Вскоре они подошли к более глубокой расселине. Под водой, журча убегавшей в далекое море через невидимую трещину, колыхались и, казалось,
уплывали розовые и зеленые травы, похожие на пряди длинных, тонких, причудливо окрашенных волос.
Госпожа Роземильи воскликнула:
- Смотрите, смотрите, вот креветка, толстая-претолстая!
Жан тоже увидел ее и смело прыгнул в расселину, хоть и промок до пояса.
Шевеля длинными усиками, маленькое животное медленно пятилось от сетки. Жан оттеснял его к водорослям, надеясь захватить его там Но
креветка, увидев себя в ловушке, молниеносно скользнула над сачком, мелькнула в воде и исчезла.
У г-жи Роземильи, с волнением следившей за ловлей, вырвался возглас:
- Ах, какой неловкий!
Ему стало обидно, и он с досады сунул сачок в самую гущу водорослей Вытащив его на поверхность, он увидел в нем трех крупных прозрачных
креветок, нечаянно извлеченных из их тайного убежища.
Он с торжеством поднес их г-же Роземильи, но она не посмела к ним прикоснуться, боясь острых зубчатых шипов, которыми вооружены их узкие
головки.
Наконец, пересилив страх, она захватила их двумя пальцами за кончики длинных усов и переложила одну за другой в свою плетушку вместе с
пучком водорослей, чтобы сохранить их живыми. Потом, найдя лужу помельче, она нерешительно вошла в воду; у нее слегка захватило дух от холода,
леденящего ноги, но она храбро принялась за ловлю Она обладала нужной ловкостью, хитростью, быстротой хватки и чутьем охотника; то и дело она
вытаскивала сачком застигнутых врасплох креветок, обманутых рассчитанной медлительностью ее движений.
Жану больше не попадалось ничего, но он следовал за ней по пятам, прикасался к ней, склонялся над нею, притворяясь, что в отчаянии от своей
неловкости и хочет поучиться у нее.
- Ну, покажите же мне, - говорил он, - покажите, как ловить.
Их головы отражались рядом в прозрачной воде, которую черные водоросли, росшие на самом дне, превращали в зеркало, и Жан улыбался ее лицу,
смотревшему на него снизу, и иногда кончиками пальцев посылал поцелуй, падавший, казалось, на отражение его спутницы.
- Ах, как вы мне надоели! - говорила молодая женщина-Дорогой мой, никогда не нужно делать два дела зараз.
Он ответил:
- Я только одно и делаю. Я люблю вас.
Она выпрямилась и сказала серьезным тоном.
- Послушайте, что с вами вдруг случилось? У вас что, помрачение рассудка?
- Нет. Просто я люблю вас и решил наконец вам в этом признаться.
Они стояли по колено в соленой воде и, опираясь на сачки мокрыми руками, смотрели друг другу в глаза.
Она заговорила шутливо и не без досады:
- Неудачно вы выбрали время для таких признаний. Разве нельзя было подождать другого дня и не портить мне ловлю?
Он прошептал:
- Простите, но я не мог больше молчать. Я давно люблю вас. А сегодня вы так обворожительны, что я потерял голову.
Тогда она вдруг сдалась, как бы нехотя покоряясь необходимости и отказываясь от приятного развлечения ради делового разговора.
- Сядем вон на тот выступ, - сказала она, - там можно побеседовать спокойно.
Они вскарабкались на гору и уселись рядом на самом солнце, свесив ноги.
Они вскарабкались на гору и уселись рядом на самом солнце, свесив ноги.
- Дорогой мой, вы уже не мальчик и я не девочка, - начала она - Мы оба прекрасно понимаем, о чем идет речь, и можем взвесить все
последствия наших поступков. Раз вы решились сегодня объясниться мне в любви, я, естественно, предполагаю, что вы хотите жениться на мне?
Он никак не ожидал такого ясного и четкого изложения всех обстоятельств дела и отвечал простодушно:
- Конечно.
- Вы уже говорили об этом с отцом и матерью?
- Нет, я хотел сначала знать, примете ли вы мое предложение.
Она протянула ему еще влажную руку и, когда он порывисто сжал ее в своей, сказала:
- Я согласна. Мне кажется, вы человек добрый и честный. Но помните, что я не пойду за вас против воли ваших родителей.
- Неужели вы думаете, моя мать ничего не подозревает? Она не любила бы вас так, если бы не желала этого брака.
- Вы правы, я просто немного растерялась.
Жан ничего не ответил. Он, напротив, в душе удивлялся, что она так мало смущена и столь рассудительна. Он ожидал милого кокетства, отказов,
подразумевающих согласие, трогательной любовной комедии с ловлей креветок и плесканьем в воде! И вот все уже кончено, он уже связан, женат, в
одну минуту, после какого-нибудь десятка слов. Им больше нечего было сказать друг другу, раз они уже объяснились; они испытывали замешательство
от того, что все произошло так быстро, и были даже несколько сконфужены, поэтому они сидели молча, не решаясь заговорить, не решаясь вернуться к
ловле, не зная, что им делать.
Голос Ролана выручил их:
- Сюда, сюда, дети! Посмотрите-ка на Босира. Вот молодец! Он прямо-таки опустошает море.
У капитана и в самом деле был чудесный улов. По пояс мокрый, он ходил от лужи к луже, с одного взгляда угадывая лучшие места, и медленными,
точными движениями своего сачка обшаривал скрытые под водорослями углубления.
Красивые, прозрачные, серовато-палевые креветки трепетали на его ладони, когда он уверенным жестом вынимал их, чтобы бросить в плетушку.
Госпожа Роземильи, в полном восхищении, не отставала от капитана ни на шаг и всячески старалась подражать ему: почти забыв о своей помолвке, о
Жане, в задумчивости сопровождавшем их, она всей душой отдавалась ловле и с детской радостью вытаскивала креветок из-под плавающих трав. Вдруг
Ролан воскликнул:
- Вот и госпожа Ролан идет к нам.
Сначала она вместе с Пьером осталась на пляже, так как ни ему, ни ей не хотелось лазать по скалам и мокнуть в лужах; но они не без
колебаний решились на это. Она боялась сына, а он боялся за нее и за себя, боялся своей жестокости, преодолеть которой не мог. Они сели друг
подле друга на гальку.
И, греясь на солнце, зной которого умерялся морской прохладой, любуясь широким, безмятежным простором и голубой, отливающей серебром гладью
вод, оба они одновременно думали - "Как хорошо нам было бы здесь в прежние времена".
Она не осмеливалась заговорить с Пьером, зная наперед, что он ответит резкостью, а он не решался заговорить с матерью, также зная, что
будет груб против своей воли.
Концом трости он ворошил круглые гальки, разбрасывал их, колотил по ним. Она, рассеянно глядя перед собой, взяла пригоршню мелких камешков
и медленно, машинально пересыпала их с ладони на ладонь.