- Что именно?
- Конверт.
- Важное что-то?
- Нет.
Но когда подъехали к ее дому и Стар включил на переднем щитке лампочку, они вдвоем сняли подушки сидений и снова поискали.
- Ну, да неважно, - сказала она, идя к веранде. - Мне бы нужен адрес дома - не того, откуда едем, а того, где продюсер Стар живет.
- Адрес мой простой: Бель-Эр. Без номера.
- А где это?
- Бель-Эр - новый район застройки, у Санта-Моники. Но лучше позвони мне на студию.
- Ладно... спокойной ночи, мистер Стар.
- "Мистер Стар"? - повторил он удивленно.
- Спокойной ночи. Стар, - кротко поправилась она. - Так лучше?
Он почувствовал, что его как бы слегка отодвигают.
- Ну-ну, - сказал он, не давая заразить себя этим холодком. Он глядел на нее, чуть поводя головой вправо-влево - повторяя ее жест - и говоря
без слов: "Ты знаешь ведь, что у меня это не шутки". Она вздохнула. Он обнял ее, она прильнула, на минуту снова стала полностью его. Прежде чем
минута погасла, Стар прошептал: "Спокойной ночи", повернулся и пошел к "род стеру".
Он вел машину по извилистому спуску, вслушиваясь в себя - там словно начиналась музыка, могучая, странная, властная, неизвестно чьего
сочинения, исполняемая впервые. Сейчас зазвучит тема - но музыка насквозь нова, и он не сразу распознает приход темы. Она войдет, быть может,
клаксонами автомобилей с цветных, как фильмы, бульваров или приглушенной дробью облачного барабана луны. Он напрягал слух, зная лишь, что уже
начинается - небывалая, милая сердцу и непонятная музыка. Знакомое, избитое бессильно будоражить; эта же музыка до смятенья нова, такую музыку не
кончишь по старым нотам, если выключишь на середине.
А еще - и неотвязно, и смыкаясь с музыкой - была мысль о негре. Он ждет теперь у Стара в кабинете, маячит с ведрами серебристой рыбы, а
утром будет ждать на студии. Негр не велит своим детям смотреть картины Стара. Негр не прав, он подходит предвзято, и его надо как-то
переубедить. Надо сделать фильм, да не один, а десяток фильмов - и доказать ему, что он не прав. Под влиянием слов негра Стар уже вычеркнул
мысленно из планов четыре картины, в том числе одну, намеченную к съемкам на будущей неделе. Стар и раньше считал их не слишком актуальными, но
сейчас взглянул на них глазами негра и отверг как дрянь. И снова включил в свои планы трудноотстаиваемую картину, которую бросил было на съедение
волкам - Брейди, Маркусу и прочим, - чтобы взамен добиться своего в другом пункте. Восстановил эту картину ради негра.
Когда Стар подъехал к крыльцу, там загорелся свет, и слуга-филиппинец, сбежав со ступенек, отвел машину в гараж. В кабинете Стар увидел
список телефонных звонков:
Ла Борвиц Маркус Гарлоу Рейнмунд Фербенкс Брейди Скурас Флайшэкер и т. д Вошел филиппинец, держа в руке письмо.
- Из машины выпало, - сказал он.
- Спасибо, - сказал Стар - Я искал его.
- Будете сейчас картину смотреть?
- Нет, спасибо, - можешь идти спать. Письмо было адресовано Монро Стару, эсквайру. Он удивился, хотел надорвать конверт, но вспомнил, что
она ведь искала это письмо - возможно, чтобы взять его обратно.
Будь у нее дома телефон, он бы позвонил сейчас, попросил разрешения вскрыть его.
Он повертел конверт в руках. Написано еще до встречи - забавно думать, что так или иначе оно утратило силу, а интересно скорее как памятка о
пройденной стадии чувства.
Однако читать без позволения не годилось. Положив конверт рядом с кипой сценариев, он взял из этой кипы верхний, раскрыл у себя на коленях.
Гордости его льстило, что он не поддался первому порыву, не прочел письма. Это доказывало, что он и теперь не "теряет голову", как не терял
голову в отношениях с Минной, даже в самом начале. Они были царственной четой - брак их был как нельзя более уместен. Минна всегда любила Стара,
а перед ее смертью нежность прорвалась и у него, хлынула и затопила нежданно-негаданно.
И любовь, которой он исполнился, переплеталась с тягой к смерти: в мире смерти Минна была так одинока, что его тянуло уйти туда с ней
вместе.
Но он никогда не был безудержно "падок до баб", как его брат - того вконец сгубила баба, вернее, целая серия баб. Монро же в юности испил
это однажды - и твердо отставил бокал. Совсем иная романтика влекла его разум - вещи потоньше чувственных кутежей Подобно многим блестяще
одаренным личностям, он вырос ледяно равнодушным к сексу. Начал с полного неприятия, нередко свойственного выдающимся умам, - чуть не
двенадцатилетним еще мальчиком сказал себе: "Смотри - это ведь все не то - непорядок, грязь - сплошная ложь и липа" - и отмел от себя начисто, в
решительном духе людей его склада; но не очерствел затем, не осволочел, как большинство таких людей, а окинул взглядом оставшуюся убогую пустыню
и возразил себе: "Нет, так нельзя". И обучил себя доброте, снисходительной терпеливости, даже любовной привязанности.
Филиппинец внес вазы с орехами и фруктами, графин воды и пожелал спокойной ночи. Стар занялся чтением сценариев.
Он провел за этим чтением три часа, время от времени приостанавливаясь и делая правку в уме, без карандаша. Порой он отрывал глаза от
страницы, согретый какой-то мыслью, очень смутной, радостной. Мысль была связана не со сценарием, а с чем-то иным, и каждый раз он целую минуту
вспоминал, с чем именно. С Кэтлин! И вспомнив это, взглядывал на конверт - славно было получить от нее письмо.
В четвертом часу ночи у него туго запульсировало в затылке - сигнал, что пора кончать работу Ночь таяла, а с ней отдалилась и Кэтлин, все
впечатленья о ней сплылись в один влекущий образ незнакомки, соединенной с ним лишь хрупкой общностью двух-трех часов. И теперь уж вполне можно
было вскрыть конверт.
Дорогой мистер Стар.
Через полчаса я встречусь с Вами. А на прощание вручу Вам это письмо.
Знайте, что я выхожу замуж и виделась с Вами последний раз.
Мне следовало бы сказать Вам накануне вечером, но Вас это вчера как-то мало заботило. А чудесный день сегодня было бы глупо омрачать этой
вестью и смотреть потом, как угасает Ваш интерес ко мне. Пусть лучше он погаснет сразу - когда прочтете это письмо. К тому времени Вы уж из
общения со мной поймете, что я не более как Мечта Мелкоплавающего и сама мелко плаваю (Я только что услышала это выражение от моей вчерашней
соседки по столу, она утром зашла ко мне на часок. По ее мнению, все на свете мелко плавают - кроме Вас. По-видимому, она хочет, чтобы я сообщила
Вам ее слова. Вы уж дайте ей роль, если можно.) Я очень польщена тем, что человек, окруженный таким множеством красивых женщин.