Взгляните трезво.
- И что же я увижу?
- Что вы ослеплены мной Сражены наповал.
- Но я уж и не помнил вас - пока не вошел, не увидел вас здесь.
- Сердцем вы меня помнили. Я с первой встречи поняла: вы из тех, кому я западаю в сердце..
Она замолчала - из зала вышли двое и стали прощаться. "Передайте ей привет, скажите, что я ужасно люблю ее, - говорила женщина. - Обоих вас
люблю - детей, всю вашу семью".
Такими общими, затертыми словами Стар говорить не мог, а других не находилось. Идя к лифту, он произнес:
- Да, вы именно запали в сердце.
- Ага, признаете свое ослепление?
- Нет, это глубже, - покачал он головой - Это весь ваш образ. Ваши слова - походка ваша - ваш вид и взгляд сейчас... - Он увидел, что лицо
ее смягчилось, я воспрянул духом - Завтра воскресенье, я обычно работаю по воскресеньям, но если бы вы пожелали увидеть что-нибудь в Голливуде,
познакомиться с кем-нибудь, я счастлив был бы исполнить ваше желание.
Они стояли у лифта. Дверцы раздвинулись, но Кэтлин не вошла в кабину.
- Вы очень скромны, - сказала она. - Вы все хотите показать мне студию, познакомить с чем-нибудь и кем-нибудь. А вам не тоскливо так
стушевываться самому?
- Без вас завтра мне будет очень тоскливо.
- Бедняжка - прямо до слез жалко. Все звезды рады бы скакать вокруг него на задних лапках, а он выбирает меня.
Он улыбнулся - что прикажешь на это ответить? Опять подошел лифт. Она сделала лифтеру знак, что войдет.
- Я слабая женщина, - сказала она - Если я встречусь с вами завтра, оставите ли вы меня в покое? Нет, не оставите. Настойчивость лишь
возрастет.
И выйдет не лучше, а хуже. Поэтому я скажу так: "Благодарю вас - нет".
Она вошла в лифт. Стар тоже вошел, и они, улыбаясь друг другу, спустились с третьего этажа в вестибюль. В дальнем конце у входа, за ларьками
и лотками, виднелись головы и плечи толпы кинозевак, сдерживаемых полицией. Кэтлин поежилась.
- Когда я входила сюда, они все глядели так странно - точно негодовали на меня, что я не знаменитость.
- Тут есть боковой выход, - сказал Стар. Они прошли через кафе и коридором вышли к автомобильной стоянке - в прохладную безоблачную
калифорнийскую ночь. Для обоих бал уже остался далеко позади.
- Здесь раньше жило много известных киноактеров, - сказал он. - Вон в тех виллах - Джон Барримор и Пола Негри А в высоком узком доме через
дорогу - Конни Толмедж.
- А теперь не живут?
- Студии перебрались за город, на природу. То есть теперь там тоже город. А когда-то и тут было хорошо, есть что вспомнить.
Он умолчал о том, что именно вспомнилось: десять лет назад здесь, по соседству с Конни Толмедж, жила Минна с матерью.
- Сколько вам лет? - спросила Кэтлин неожиданно.
- Я уж и не считаю - скоро тридцать пять, что ли.
- За столом вас называли "чудо-мальчиком Голливуда".
- Я и в шестьдесят все буду чудо-мальчик, - сказал Стар сумрачно. - Так встретимся завтра, прошу вас.
- Встретимся, - сказала она. - А где? Оказалось, что угодить ей непросто.
- А где? Оказалось, что угодить ей непросто. Она не хотела ни в гости, ни за город, ни в фешенебельный
ресторан; поколебавшись, отвергла и пляж. Стар понимал - отказы эти небеспричинны. Со временем он выяснит. Быть может, она дочь или сестра
какой-либо знаменитости, и с нее взяли слово держаться в тени.
- Я заеду за вами, - предложил он, - а уж там решим.
- Нет, заезжать не надо. Давайте прямо здесь - на этом самом месте.
Стар кивнул, указав на арку над головой, как на ориентир.
Он усадил Кэтлин в ее машину, за которую всякий добросердечный агент по продаже подержанных автомобилей отвалил бы долларов восемьдесят;
драндулет скрылся, дребезжа. С парадного входа донеслись возгласы - толпа приветствовала кого-то из кумиров. "Надо бы подняться в зал и
проститься", - подумал Стар.
Продолжаю от первого лица. Стар наконец вернулся - была уже половина четвертого - и пригласил меня танцевать.
- Как поживаете, Сесилия? - сказал он, точно я не приходила к нему утром. - А у меня сейчас длинный разговор был с одним приятелем.
(Скрывает, что провожал ту девушку - настолько это, значит, важно для него!) - Прокатил его по городу, - продолжал Стар наивно сочинять. - Я
и не замечал, как сильно изменился этот район Голливуда.
- Неужели сильно?
- О да, - сказал Стар. - Полностью. До неузнаваемости. Мне трудно выразить это детальней, но все переменилось - все. Совсем новый город. -
Помолчав, он усилил мысль:
- Я и не отдавал себе отчета, что город так переменился.
- А кто был ваш собеседник? - копнула я.
- Старый приятель, - туманно ответил он. - Давнишний.
По моей просьбе Уайли втихомолку выяснял уже, кто она такая. Он подошел к их столу, и бывшая кинозвезда обрадовалась, усадила его рядом.
Нет, кто эта девушка, она не знает, - подруга чьей-то подруги, а больше о ней никому ничего не известно.
Так танцевала я со Старом под прелестную мелодию Глена Миллера "Я на качелях". Просторно было, хорошо было танцевать теперь. Но меня брала
тоска еще сильней, чем раньше. Точно с той девушкой ушло все волнение вечера и для Стара и для меня - ушла моя пронзительная боль, зал опустел и
поскучнел.
Пусто было на душе, я танцевала с партнером, рассеянно повторявшим мне, что город сильно изменился.
Назавтра, во второй половине дня, они встретились - двое незнакомых в незнакомой стране. Где ночь бала, где та девушка, с которой он
танцевал? По бульвару приближалась к нему дымчато-розово-голубая шляпка с легкой вуалеткой. Остановилась, вглядываясь в лицо Стара. Он тоже
другой - в коричневом костюме, черном галстуке он стал четче, осязаемей, чем в смокинге вчера или чем в первую их встречу, когда было лишь его
лицо и голос из темноты.
Он первый признал в ней ту, прежнюю, - по светлому лбу Минны и глазам, по млечной белизне висков, по переливчатой прохладе волнистых темно-
каштановых волос. Обнять бы ее запросто рукой, притянуть к себе привычно, по-семейному - настолько ведь знакомо это дыхание, уголки глаз, пушок
на шее сзади и линия спины, сама даже ткань платья заранее знакома его пальцам.
- Вы так и прождали здесь с ночи? - сказала она голосом, легким, как шепот.
- Я не двигался, не шевелился. Но оставалось еще нерешенное - куда же все-таки ехать?
- Я бы чаю выпила - если найдется здесь такое место, где вас не знают.