Разужсужденомне было пережить вместе с другими нечто
великое, раз уж имел я счастье принадлежать к Братствуибыть
одним из участников того единственного в своем роде странствия,
котороевовремя оно на диво всем явило свой мгновенный свет,
подобно метеору, чтобы затемснепостижимойбыстротойстать
жертвойзабвения, хуже того, кривотолков,-- я собираю всю свою
решимость для попытки описать этонеслыханноестранствие,на
какоенеотважилсяниединый человек со дней рыцаря Гюона и
Неистового Роланда вплоть донашегопримечательноговремени,
последовавшегозавеликойвойной,--временимутного,
отравленного отчаянием и всежестольплодотворного.Нето
чтобыяхотьсколько-нибудьобманывалсяотносительно
препятствий, угрожающих моему предприятию: они весьма велики, и
притом не только субъективного свойства, хотя ипоследниеуже
былибы достаточно существенными, В самом деле, мало того, что
от времени нашего странствияуменянеосталосьрешительно
никакихзаписей,никакихпомет,никаких документов, никаких
дневников,-- протекшие стойпорыгодынеудач,болезнейи
суровыхтягототняли у меня и львиную долю моих воспоминаний;
среди ударов судьбы и все новых обескураживающихобстоятельств
каксамапамятьмоя,так и мое доверие к этой некогда столь
драгоценной памяти стали постыдно слабы. Но даже если отвлечься
от этих личных трудностей, в какой-то мере руки у менясвязаны
обетом,который я принес как член Братства: положим, обет этот
не ставит мне никаких границ в описаниимоеголичногоопыта,
однако он возбраняет любой намек на то, что есть уже сама тайна
Братства. Пусть уже много, много лет Братство не подает никаких
признаковсвоегоосязаемогосуществования,пусть за все это
время мне ни разу не довелосьповстречатьникогоизпрежних
моихсобратий,--вцеломмире нет такого соблазна или такой
угрозы, которые подвигли быменяпреступитьобет.Напротив,
еслибыменяводин прекрасный день поставили перед военным
судом и перед выбором: либо дать себя умертвить,либопредать
тайнуБратства,--о, с какой пламенной радостью запечатлел бы я
однажды данный обет своею смертью!
Позволю себе попутно заметить: со времени путевыхзаписок
графаКайзерлингапоявилосьнемногокниг,авторыкоторых
отчасти невольно, отчасти с умыслом создавали видимость,будто
ионипринадлежаликБратствуисовершали паломничество в
страну Востока. Даже авантюрныепутевыеотчетыОссендовского
вызвалиэто подозрение, не в меру для них лестное. На деле все
эти люди не состоят с нашим Братством и с нашимпаломничеством
нивкакомотношении,илиразвечтовтаком,вкаком
проповедникинезначительныхпиетистскихсектсостоятсо
Спасителем,с апостолами и со Святым Духом, на особую близость
к каковым они, однако же, притязают.
ПустьграфКайзерлинги
впрямьобъехалсветсовсеми удобствами, пусть Оссендовский
вправду исколесилописанныеимстраны,влюбомслучаеих
путешествия не явились чудом и не привели к открытию каких-либо
неизведанныхземель,междутемкакнекоторыеэтапы нашего
паломничествавстрануВостока,сопряженныесотказомот
банальныхудобствсовременного передвижения, как-то: железных
дорог,пароходов,автомобилей,аэропланов,телеграфаи
прочая,-- вправду знаменовали некий выход в миры эпоса и магии.
Ведьтогда,вскорепослемировойвойны,для умонастроения
народов, вособенностипобежденных,характернобылоредкое
состояние нереальности и готовности преодолеть реальное, хотя и
должносознаться,чтодействительныепрорывызапределы
действиязаконовприроды,действительныепредвосхищения
грядущегоцарствапсихократиисовершалисьлишьвнемногих
точках. Но наше тогдашнее плаваниекФамагустечерезЛунное
море,подпредводительствомАльбертаВеликого, или открытие
Острова Бабочек в двенадцати линиях по ту сторону Дзипангу, или
высокоторжественное празднество на могилеРюдигера--всеэто
былиподвигиипереживания, какие даются людям нашей эпохи и
нашей части света лишь однажды в жизни.
Ужездесь,каккажется,янаталкиваюсьнаодноиз
важнейшихпрепятствийк моему повествованию. Те уровни бытия,
накоторыхсовершалисьнашиподвиги,тепластыдушевной
реальности,которымонипринадлежали,былобы сравнительно
нетрудносделатьдоступнымидлячитателя,еслибытолько
дозволенобыловвестипоследнегов недра тайны Братства. Но
кольскороэтоневозможно,многое,аможетбыть,ивсе
покажетсячитателю немыслимым и останется для него непонятным.
Однако нужно снова и снова отваживаться напарадокс,сноваи
сновапредприниматьневозможное.Ядержусьоднихмыслей с
Сиддхартой, нашим мудрым другом с Востока,сказавшимоднажды:
"Словананосяттайномусмыслуурон,всевысказанное
незамедлительностановитсяслегкаиным,слегкаискаженным,
слегкаглуповатым-- что ж, и это неплохо, и с этим я от души
согласен: так и надо, чтобыто,чтодляодного--бесценная
мудрость,длядругогозвучалокак вздор". Впрочем, еще века
тому назад деятели и летописцы нашего Братствараспозналиэто
препятствиеиотважновступилис ним в борьбу, и один между
ними -- один из величайших -- таквысказалсянаэтутемув
своей бессмертной октаве:
Кторечь ведет об отдаленных странах, Ему являвших чудеса
без меры, Во многих будет обвинен обманах И ненайдетсебеу
ближнихверы, Причисленный к разряду шарлатанов; Тому известны
многие примеры.