлив. Соперник Максима Грациан тоже пал бесславно - и Присциллиан, и многие другие, - из-за человеческого честолюбия.
- Я таил на него злобу. Но он был моим командиром! - вскричал Грациллоний. - Он защитил Рим! Он не должен был так умереть!
Он схватил кувшин с вином, налил полный кубок и, не разбавив водой, залпом выпил.
- Наливай себе, Корентин, - сказал он. - Выпей со мной, помянем Максима.
- Поэтому ты послал за мной?
- Н-нет. Не совсем. Я хотел с тобой поговорить. Впрочем, я хотел напиться, а человек не должен пить один.
Корентин налил немного вина, разбавил его и сделал глоток.
- Заказать мессу за упокой их душ?
- Да. Я как раз хотел тебя об этом попросить. Мне хотелось совершить ритуальное погребение в храме Митры, но... Максиму это не понравилось бы. Попрощаюсь со своим командиром по-христиански. Расходы я оплачу.
Усилился ветер, по стеклам стекал дождь.
- Я первый, кому ты об этом сказал? - спросил Корентин.