И не из профессиональных писаных красавиц - те забирают себе весь окружающий воздух, так что даже
мужчинам приходится отлучаться от них подышать... Просто девушка с кожей, как у ангела в углу картины Рафаэля, и стильная настолько, что поневоле
оглянешься - платье на ней, что ли, особенное?
Она сидела в глубине, за колоннами. Я приметила ее и сразу же отвлеклась. Украшением их длинного стола была поблекшая полузвезда; в надежде,
что ее заметят и дадут эпизодическую роль, поблекшая то и дело шла танцевать с каким-нибудь чучелом мужского пола. Я вспомнила с тайным стыдом
свой первый бал, - как мама без конца заставляла меня танцевать с одним и тем же парнем - держала в центре общего внимания.
Полузвезда все заговаривала с нашим столом, но безуспешно, ибо мы усердно изображали отгороженную киноэлиту.
У "неэлитных" вокруг был. по-моему, какой-то ущербленно-ожидающий вид.
- Они ожидают от вас швыряния деньгами, как в былые времена, - пояснил Уайли. - А не видя и намека на былое, они удручены. Отсюда и эта их
мужественная хмурость. Держаться под хемингуэевских персонажей - единственный способ для них сохранить самоуважение. Но подспудно они на вас
злобятся унылой злобой, и вы это знаете.
Он прав - я знала, что с 1933 года богатым бывает весело только в своем замкнутом кругу.
Я увидела, как Стар появился у входа в зал, встал на широких ступенях в неярком свете, сунул руки в карманы, огляделся. Было поздно, и огни
зала как бы уже пригасли. Эстрада кончилась, только человек с афишей на спине танцевал еще среди пар. Афиша призывала в Голливудскую Чашу - там в
полночь Соня Хени будет плавить лед своими хениальными коньками, - и юмор афиши все бледнел и бледнел. Будь этот бал несколько лет назад, многие
уже перепились бы. Полузвезда из-за плеча партнера высматривала пьяных. Потеряв надежду, она пошла к своему столу, я проводила ее взглядом, и -
там стоял Стар и разговаривал с той девушкой. Они улыбались друг другу, точно на радостной заре сотворенья мира.
Этой встречи здесь он никак не ожидал. Просмотр в Глендейле не оправдал надежд, и он распек Жака Ла Борвица прямо у кинотеатра, о чем
сожалел теперь. Войдя в зал, он направился было к нашей компании, как вдруг увидел Кэтлин - одну в центре длинного белого стола.
Мгновенно все преобразилось. Люди отодвинулись, уплощаясь, становясь настенными изображениями; белый стол раздался вширь, обратился в
престол алтаря, где восседала в одиночестве жрица. Он подошел; кровь струилась горячо по жилам; он все стоял и стоял бы так, глядя на нее и
улыбаясь.
Соседи Кэтлин по столу медленно возвращались в поле зрения. Кэтлин встала танцевать с ним.
Она приблизилась - ее облики, прежние и нынешний, сливались в один зыбкий, нереальный. Обычно лоб, виски, скулы, увиденные вплотную,
разбивают эту нереальность - но не теперь. Стар вел девушку вдоль зала, а фатастика все длилась. Дотанцевав до дальней кромки, до зеркал, они
перешагнули в Зазеркалье, в другой танец, где лица танцоров были знакомы, но не мешали И здесь он заговорил горячо и быстро.
- Как вас зовут?
- Кэтлин Мур.
- Кэтлин Мур, - повторил он.
- А телефона у меня нет.
- Когда же вы придете на студию?
- Я не могу. Правда.
- Но отчего же? Муж не позволяет?
- Да нет.
Правда.
- Но отчего же? Муж не позволяет?
- Да нет.
- У вас нет мужа?
- Нет и не было. Но, возможно, будет.
- Кто он? Сидит там за столом?
- Нет. - Она засмеялась. - Какой вы любопытный.
Но она сама была взволнована, как ни пыталась отшутиться. Ее глаза звали в поэтическую страсть огромного накала. Как бы опомнясь, она
сказала испуганно:
- Я должна вас покинуть. Я этот танец обещала.
- Я не хочу вас терять. Встретимся завтра - днем? Вечером?
- Это невозможно. - Но лицо Кэтлин ничего не могло с собой поделать; на нем читалось: "А все-таки еще возможно. Дверь приоткрыта,
протискивайтесь.
Но быстрей - сейчас захлопнется".
- Я должна вас покинуть, - повторила она вслух. Опустила руки, прекратила танец, взглянула лукаво и ветрено.
- Когда я с вами, у меня отчего-то спирает дыхание, - сказала она смеясь. Повернулась и, подхватив свое длинное платье, вышла из Зазеркалья.
Стар проводил ее.
- Благодарю за танец, - сказала она. - А теперь - прощайте.
И чуть не бегом ушла за стол.
Стар присоединился к нашей компании, к элите отборной и сборной - с Уолл-стрита, с Грэнд-стрита, из виргинского захолустья, а также из
Одессы.
Все с воодушевленьем говорили о лошади, отличившейся на бегах, и мистер Маркус говорил воодушевленней всех. Для еврея страсть к лошадям -
это символ, подумалось Стару. Издавна ведь было: казак - конный, еврей - пеший.
А теперь и у еврея лошади, и это наполняет его чувством необычайного благополучия и силы. Стар сидел, делая вид, что слушает, и кивая
подтверждающе, а сам не спускал глаз со стола за колоннами Если бы все не происходило так естественно, включая путаницу с поясом, то он бы
заподозрил тонкую инсценировку. Но поведение Кэтлин невозможно подделать. Вот и сейчас она опять ускользает - по кивкам и жестам видно, что
прощается с соседями Уходит, ушла.
- Вот и убежала Золушка, - сказал Уайли Уайт злорадно. - А с туфелькой просят адресоваться в фирму "Королевская обувь". Южный Бродвей, 812.
Стар догнал ее в длинном верхнем холле, где за бархатным канатом сидели пожилые контролерши, охраняя вход в бальный зал.
- Это вы из-за меня? - спросил он.
- Мне так или иначе нужно уйти. - Но тут же она добавила почти сердито:
- Послушать их, так я с самим принцем Уэльским протанцевала. Стали на меня пялить глаза. Один предложил написать мой портрет, другой просил
завтра с ним встретиться.
- Вот об этом-то и я прошу, - негромко сказал Стар - Но только мне это гораздо важней, чем ему.
- Вы такой настойчивый, - сказала она устало. - Я уехала из Англии отчасти потому, что там мужчины всегда стремятся поставить на своем. Я
думала, здесь по-другому. Разве недостаточно того, что я не хочу встречи?
- Вполне достаточно, - согласился Стар. - Но поверьте, случай необычный. У меня словно почва ушла из-под ног. Я как дурак сейчас. Я должен
вас увидеть снова, говорить с вами.
- Зачем же вам быть "как дурак"? - сказала она, видимо колеблясь - Вам не к лицу.